Многие дела таковы, что как будто не идут, а в действительности идут своим чередом; а многие как будто идут нормальным образом, а на самом деле — все к худшему. Если бы некто познал, как может быть так, что идущее по видимости нормальным путем на самом деле может вести к деградации и как по видимости попятное движение может быть на самом деле нормальным, — с ним можно было бы поговорить и об изменениях-переходах. Ибо слишком длинное переходит в короткое, а слишком короткое — в длинное; таков уж путь-искусство неба-природы.

Чуский Чжуан-ван вознамерился покарать Чэнь и послал человека на разведку. Посланный доложил: «На Чэнь нападать нельзя». Чжуан-ван спросил: «Отчего так?» Тот ответил: «Стольный град и местные укрепления с высокими валами, рвы глубокие, запасов много». Нин Го тогда сказал: «С Чэнь можно воевать. Это Чэнь — небольшое государство, а запасов там много — значит, налоги там тяжелы, и народ настроен против высших. А то, что у них высокие стены и глубокие рвы, — так это значит, что народ истощил силы на их строительстве. Поднимайте войско и смело нападайте — Чэнь можно взять!» Чжуан-ван его послушал, и Чэнь было завоевано.

Тянь Чэн-цзы приобрел и до сих пор сохраняет свое царство благодаря тому, что у него был старший брат по имени Вань-цзы, который был человеколюбив и храбр. Когда юэсцы подняли войско, чтобы покарать Тянь Чэн-цзы, они говорили: «На каком основании был убит правитель и захвачена страна?» Тянь Чэн-цзы страдал от этого. Тогда Вань-цзы попросил разрешения выступить во главе мужей и дафу навстречу юэскому войску, непременно с ними сразиться, в сражении непременно потерпеть поражение, а после поражения принять смерть. Тянь Чэн-цзы сказал: «То, что вы непременно хотите сразиться с юэсцами, можно понять. Но почему необходимо проиграть сражение, а после поражения принять смерть, мне, несчастному, непонятно». Вань-цзы сказал: «Вы, правитель, обладаете царством, в котором народ ненавидит высших, а достойные и добрые готовы идти на смерть ради долга; мне, вашему слуге, стыдно на это смотреть. На мой, ван, взгляд, страна уже и так под угрозой. И если юэсцы начали против нас войну, то это, может, и к лучшему. Сразившись с ними и потерпев в битве поражение, все достойные и добрые люди погибнут, а кто не погибнет, не захочет возвращаться в наше государство. Так что вы, правитель, останетесь в вашем царстве с одними сиротами, и, на взгляд вашего слуги, государство тогда будет в безопасности». Вань-цзы отправился в поход, Тянь Чэн-цзы провожал его весь в слезах.

Смерть и поражение — людям это ненавистно, но вот ведь оказалось, что они могут послужить средством обеспечения безопасности, так что разве может быть единственным путь — искусство-дао? Поэтому то, чему внимает властитель, и то, чему учится муж, не может не быть многообразным.

Инь До из Цзиньяна, собираясь вернуться в столицу Цзян, спросил у Чжао Цзянь-цзы, что ему делать. Чжао Цзянь-цзы сказал: «Когда вернешься, сровняй с землей городские стены. Я тоже скоро туда поеду, а для меня видеть их все равно что видеть Чжунхан Иня и Фань Цзишэ, которым я проиграл сражение. Однако Инь До, возвратившись, стены надстроил. Когда Цзянь-цзы приехал в Цзиньян, он, еще издалека завидев эти стены, впал в гнев и сказал: «Ха! Так До решил обмануть меня?!» Он поселился в предместье, не входя в крепость, и послал было людей казнить До. Но вмешался Сунь Мин и сказал: «По моему личному мнению, До должен получить награду. Ведь До этим хотел сказать, конечно же, следующее: «Видеть радостное напоминание о радостном событии значит расслабляться и распускаться. Напротив, встреча с напоминанием о горьком мобилизует и заставляет собраться: так уж устроен человек! Вот вы, правитель, увидели стены и опечалились — не тем более ли почувствуют то же подданные и народ? Стало быть, полезное для страны и выгодное властителю дело До совершил, не страшась даже быть обвиненным в преступлении. Слушаться указаний, чтобы вызвать одобрение правителя, — на это способен любой из толпы. А вот До оказался способен на нечто большее, не так ли? Прошу вас, правитель, рассмотреть дело еще раз». Цзянь-цзы тогда сказал: «Если бы не ваши слова, я, несчастный, мог бы совершить большую ошибку». Затем он повелел наградить Инь До как спасителя отечества.

