Откуда-то издалека раздался встревоженный голос Лина:

— Ники? Все хорошо?

— Наверное, — неуверенно сказала она. Рой поражал, отключиться от него не получалось. Игнорировать чужие эмоции, кипящие из-за праздника, Ник не могла, как ни старалась. Отрешиться от чужого влияния было невозможно.

Лин просто подхватил её на руки и куда-то понес:

— Я знаю, что ты не любишь работать с виртэкраном, но придется смириться — это не доспех, тут забрало не откинешь.

Ник замотала головой, пытаясь вынырнуть из виртуальной реальности в настоящую:

— У тебя тоже, да⁈ — она, забывая о гуле радостного роя, принялась копаться в настройках, отыскивая Лина. И нашла… Тоже помеченный, как гость, он был рядом, он был доступен для вызова…

Ник не раздумывала ни минуты — от Лина ей нечего было скрывать. Она тут же скинула ему то, что давно хотела показать — фотографии малыша, еще странного, с дикими пропорциями (хотя что она понимает в детях?) и отчаянно похожего на Лина — не узнать этот окрас шерсти крайне сложно. Лигры уникальны в этом плане.

Это было… Странно. Чувствовать его удивление. Его тепло — не тепло тела, а внутреннее, душевное тепло. Его затаенные страхи, его фантазии, его ожидания. Ощущать всего его разом — от прикосновений рук до малейших эмоций и воспоминаний. От восхищения в зоне до желания придавить за самоволие. Да-да-да, даже ему трудно её выносить… От страха, что её не удержать, до желания сжимать кулаки и уговаривать себя, останавливая от глупостей: не моя, не моя, не моя… От такой нужной фразы: «Он все равно был бы моим ребенком», — до дикой боли в груди — её больше нет. От желания защитить её от всего мира, оградить, посадить дома, чтобы никогда больше не волноваться за неё, чтобы не болело сердце, чтобы не кипели мысли, до абсолютно простого понимания — у него никогда не будет такого права. Ни у кого нет таких прав. Он никогда бы не хотел, чтобы его посадили на цепь, хоть и собранную из желанного дома-ребенка-любви, значит, и он никогда не посадит её на цепь, пусть все и твердят, что женщины созданы для уюта и дома.

Она в ответ тут же бросилась доказывать, что никогда… Никогда… Ни при каких условиях не бросит его ради неизведанного мира и работы. Она всегда будет возвращаться, он нужен ей, она не может без него. Без него дорога уныла и тяжела. И никогда он не должен сомневаться в ней — она вернется, потому что только он может подарить ей мир… А потом связь оборвалась красной надписью «В доступе отказано!», выбрасывая в реальность Лина и её, хватающую воздух горячими губами, как рыба, выброшенная на берег.

Лин выглядел не менее ошеломленным, прижимая её к себе на скамейке в холле.

— Ники… Я тебя люблю…

— Я знаю… — она заглянула ему в глаза и спросила то, что давно хотела: — А теперь ради всех рогатых орков, объясни мне, почему ребенок шерстистый, словно мамонт⁈

Лин сглотнул, с трудом сдерживая смешок:

— Шерстистый?

— Шерстяной, — поправилась она. — Обросший шерстью… Запомни одно: родится вот таким — сам брить будешь!!!

Лин все же рассмеялся, запрокидывая голову назад:

— Ники… Это лануго… Ты ничего не читала о беременности, да?

— Не поверишь, про беременность и прочее нам рассказывали в школе ловцов. И про все стадии развития, и про прохождение эмбриона через эволюцию от рыбки, лягушки, птички… Или птички мимо?.. До вполне человеческого вида. И про лануго я знаю, только это же шерстюго какое-то…

Лин сильнее прижал её к себе, продолжая чуть вздрагивать от смеха.

— Если он родится таким, — с угрозой в голосе попыталась сказать Ник, ей и самой было смешно, хоть она и давно готовила эту фразу, — то брить будешь сам!

Он фыркнул ей куда-то в макушку:

— Не бойся, что-нибудь решим с шерстью, хоть это и банальное лануго. К родам оно должно само пройти.

— Надеюсь, — пробурчала Ник. — И спасибо тебе, Лин, за то, что не сомневался во мне.

Он промолчал, что сомневался в себе, и за это Ник ему была благодарна.

