Кедр, прыжок…

И огненная змея вырывается из-под земли, поглощая его.

Лин, вернись, пожалуйста… Только это не вслух, нельзя подрывать его авторитет. Это про себя, тайком, выпивая кофе, тот самый, который собиралась пить, плача навзрыд.

— И нет, Перес, идите к рогатым оркам, мне не нужен ваш платок!

Перес послушно отошел в сторону.

Ник устало констатировала:

— Утес, движения нет. Зима, движения нет. Листопад, движения нет.

По руке, по пальцам стекала кровь, знаки горели, но куда идти, она не знала. Рука замерла над кнопкой принудительно эвакуации на пульте, но Ник помнила — подрывать авторитет Листопада нельзя. Только ему решать вопрос об эвакуации.

— Парни, я не знаю. Честно. Только движение назад. Листопад, Утес, Зима, я разрешаю движение назад.

Перес пробурчал:

— Девяносто ярдов не дошли.

Джонс молчал, сложив руки на груди. Он побелел, и давно был в боевой форме. Перес посмотрел на него:

— Ге… Тьфу, Элита, сгоняй до камня, на котором подорвался Жердь. Принеси.

Ник возразила:

— На нем нет защиты.

Перес осторожно промокнул кровь Ник своим платком:

— Знаете, Ловец, черт с ними, со знаками. Оно того не стоит. — Он скомандовал: — Листопад, конец операции. Возвращайтесь.

— Листопад, понял. — Лин сделал шаг назад, и тут что-то хрустнуло под его ногой. Камень ли, росток ли… Столб пламени был виден и отсюда.

Джонс опередил руку Ник, нажимая кнопку принудительной эвакуации сам.

Доспехи приземлялись один за одним. Техники суетились. Суетились медики. И не подойти, не подбежать, не узнать — не на глазах же Осени это делать⁈ Стоять, оттирая кровь с руки поданным стюардом полотенцем. Смотреть, как открываются доспехи Лина, как он, ошалело мотая мокрой от пота головой, вылезает из них. Сам. Но от носилок не отказывается — ложится послушно. Тепловой удар, что-то там про ожоги. Что-то там еще…

А Осень тем временем ушел — в зону, втихушку, без защиты, без ультры, а она там днем выплясывала на глазах Лина, а теперь сердце ломит только от мысли, как там Осень. И вернется ли. И как Лин? И что со всем этим делать…

Кто-то сунул в руку кружку, Ник машинально выпила, тут же закашливаясь — что-то острое, огненное, что она раньше не пила.

— Поможет, — лаконично сказал Перес.

— Идите вы к рогатым оркам! — честно ответила она. Перес выгнул бровь, но продолжения не дождался.

— Вы хорошо сегодня поработали, мисс Доу.

— Даже несмотря на то, что я тварь?

— Неверная цитата, мисс Доу. И да, несмотря на то, что вы отвратительный человек, вы сегодня хорошо поработали. Медики сказали, пока вы изображали статую скорби, что отряду требуется день на восстановление. Техники как раз успеют почистить и отремонтировать ультры. У вас завтра заслуженный выходной. Могу выделить вам инфопланшет — если хотите еще раз просмотреть записи с камер. Можете не просматривать — у нас есть специалисты для этого, до последнего камешка все разберут.

Ник сложила руки на груди — Перес ей основательно не нравился.

— За планшет — спасибо. Я сегодня же займусь записями. А отдыхать завтра я не собираюсь — меня ждет река, я к ней так и не попала.

Перес замолчал, долго рассматривая её.

— Я могу идти? — в конце концов спросила Ник.

— Я дам вам последний шанс, мисс Доу. Не подведите меня. И да, дорогу к рогатым оркам я найду сам. Завтра в десять утра — разведка в сторону реки. В сопровождающих Джонс. Никаких коротышек, никаких попыток воспитать. Никакого унижения. Джонс — мой друг. И, прошу, вспомните про милосердие, вспомните, что вы человек. И немножко леди при том.

Ник вскинулась:

— Никогда не забываю об этом! — она резко развернулась и пошла прочь в общежитие.

Она не слышала, как Перес тихо спросил у подошедшего Джонса:

— Что эта мегера в юбке любит по утрам?

— Кофе, парня и блинчики.

— Обеспечь! — буркнул Перес.

— Парня тоже?

— Можно подумать, ты девочка.

