— Лин…

— Аюшки? — он мягким, завораживающим движением сел рядом, прижимая её к себе. Она позволила себе побыть чуть-чуть слабой.

— Лин… Как ты думаешь, что главное при определении разумности?

Он серьезно ответил:

— Способность к сопереживанию. И не вспоминай Заката — он не разбирается в полиморфах. Лучше разбирающийся в проблеме мистер О сказал, что ты чудо, а не чудовище. Помнишь?

— Кажется, я сорву Мигелю все планы… Кажется, я подставлю человечество. Лин, ты простишь меня?

— Ники? — он заглянул ей в глаза. — Что случилось?

Она пожала плечами:

— Мне кажется, пес… Ах, да, ты же не знаешь… Кровяную тварь, она же кровь Холмов, стали называть сторожевым песиком или просто псом. И мне кажется, что пес разумен.

Лин понял её, он, пожалуй, единственный, кто понимал её с полуслова, с полунамека:

— Если ты боишься, что история, случившаяся с тобой, может повториться с псом, то лучше попытаться предотвратить, чем потом каяться, что отправил разумное существо в лабораторию на опыты. Лучше ошибиться в степени разумности, ведь это можно исправить. Опыты и пытки разумного существа уже не исправишь и ничем не оправдаешь. И… Ники, вряд ли Мигель причинит тебе боль или что-то еще, но сразу скажу твою ошибку в прошлый раз — в тот раз ты не разрядила в него кинжал. Это его бы не убило, но вывело бы из игры надолго, заставляя тебя уважать.

Ник застонала — он все же все запомнил тогда… Вот же… Орки рогатые!!!

Лин поцеловал её в висок:

— Что бы ни случилось, я всегда на твоей стороне.

Она прошептала ему в грудь:

— Представляешь, вампиры — спасители человечества. Они те, кто спас человечество в начале Темных веков. Кажется, мои страхи по отношению к ним глупы, и с этим надо что-то делать.

— Ты умеешь признавать ошибки и исправлять их, Ники, я это в тебе очень уважаю. И с тва… И с псом поступай так, как считаешь нужным — я буду на твоей стороне.

Она швырнула носом и пробормотала:

— Тогда… Пожелай мне удачи — пойду в Холм, попытаюсь кое-что провернуть, пока Гарсия спит.

Гарсия не спал. Он стоял под защитой тени Холма и смотрел, как солнце замерло над горизонтом — вечера были по-летнему длинными.

Ник вздохнула и встала рядом с Гарсия — он закрывал собой проход в Холм:

— Добрый вечер!

— Добрый… — согласился Гарсия, заходя в темноту холла и зажигая единственную лампу — за остальное освещение отвечал уже пес.

Ник обернулась на яркое алое солнце:

— Скучаете?

Гарсия не стал отнекиваться, признаваясь:

— Вы даже не представляете, насколько. Все вампиры мечтают хоть разок увидеть солнце и не сгореть. Это у нас в крови, это осталось от человеческой жизни — с восходом солнца уходят страхи. Только для нас солнце никогда не встанет. Наши страхи останутся непобежденными…

— Разве вампиры чего-то боятся?

— Мы тоже люди, у нас тоже есть страхи. Например, сойти с ума и стать чудовищем… Ваши психические болезни лечатся таблетками, наши только осиновым колом. А человеческая кровь, сводящая нас с ума, всегда под рукой, всегда ходит рядом и от общения с ней не отказаться.

Ник старательно мягко сказала:

— Когда-нибудь вампиры и эту свою слабость победят. Правда.

Гарсия рассмеялся, грустно и необидно:

— Эта слабость никогда, боюсь, не будет побеждена. Это связано с отказом от человеческой крови. Раньше вампиры не сходили с ума от её вкуса, но сейчас, когда перешли на кровь животных, даже один глоток человеческой крови сводит с ума и опускает до уровня животного. Как пьяница дорывается до бутылки, как наркоман до дозы, так и вампиры… Увы и ах. — Он повернулся к Ник: — вы замечательная, Росси. Необычная и замечательная. Обычно в таких случаях говорят, что ты знал, на что шел…

Ник проглотила комок в горле:

— Я знаю, что иногда нет другого выхода, кроме как идти к вампирам. Я не осуждаю ветеранов…

— Я не ветеран. Я потерял ногу в экспедиции по собственной глупости — не смог отбиться от нежити. Мало знать, с кем имеешь дело, надо знать, как с этим бороться. Я знал, что такое нежить, а вот как бороться — увы, это не ко мне. Пришлось идти к Пересу.

