Смекалка позволяет познать смену момента. Кто познает смену момента, тот узнает, как пустое сменяется полным, как расцвет сменяется упадком; тот узнает, что надлежит делать сначала, что потом; что вдалеке и что вблизи; за что взяться и что оставить.

Отвага позволяет принять решение. Кто же способен принять решение, тот способен уподобиться грому и молнии, ураганному ветру и проливному дождю, стать неудержимым, как горный обвал, стремительным, как орел, бьющий птицу; ударом когтей убивает наповал, а попадет в дерево — и дерево в щепки!

Смекалка позволяет узнать еще и следующее: за народом не водится постоянной отваги, как не водится и постоянной трусости. Когда в нем есть ци, тогда он крепок, а когда он крепок, в нем появляется и отвага. Если же в нем нет ци, он слаб, а когда он слаб, в нем проявляется трусость. Основания же, по которым имеют место трусость или отвага, слабость или сила, чрезвычайно тонкого свойства, и все же их нужно знать. Ведь отвага зовет к битве, а трусость зовет к бегству. Кто бился и победил, тот бился отважно; и кто бился и побежал, тот бился трусливо.

Трусость и отвага непостоянны. Они мгновенно появляются и мгновенно проходят, и никто не знает их путей. Один лишь мудрец ведает их природу. Поэтому-то Шан и Чжоу возвысились, а Цзе и Чжоу погибли.

Искусный правитель отличается от неумного тем, что он способен придать народу ци, тогда как неумный лишь отнимает у него ци, один способен увлечь толпу на борьбу, а другой неспособен увлечь толпу на борьбу. И в этом случае, даже если у этого правителя большое войско, много солдат, он все равно не победит. Ибо большое войско и множество солдат, если они не способны к борьбе, не лучше войска малого. От многочисленности бывают как успех, так и неудача. Это все равно что ловить рыбу в глубокой пучине: велика пойманная рыба, зато велика и опасность.

Кто же искусен в ратном деле, кто умеет вселить боевой дух в каждого солдата, к тому и самые последние людишки стекаются за сто ли, чтобы встать в сражении на его сторону, как если бы их толкала на это некая сила. И тот, кому благоприятствует судьба, сумеет выбрать правильный момент для битвы и удержать народ в узде на поле боя.

Во всяком ратном деле главное — использование своего положения. Использование же своего положения заключается в том, чтобы слабость противника обратить в свою силу, а замысел противника обратить себе на пользу. Тот, кто способен разобраться в своем положении и использовать его для победы, становится непобедимым. Тот же, кто непрестанно побеждает, зовется одухотворенным, а кто одухотворен, тот не может быть побежден.

Во всяком же ратном деле главное — непобедимость. Возможность непобедимости — в нас самих; возможность потерпеть поражение — в нашем противнике. Мудрец всегда предельно внимателен к своему положению, хотя он не всегда может привести противника в удобную для себя позицию.

И когда он со своим искусством оставаться непобедимым встречает неспособного превзойти его противника, войско его не несет потерь. А победа одного войска всегда означает потери в другом. Войско, стремящееся нанести поражение другому войску, должно передвигаться скрытно, быть собранным и спаянным. Скрытно расположенное войско всегда одержит победу над открыто передвигающимся; собранное войско всегда победит войско рассеянное; спаянное войско всегда осилит войско разобщенное.

Так ведет себя хищный зверь: прежде чем пустить в ход свои зубы, рога, когти или клыки, он прячется, скрывается, приседает и залегает в траве — чтобы одержать победу!

Одевается человек оттого, что ему холодно, а питается оттого, что ему голодно. Голод и холод — великие беды для человека, а спасает от них верность долгу.

Стеснение и угнетенность для людей столь же прискорбны, сколь прискорбны для них голод и холод. И мудрый властелин должен жалеть человека в его стесненности и печалиться о его угнетенности. Если он будет таков, тогда слава и молва о нем разнесутся по свету и он обретет признательность своих подданных.

Некогда циньский Му-гун[307] правил колесницей, когда она вдруг сломалась, и правая пристяжная понесла. Ее потом поймали люди из Инь. Му-гун сам отправился на поиски. У южного склона горы Ци он застал иньцев, как раз собиравшихся съесть его коня. Му-гун тогда молвил со вздохом: «Есть мясо доброго скакуна и не пить при этом вина! Боюсь, это вам может повредить!» Затем он поднес всем вина и удалился.

Через год случилась битва на равнине Хань. Цзиньцы взяли колесницу Му-гуна в кольцо. Цзинец Лян Юмин[308] уже схватил под уздцы левого коня из колесницы Му-гуна, а правый боец с колесницы цзиньского Хуэй-гуна по имени Ши Фэнь метнул копье и, попав в панцирь Му-гуна, разбил его на шесть частей. Но триста иньцев, что ели когда-то конину у южного склона горы Ци, бились за Му-гуна изо всех сил у колес его колесницы... Так одержал он великую победу над царством Цзинь и вернулся к себе с плененным Хуэй-гуном. О таком и поется в песне:

Как может властелин не следовать добродетели и не питать любви к людям, если через следование добродетели и любовь к людям он достигает народной любви к высшим. Если же народ любит высшего, он рад за него умереть.

Чжаоский Цзянь-цзы[309] обожал двух своих белых мулов. Хранитель южной стены Сюй Цюй заболел[310]. Тогда чиновник, служивший при городских воротах, явился ночью с докладом к дверям правителя. Он сказал: «Повелитель, ваш слуга Сюй Цюй болен. Врачеватель сказал, что, если удастся достать печень белого мула, он остановит болезнь, если же нет, больной умрет». Когда пришедший сообщил об этом, Дун Аньюй, стоявший рядом с повелителем, раздраженно сказал: «Хо! Да ведь этот Сюй Цюй позарился на мула нашего повелителя! Он достоин казни!» Цзянь-цзы сказал: «Убить человека, чтобы сохранить жизнь скотине, — разве в этом доброта? Доброта в том, чтобы сохранить жизнь человеку, убив скотину!» И он позвал повара, чтобы тот убил белого мула, взял печень и отнес ее хранителю южной стены Сюй Цюю.

В скором времени Чжао поднял войска и повел их походом на племена ди. Чиновник, служивший при городских воротах, повел по семьсот воинов по правую и левую руку. Они первыми взобрались на стены и пленили передовой отряд латников.

Так что властелин никак не может не привечать служивых. Ибо враг всегда приходит за выгодой, но если ему грозит смерть, он сочтет за выгоду уйти. Когда все враги сочтут за выгоду уйти, не с кем станет скрестить оружие.

Когда враг благодаря мне обретает жизнь, я благодаря ему обретаю смерть; когда же враг благодаря мне получает смерть, я благодаря ему обретаю жизнь. Можно ли не уделять внимания тому, получаешь ли ты жизнь от врага, или же враг получает жизнь от тебя, когда в этом самая суть военного дела, а существование и гибель, смерть и жизнь прямо зависят от знания этого?!

В третью луну осени солнце в Фан. На закате восходит Сюй, на рассвете — Лю. Дни этой луны — гэн и синь, ее ди — Шаохао, ее шэнь — Жушоу, твари — волосатые, нота — шан, тональность — уи, число — девять, вкус — острый, запах — металла, жертвы — воротам, и первейшая — печень.

Прилетают дикие гуси. Кулик глубоко заходит в воду и оборачивается ракушкой. Хризантема цветет желтыми цветами. Шакал приносит в жертву зверя и бьет птицу.