Устроившись в кровати, замотавшись в чуть колючее одеяло, она засиделась до полуночи с планшетом. Смотрела кадр за кадром. С каждой камеры. Снова и снова. А за стеной были смешки, стоны и скрипы. От стонов она вздрагивала каждый раз — бежать с кинжалом или еще рано? Или уже поздно.

Жердь ушел в отрыв. Хорошо еще, что в человеческой ипостаси, но ведь голову может сорвать окончательно, и тогда той глупышке за стеной, пустившей оборотня, не поздоровится.

Ник сжала кинжал в руке, пальцы побелели, а ясности никак не прибавилось. И самое главное, она не понимала, почему Лин все это позволяет. Вот и сейчас долгий стон…

Ник откинулась на стенку, головой стучась в неё. Оттуда донесся рык:

— Завидуй тише!!!

— Сам заткнись, — невпопад ответила Ник, быстро собираясь. Сидеть в комнате, медленно сходя с ума, она не будет.

На улице было морозно, падал снег, играясь в свете фонарей, страж на посту сонно зевал, сидя у окна и смотря на холодный мир. Ник дошла до скамейки, на которой они с Лином сидели днем, и с ногами устроилась на ней, кутаясь в куртку. Может, и глупость. Может, и малодушие. Надо было войти и все высказать Жердю в лицо. Только Лин же не остановил парня. Не запретил. Значит… Это же что-то значит?

Или не значит, а она изменяет своему долгу. Интересно, она бы смогла… Она бы смогла поймать малыша Лина и сдать его в виварий? Этого же, наверное, требовал от неё долг, тот долг, который опирался на Пакт о совместном проживании видов. Она бы поймала? Она бы сдала? Или…

Она прикрыла глаза, откидываясь назад и ловя ртом снежинки.

Только и сейчас не лучше. Где-то девушка в объятьях неконтролирующего себя оборотня стонет пока от счастья, а где-то Эми готовят к аукциону. И рогатые орки её побери, на аукцион девочку сдала она сама. Надо было заявить, что девочка её, но она тогда малодушно ушла. Даже не так: она ушла не задумываясь — это хуже.

Снежинки перестали падать. А по губе скользнул палец. Ник дернулась, выпрямляясь и открывая глаза.

Это был всего лишь Лин.

— Извини, не удержался. Почему не спишь?

— У меня Жердь в соседях.

— Не может быть. У тебя соседки с обоих сторон девушки-техники… О… Он выбрал кого-то из них, да?

— Угу, — мрачно подтвердила она. — А мне теперь с кинжалом сидеть и думать: гадина я или нет. Хотя Перес так и сказал — гадина…

Лин прикоснулся к её носу:

— Теплый еще. Не гадина. Насколько я помню — это же характеристика земноводных. А ты — теплая.

— И с Пересом ты поговоришь.

— Ник, иногда разговор — самый действенный способ. Честно.

— Не говори с Пересом — я прошу. Я очень тебя прошу — не лезь в мои проблемы.

Он послушно кивнул, соглашаясь с Ник, хотя той хотелось заорать в лицо Линдро иное: да вспомни, что ты оборотень и урой уже этого наглого вампира, потому что я его боюсь!!! Я его боюсь. Я, принцесса, сижу тут в замке и боюсь вампира. Только ты не мой принц… Ты мой друг, и я не имею права тебя подставлять…

— Ник, ты не в курсе, ты не жила в нашем климате… Но при такой температуре, как сейчас, на улице спать нельзя — замерзнешь до смерти. Может, проводить тебя в капсулу для сна? Свою комнату не предлагаю — утром насмешек не оберешься. Особенно от Жердя, он сейчас немного дурной. Я не учел там в зоне, что надо было подтвердить твой приказ. В том состоянии, в котором Жердь сейчас, женские приказы игнорируются… Извини.

— Ничего страшного, я все понимаю. И я не хочу пока спать. Посижу, померзну. Замерзну совсем — вернусь в комнату и замочу-таки Жердя…

Лин сел рядом, осторожно откидывая полу куртки в сторону:

— М-да… Перспективы… Будешь греться?

— Буду, — решительно пробухтела она, присаживаясь рядом и прижимаясь к теплому боку, чуть упрямому, но уверенному. Ник принюхалась к куртке. Она пахла совсем иначе.

Лин моментально напрягся — стал оркски твердым и неудобным:

— Что-то не так? — он подтянулся, собрался, ожидая колкости? Или очередной обиды от неё.