Ник отвернулась в сторону, ничего не говоря. Гарсия рассмеялся:

— У Мигеля Переса есть сестра, ровня по положению в клане. Мужчин обращает она, если вы так переживаете за мою честь.

— Да я даже и не думала… — И ведь язык не примерз к нёбу, говоря откровенную ложь. Хотя нет, она не думала, кто обращал Гарсия, она всегда волновалась за Брендона и его обращение.

Гарсия легонько подтолкнул её в сторону прохода, где уже смирно сидел пес:

— Идите, Росси. Вы знаете, что нужно сделать.

Ник кивнула, ничего не говоря — лгать она не могла, а говорить правду опасалась. Она привычно зашла за защитные камни и протянула руку к псу, чтобы погладить его по голове. Тот же внезапно громко засвистел, в каком-то отчаянном прыжке преодолел защитные камни и вцепился пастью в руку Гарсия, кусая до крови, а потом так же резко пускаясь в бега за знаки. Ник только простонать захотелось — а ведь она почти поверила в разумность кровяной твари. Почти.

— Вот же безмозглая тварь, — выругалась она. — Гарсия, вам помочь?

Мужчина качнул головой, зажимая рану пальцами:

— Ерунда. Царапина просто. — Он подошел ближе к Ник, и пес тут же скрылся в стене. — Странно…

Ник опустила голову вниз — она же хотела спасти тварь, а, кажется, Гарсия изначально был прав — нет в твари никакого разума, только инстинкты. Вампир же задумчиво повторил:

— Странно… Может, вы, Росси, и правы. Может, пес и разумен.

— Что? — Ник резко выпрямилась, всматриваясь в мужчину. Тот пояснил:

— Наноботы всегда жестко подчинены лордам или программам выживания. Они никогда не принимают решения самостоятельно — для этого нужен разум, который у них отсутствует. А тут налицо самостоятельное действие, причины которого мы не понимаем.

— Тварям свойственно нападать, — напомнила Ник. — Вспомните самое начало — тварь нападала на местных, напала и на нас с Листопадом и Джонсом.

— Всего лишь программа защиты местности и убежища, — отмахнулся Гарсия, — даже тут на нас она нападала, защищая остатки убежища, она защищала технологии лордов. Программе же невдомек, что технологий тут не осталось. Все сгорело… Все погибло… Надо будет в лаборатории провести тесты на разумность пса — мало ли, я могу и ошибаться, Росси. А вы можете быть правы в разумности. В конце концов мы мало что понимаем в эволюции, особенно в эволюции искусственного интеллекта.

Он убрал пальцы с укуса — под разорванной тканью формы уже все зажило:

— Видите, Росси, всего лишь царапина. За вампиров не стоит переживать: наша регенерация — лучшее, что придумала природа. Жаль только одно — эволюция воплотила свою задумку, эволюция придумала, как спасти человечество, а вот как потом спасти самих спасателей — не продумала. Горько жить, зная, что существуешь напрасно, Росси. Это все вампиры сознают — бесполезность своего бытия. Наша сущность требует жизни на грани, жизни вопреки, нам требуется вызов, суровое выживание, а мир уже спокоен, отсюда и дикие вспышки гнева и агрессии у вампиров — нам некуда сливать свою ярость и силу. Отсюда и нарастающий страх вампиров в обществе. Замкнутый круг какой-то. Мы пытаемся стать цивилизованнее, и цивилизация нас же убивает… — он задумчиво посмотрел в проход и напомнил: — Идите уже, Росси. Надо работать — быть может, сегодня наш последний день работы в этом убежище. Дальше работа закипит в лаборатории. Вся сила лордов скрыта в крови Холмов…

Ник медленно пошла в сторону горизонта с баком из магизолята. Тварь по-прежнему пряталась в стене, но свет послушно загорался над головой Ник — тварь выполняла свою работу. Слова Гарсия продолжали звучать в голове Ник, переплетаясь с воспоминаниями.

…Наша кровь, моя леди, это наша сила. Все, что нам нужно, скрыто в нашей крови. — голос Тамиора ласково журчал, зато пальцы причиняли боль, заставляя Ник слушаться. — Наша кровь идеальна и неповторима. Она подчиняется нам. Она дает нам силу, она защищает нас от смерти, она способна оживить любое существо — было бы на то наше желание. Дать свободу вампирам, снять проклятье оборотнизма с укушенного или рожденного оборотнем. Было бы желание.