Для властителя самое главное качество — уметь радоваться и гневаться в строгом согласии с рассудком. Менее ценно, если он, даже сам будучи не в ладу с рассудком, все же может изменить свое мнение в соответствии с его требованиями. Хотя такой и не достигает высшего достоинства, все же в состоянии справиться с низменным миром, его окружающим. Цзянь-цзы соответствовал именно этому типу правителя. От чего страдает властитель нашего века? Стыдится признаться, что не обладает знаниями, и стремится все решать единолично, поэтому и ошибается без конца, но увещеваний не слушает, так что в конце концов оказывается в опасности! А ведь нет большего позора, чем самого себя ввергнуть в погибель.

Самое высшее — знать, что не знаешь. Горе всех заблуждающихся в том, что они не знают, но думают, что знают. Многие вещи-события таковы, что они только кажутся таковыми, на самом деле таковыми не являясь. По этой-то причине и не переводятся погибшие царства и исчезнувшие народы. Есть такие травы — синь и лэй. По отдельности они смертельно ядовиты, но если принимать вместе, то действуют как лекарство для достижения долголетия. Крапива и трава цзинь ядовиты, но из них составляют противоядие. Лак и вода по отдельности текучи, но вместе отвердевают. Если же лак смочить, он растрескается. Золото и цинк мягки, но если их соединить в сплаве, они станут твердыми, [как сталь ]. Если потом сплав нагреть, металл вновь станет текучим. Если одно вещество, когда его смачивают, трескается, а другое, когда его нагревают, становится текучим, — значит, разряды вещей твердо не определены, и по одному состоянию судить о них нельзя.

Маленький квадрат обладает теми же свойствами, что и большой; маленький конь обладает всеми свойствами большого. Но маленький ум не то же, что большой.

Среди лусцев был некто по имени Гунсунь Чо, заявлявший: «Я могу поднять мертвого!» Когда его спросили, как это возможно, он ответил: «Я умею лечить односторонний паралич, поэтому, если я удвою количество лекарства, употребляемого для лечения одностороннего паралича, я смогу оживить мертвого человека!» Так что среди вещей есть такие, с помощью которых можно добиться малого эффекта, но невозможно добиться большого; можно достичь половинного успеха, но нельзя достичь полного.

Один знаток мечей сказал: «Белый металл придает [мечу] твердость, желтый металл придает [мечу] гибкость, так что если смешать желтый и белый металлы, меч будет твердым и гибким, что и нужно для хорошего меча». Однако некто, желая поставить его в затруднение, сказал: «Белый металл — это то, что делает [меч] негибким; желтый — это то, что делает [меч] нетвердым. Следовательно, смешение желтого и белого сделают [меч] нетвердым и негибким. К тому же мягкое гнется, а твердое ломается; если же меч будет гнуться и ломаться, разве можно его считать хорошим мечом?»

Меч по своему составу тот же, но один счел его хорошим, а другой — плохим, в зависимости от способа рассуждения. Поэтому, если при рассмотрении вещей применять слух и зрение, праздные болтуны прекратят свои речи. Если же не пользоваться слухом и зрением, то Яо станет невозможно отличить от Цзе. Вот этим-то и озабочены верные слуги и подданные, этот способ рассуждения и отвергают достойные.

Моральное сознание таково, что когда им руководствуются в малых делах, приобретают мало счастья; когда же им руководствуются во всем, и эффект бывает великий. С несчастьем не так — здесь даже малое хуже, чем ничего. Когда стреляют в цель, чем меньше мишень, тем интереснее; на охоте же — чем крупнее зверь, тем лучше. Одни и те же вещи бывают разными в зависимости от условий, как же можно все выводить путем рассуждений?