Ворошилов сильно подорвал свой авторитет в период военной деятельности в Царицыне. Если после беспрецедентного опасного железнодорожного рейда огромной массы людей и сотен эшелонов с ценным грузом с Донбасса к Волге под его руководством он снискал себе героическую славу, то потом, в Царицынскую оборону, эта слава померкла. Его изживание военспецов из Царицына и противостояние с Троцким было осуждено высшим руководством страны. И вот теперь это ему аукнулось.

18 — 23 марта 1919 года в Москве состоялся VIII съезд РКП(б). На нём против линии ЦК партии по строительству регулярной армии выступила военная оппозиция. В оппозицию входили В. М. Смирнов, Г. И. Сафаров, Г. Л. Пятаков, А. С. Бубнов, Е. М. Ярославский, В. Г. Сорин, К. Е. Ворошилов, Ф. И. Голощёкин, А. Ф. Мясников, Н. Г. Толмачёв, Р. С. Землячка, С. К. Минин и другие. Одним из покровителей её был Сталин. В дискуссии активное участие принимал Ворошилов.

На закрытом пленарном заседании по военному вопросу произнёс речь Ленин. Он изложил главные принципы строительства Красной армии и подверг резкой критике партизанщину в войсках. Конкретно остановился на анализе деятельности Ворошилова, который отстаивал партизанщину и игнорировал роль военных специалистов. «Подкладка в том, что старая партизанщина живёт в нас, — говорил Ленин, — и это звучит во всех речах Ворошилова... Когда Ворошилов говорит о громадных заслугах Царицынской армии при обороне Царицына, конечно, тов. Ворошилов абсолютно прав, такой героизм трудно найти в истории, это была действительно громадная, выдающаяся работа. Но сам же сейчас, рассказывая, Ворошилов приводил такие факты, которые указывают, что были страшные следы партизанщины. Это бесспорный факт. Тов. Ворошилов говорит: “У нас не было никаких военных специалистов и у нас 60 тысяч потерь”. Это ужасно. ЦК виноват в том, что партийная линия не проводится. Виноват тов. Ворошилов в том, что он эту старую партизанщину не хочет бросить... Тов. Ворошилов договорился до таких чудовищных вещей, что разрушил армию Окулов. Это чудовищно. Окулов проводил линию ЦК, Окулов нам докладывал о том, что там сохранилась партизанщина. Окулов докладывал объективными фактами. Можно 60 тысяч уложить, но с точки зрения нашей общей линии, можем ли мы давать по 60 тысяч? (Ворошилов: “А сколько мы убили?”). Я вполне знаю, что вы много убили, но тов. Ворошилов, в том-то и беда, что всё ваше внимание устремлено в этом Царицыне. Ясно, что по 60 тысяч мы отдавать не можем и что, может быть, нам не пришлось бы отдавать эти 60 тысяч, если бы там были специалисты, если бы была регулярная армия, с которой приходится считаться. Этот исторический переход от партизанщины к регулярной армии в ЦК десятки раз обсуждался, а здесь говорят, что нужно всё это бросить и вернуться назад. Никогда и ни в коем случае. Мы пережили период партизанщины»[139].

И всё-таки постепенно Ворошилов набирал на Украине политический вес. Он был избран в состав Всеукраинского центрального исполнительного комитета (ВУЦИК), а затем членом Президиума ВУЦИК. Оставаясь народным комиссаром внутренних дел Республики, он возглавил войска Харьковского военного округа.

К Ворошилову как к комиссару внутренних дел стекалась масса информации о положении в Украинской Республике. В основном тревожной. Плохих вестей больше всего приходило из сёл. Если в марте — начале апреля подавляющее число украинских крестьян было настроено просоветски, то к маю картина изменилась. Проведение в жизнь идей «военного коммунизма» (продовольственная монополия, продразвёрстка, насаждение так называемых коммун — коллективных форм земледелия) отозвалось на селе остро оппозиционными по отношению к советской власти настроениями. Не по дням, а по часам росло недовольство населения политикой коммунистов, произволом ЧК. Народ переходил к открытому сопротивлению. Развёртывалась антибольшевистская агитация, в различных районах страны вспыхивали волнения, погромы, даже вооружённые выступления. Во всех губерниях Украины назревал подъём мощной волны повстанчества.

На юго-востоке с давнего времени вёл борьбу за независимость «батька» Нестор Махно. К 1919 году махновское движение обрело широкий масштаб. Оно всё время балансировало на грани «за» — «против» Советов. Весной советское командование старалось привлечь разросшуюся бригаду Махно к боевым действиям с деникинцами. Но «батька» играл и «нашим», и «вашим».

На юге Украины в последние дни волны повстанчества перехлёстывали через край. Особой опасностью оно угрожало ещё не окрепшей армии молодой Республики. Воинские формирования УССР представляли собой полупартизанские отряды и части в основном из крестьян. Они возглавлялись избранными «атаманами». Влившись в состав вооружённых сил Советской Украины, остались теми же, что были в директории, только теперь назывались по-новому и носили определённый порядковый номер.

Одним из наиболее крупных объединений, включённых в РККА, был ранее входивший в состав армии УНР отряд повстанцев Херсонщины, Запорожья и Таврии под командованием атамана Матвея (Никифора, Николая) Александровича Григорьева. Этот отряд в феврале 1919 года хорошо зарекомендовал себя на юге Украины, освободив Херсон, Николаев и Одессу от интервентских французских и греческих войск. Став советским войсковым соединением, отряд получил наименование 1-й Заднепровской бригады, а впоследствии 6-й дивизии 3-й Украинской советской армии Н. А. Худякова.

Дивизия Григорьева была достаточно боеспособной и пользовалась авторитетом у высокого начальства. Её планировали использовать для осуществления вторжения в Европу для поддержки советского режима в Венгрии. Но в связи с начавшимися на Украине волнениями выяснилось, что положиться на неё нельзя. В дивизии стало проявляться вольнодумство. В первых числах мая фиксируются многочисленные беспорядки: самовольные реквизиции, бесчинства, мародёрство, погромы, вплоть до антиправительственных мятежей отдельных её частей. СНК УССР обратил внимание на участившиеся заявления Григорьева о неприятии им проводимого советским правительством курса.

Полки дивизии дислоцировались на Херсонщине и Елизаветградщине, в родных краях многих её бойцов. Когда там восстало местное население, солдаты полков поддержали его, оказали вооружённое сопротивление действиям продотрядов и работникам Советов. В первых числах мая была парализована деятельность Херсонского губпродкома, разогнаны Елизаветградский, Николаевский исполкомы и парткомы, Александрийская ЧК, казнены многие коммунисты. В Криворожском уезде убийства коммунистов и активистов Советов приняли массовый характер. 1 мая бронепоездом 6-й дивизии был обстрелян Елизаветград, 2 мая григорьевцы учинили вооружённый разбой на станции Знаменка, 4—6 мая погромы прокатились по Елизаветграду, Александрии, Долинской[140].

В. А. Антонов-Овсеенко и А. Я. Шумский[141] срочно выехали в григорьевские части. В телеграмме на имя председателя СНК Раковского они сообщали, что крестьянство провоцируется действиями московских продотрядов. Необходимо отозвать их. Проводимая на местах политика оскорбляет, подстрекает против центральной власти не только кулачество, а все слои сельского населения[142].

7 мая командарм-3 Худяков издал строгий приказ персонально по Григорьеву, в котором потребовал от него прекратить беспорядки или сложить полномочия комдива; в противном случае он будет предан суду военного трибунала. Доставить приказ в штаб мятежного атамана было поручено группе чекистов особого отдела армии.

Григорьев, прочитав документ Худякова, демонстративно порвал его в клочья и велел солдатам схватить и расстрелять чекистов. После этого во всех частях дивизии были арестованы коммунисты-политработники.