Гул нейросети стал слабее, словно скрылся за экраном, или Ник сама уже привыкла к нему. Хотя постоянно так жить — это же страшно. Это же приводит к полному растворению в рое, это же может приводить к потере индивидуальности, делая всех… Ник вспомнила — все лорды спесивы и заносчивы, все они уверены в своей уникальности и невероятности. Рой выглаживал их всех, превращая в собственное подобие. Теперь понятно, почему лорды все похожи…

Ник не удержалась и чуть-чуть покопалась в нейросети — тут же была память поколений. Даже еще до Катастрофы. Тут должно было быть столько невероятного и полезного. Только оказалось, что эти данные для неё недоступны — при любых попытках зайти в раздел истории или технических знаний вспыхивала табличка, что это только для членов роя. Все, что ей удалось узнать, так это то, что названия округов соответствовали номеру округа в алфавитном порядке старых, несохранившихся топонимов. Эти же цифры указывались и на номерах машин — вот очень полезная информация! А то Ник всегда гадала, почему рядом с Сорок первым округом находится Третий, а рядом с Пятым — Двадцатый. Нет, серьезно, без этих знаний она легко бы прожила. Как и прожила бы без знаний о нанотумане, формирующем защитный кокон в фейри-модифицикациях машин — именно потому в них нет ремней безопасности. Ник скрипнула зубами, она-то надеялась хоть что-то узнать о машинах, цвергах, точнее сервах и технологиях фейри для Гарсии. Забавно, что к её поиску кто-то подключился, скрытый за странным ником «Древо». Он подсказал Ник, что знания о техномагии доступны не всем в рое, надо сперва отучиться и получить допуск. И дааа, он тут же осек Ник — существует только техномагия фейри, магия поверхностных — это всего лишь токсический бред. Она попыталась возмутиться, и тут же получила коллективный ответ роя… Он болезненно звенел в голове хором голосов, которому было невозможно противостоять. Магии не существует! Магии не существует. Магии… Кажется, она это даже прошептала вслух, потому что Лин утешающе погладил её по голове и что-то сказал. Ей было не до того. Уверенность в том, что магии не существует, а она больна, была такой отчаянно настоящей, что Ник сама в это поверила. На миг, но поверила и устрашилась. Она психически нестабильна, страдая от навязчивого бреда. У неё даже слезы из глаз брызнули — рой волновался на неё, рой страдал вместе с ней, утешая, что лечение пыльной интоксикации существует, что нужно лишь пройти чистку, и она излечится. Жизнь каждого лорда и леди важна для выживания рода.

— Ники? — голос Лина все же прорвался через ласковые уговоры роя, и Ник вздрогнула — для надежности она даже вслух сказала:

— Да идите вы все! Магия есть, и я не больна! Вам меня не убедить! — Гул вырос, вызывая почти физическую боль, заставляя Ник стонать.

Лин заглянул ей в глаза:

— Ники, что происходит?

Она криво улыбнулась:

— Борюсь с местной формой демократии. Демократия в руках безумцев — довольно болезненная штука. То-то Закат такой затейливый — я-то тут всего ничего, а он в Холмах постоянно живет.

Она встала, для уверенности активировала защитный знак на ладони, как доказательство того, что магия существует, и отодвинула продолжавший волноваться гул роя куда подальше. Рой отчего-то взволновался ещё сильнее, как будто до этого их никто не игнорировал. Ник даже прикусила губу — может, все же дело в этом? Рою до этого действительно никто не противостоял? Да нет же, чушь полная…

Ник старательно улыбнулась поднявшемуся со скамьи Лину — тот продолжал волноваться на неё:

— Пойдем, познакомимся с мистером О. Я нашла его в нейросети — он сидит в зоне отдыха на ярус ниже.

Лин внимательно оглядел Ник:

— Ты уверена?

Была ли она уверена?..

Она оглянулась назад на открытые ворота Холма. В проеме, далеко, на границе из тьмы ночи и света из Холма так и продолжал стоять Закат. Сейчас он выглядел иначе — выпрямился, гордо расправил плечи и улыбался, как победитель. Он поймал взгляд Ник и махнул рукой: возвращайся! Она лишь отрицательно качнула головой — пусть рой и продолжал гудеть, мешая думать, она не сломается, как Закат. Она встретится с Ханылем и узнает о себе все.