Три военачальника после этого стали испуганно совещаться: «Мы прошли несколько тысяч ли через владения нескольких враждебных нам чжухоу, чтобы напасть на них, но не успели еще дойти до цели, а они уже знают обо всем. Это значит, что они, конечно, подготовятся самым тщательным образом. Нужно скорее развернуть войска, чтобы уйти от преследования!» Однако как раз в этот момент скончался цзиньский Вэнь-гун. Он не был еще погребен, когда Сянь Чжэнь стал советовать Сян-гуну, наследнику: «Циньское войско нужно обязательно атаковать! Прошу вас разрешить мне нанести удар!» Сян-гун сказал: «Наш властитель скончался, тело его все еще лежит в зале, а я буду гоняться за циньским добром и ради этого нападать на циньцев, — не будет ли это с моей стороны нарушением дао почтительного сына?» Сянь Чжэнь сказал: «Они не выразили соболезнования, их не трогает наше горе — это все равно как если бы они убили нашего правителя и нанесли ущерб бедному сироте. При этих условиях мы можем нанести удар — это поможет усилению наших позиций! Прошу вас разрешить мне ударить по ним!»

Сян-гуну ничего не оставалось, как согласиться. Сянь Чжэнь перехватил циньские войска у озера Сяо, нанес удар и одержал полную победу. Он захватил всех трех циньских полководцев и вернулся с ними ко двору. Когда Му-гун узнал об этом, он явился в простом платье перед всеми в храме предков и сказал: «Небо не помогает Цинь. Ибо оно не заставило меня, несчастного, послушаться совета Цзянь Шу! Вот почему и свалилось на нас это несчастье!»

Конечно, Му-гун не желал поражения при Сяо. Просто ему не хватило рассудительности. И оттого, что не хватило рассудительности, он не возбудил и достаточной веры. Когда же к речам нет достаточной веры, войска не возвращаются. Так что нехватка рассудительности приводит к большим неприятностям.

У высшей мысли нет видимого образа, большой сосуд долго делать, великий голос трудно услышать.

Пока Юй прокладывал русла рек, народ сходился к нему, чтобы набрать черепицы и кирпича. Когда дело было сделано и подвиг совершен, он послужил к пользе десяти тысяч поколений. Юй видел далеко, но народ об этом не догадывался. Поэтому с народом нечего толковать о преобразованиях и обсуждать начинания — с ним можно только радоваться тому, что уже совершено и сделано.

Когда Конфуций начал службу в Лу, некий насмешник по имени И сочинил про него такой стишок-яо:

Однако через три года мужчины ходили только по правой стороне улицы, а женщины — только по левой. Если терялись дорогие вещи, народ не смел их поднимать. Так что свершения великих людей трудно чему-либо уподобить. Когда Цзычань начал управлять царством Чжэн, то поля там впервые были размежеваны, а в городах и поселениях была впервые введена для всех форменная одежда. Народ, видя это, сочинил такую частушку:

Но уже через три года народ запел другое:

Положим, чжэнский Цзянь или луский Аи из-за таких насмешек со стороны народа взяли да и уволили бы мудрецов со службы — в стране, конечно, не было бы таких успехов. Но и у Конфуция, и у Цзычаня были случаи, когда они ничего не могли поделать! Конечно же, не из-за их неспособности, здесь уж целиком можно отнести вину на счет народа, который сам не понимал, в чем его счастье. Если в наше время все признают Цзянь-гуна и Ай-гуна мудрыми властителями, а Конфуция и Цзычаня способными мужами, то это оттого, что два эти правителя умели взять на службу достойных людей.

Когда были изобретены лодка и повозка, потребовалось три поколения, чтобы их перестали страшиться. Что-либо хорошее провести в жизнь очень нелегко! Поэтому, если слушать всякого, никакое дело невозможно будет сделать — дело делается только когда правитель руководствуется собственной мудростью.

Царство Вэй напало на Чжуншань под водительством генерала Юэ Яна. По возвращении он представил Вэнь-хоу доклад, в котором ясно проступало любование своими подвигами. Вэнь-хоу сразу же понял это и приказал секретарю: «Принеси сюда все, что сообщали подданные и советники-бинькэ». Секретарь принес два ящика бумаг, и Вэй-хоу дал их почитать генералу. Все доклады были на тему о том, как трудно нанести поражение Чжуншань. Тогда генерал сделал шаг назад, повернулся в знак уважения лицом на север и дважды поклонился: «Предприятие с царством Чжуншань удалось не благодаря моей силе — это целиком Ваша заслуга! Если бы все те, кто был против кампании, явились в этот зал! Для того, чтобы царство Чжуншань осталось не завоеванным, не потребовалось бы двух коробов документов, хватило бы и одного цуня — моя воля была бы сломлена».

Вэнь-хоу был мудрым правителем, а между тем вот так обстояли при нем дела. Что же творится в делах правителя средних способностей? Самым большим пороком властителей средних способностей следует признать то, что они не в состоянии предаться недеянию и не могут избежать манипулирования — они вечно сами что-то делают, но и с ними вечно что-то делают. Если же во всяком трудном предприятии воля, взгляд на вещи и действия правителя лишены колебаний, то уж тем более и среди подданных никто не осмелится предаваться сомнениям и рассуждениям. Если же все, и правитель, и подданные, будут объединены в стремлении сделать что-либо, их не может постичь неудача и в самом трудном деле. Именно благодаря этому удалось Тану и У одержать великие победы над Ся и Шан, а Гоу-цзяню удалось отомстить своему врагу. Если даже малые и слабые объединятся в каком-либо деянии и будут держаться вместе, они превзойдут в своих деяниях сильных и больших. Вэйский Сян-ван как-то сидел за вином со своими. Когда он несколько захмелел, он поднял тост за присутствующих: «Желаю, чтобы свершились желания души всех моих верных подданных!» Тогда Ши Ци встал и сказал: «Среди подданных есть умные и глупые. Если исполнятся желания умных, очень хорошо. Но не дай бог, чтобы исполнились желания неразумных». Царь сказал: «Да, если бы все были такими же прекрасными слугами, как Симэнь Бао[364]!» Ши Ци ответил: «Когда род Вэй наделяет кого-либо землей, то на сто му в любом другом месте приходится двести му в местности Е, поскольку поля там хуже. Но, между прочим, там рядом протекает река Чжан. Так что если Симэнь Бао не знал об этом, то он просто глуп, а если знал, то он не предан государю. Глупый и неверный — что же брать с него пример?» Вэйский царь ничего на это не ответил. На другой день он вызвал Ши Ци и обратился к нему с вопросом: «Можно ли водами реки Чжан оросить поля области Е?» Ши Ци сказал: «Можно». Царь спросил: «А почему же тогда вам не сделать этого для меня?» Ши Ци сказал: «Боюсь, что вам, государь, не справиться с этим делом». Царь сказал: «Если вы всерьез приметесь для меня за это, я, в свою очередь, во всем вас послушаю». Ши Ци почтительно согласился и, обсуждая с царем эту проблему, сказал следующее: «Если я, ваш слуга, возьмусь за это дело, народ ополчится против меня. В крайнем случае меня убьют, если же этого не случится, тогда я буду осужден властью. Если я погибну или буду осужден, прошу, чтобы царь послал другого человека завершить начатое дело». Царь обещал. Послал его указом в область Е. Ши Ци во исполнение отправился туда. Народ области Е вознегодовал и был готов предать Ши Ци суду. Ши Ци не смел появляться на людях и скрылся. Тогда царь послал другого человека, чтобы он завершил начатое дело. Когда вода пошла на поля, народ увидел, какова выгода от этого, и сложил об этом песню, где были такие слова: