К чему прежние ваны относились с наибольшей неприязнью, так это к ненадежности. Ибо из-за недоверия-ненадежности рушатся отношения между господином и слугой, отцом и сыном, старшим и младшим другом, мужем и женой. Когда же эти десять отношений одновременно приходят в упадок — не бывает большей смуты. Всякое человеческое общество приводится к порядку установлением этих десяти, и, если отказаться от этих десяти, люди ничем не будут отличаться от оленей, тигров и волков. Устанавливать порядок тогда будут самые наглые и сильные. Ибо там, где не понимают, что такое мораль, правитель не имеет покоя, родственники не знают семейных радостей, старшие братья не гордятся младшими, друзья не любят друг друга, супруги относятся друг к другу без внимания.

Тот, у кого земли сильны и велики, тот не обязательно всегда будет царствовать; но у того, кто способен царствовать, земли всегда будут сильны и велики. Каким образом приходит к успеху властитель? Он должен опираться на свои силы и выгоды ландшафта. При отсутствии у него сил, его авторитет не устрашает, а выгоды не используются. Когда его авторитет не устрашает, он не в состоянии сдержать преступления, когда его преимущества не дают выгоды, ему нечем стимулировать других. Поэтому мудрый властитель обязательно ставит свой авторитет выше всего в мире — и тогда, когда он что-то запрещает, этого не делают, а когда к чему-то побуждает, к этому непременно стремятся. И даже если чьи-либо авторитет и богатство не так уж велики, но он заботится о народных нуждах и о сохранении моральных устоев, он будет оставаться ваном. Если же авторитет и богатство будут всеподавляющи, но при этом станут пренебрегать моралью — погибнут.

Когда малые и слабые не желают знать норм морали, большие и сильные им не доверяют. И так уж устроен человек, что он не в состоянии полюбить то, что вызывает его подозрения, а когда некто мал и слаб и не возбуждает к себе любви со стороны больших, ему не выжить. Поэтому когда по пути отрицания моральных норм следуют ваны, они теряют власть; сильные — попадают в опасность, слабые — погибают.

Когда путник видит большое дерево, он снимает верхнюю одежду, вешает на ветку шляпу, прислоняет к стволу меч и засыпает под ним. Большое дерево — у него нет человеческих чувств родства и дружбы, но оно покоит человека, потому что он доверяет ему, дереву. Когда большое дерево стоит на холме, люди назначают под ним встречи, потому что его легко заметить. Тем более это относится к государственному мужу. Если его верность внутреннему закону известна, к нему обязательно потянутся, как к тому дереву. Тем более когда речь идет о великом и сильном государстве. Если искренность в приверженности общечеловеческой морали великого государства становится известна всем, его ван не будет знать трудностей. Так что то, что делает благородным мужем, это способность следовать внутреннему закону и неспособность к грубому и эгоистическому поведению.

Конфуций при гадании получил знак «Би» — «Приближение» и сказал: «К несчастью». Цзыгун спросил: «Ведь «Приближение» — хороший знак! Почему же вы говорите: «К несчастью»?» Конфуций ответил: «Белое — это белое, черное — это черное, что же хорошего может быть в приблизительности?» Так что если что мудрому и ненавистно в вещах, так это их неопределенность.

Итак, что ненавистно людям в Поднебесной, так это неопределенность в знании того, что нужно знать крепко, — в знании морали. Ибо когда неизвестно, хорош или плох такой-то, даже разбойник не станет с ним связываться, даже изменник не станет с ним конспирировать. Разбойники и изменники — большие злодеи, и все же даже они находят сообщников; не тем более ли должны находить их те, кто хочет совершить великие дела? Кому желательно совершить великие дела, те должны всех в Поднебесной убедить им помочь, а для этого нужны мужи, на которых можно положиться.

Установление твердой основы собственной личности, спокойствия в государстве, порядка в Поднебесной, — для всего этого непременно нужен благоразумный человек. В древности были такие, кто обладал Поднебесной, — всего семьдесят один мудрец. Согласно хронике «Чунь-цю», от луского Инь-гуна до Ай-гуна сменилось двенадцать поколений, и на протяжении всего этого времени способ, с помощью которого приобреталась или утрачивалась Поднебесная, был всегда один и тот же: если находился мудрец, царства были в спокойствии, а мудрецы — в почете; исчезал мудрец, и все царства впадали в опасности, а мудрецы подвергались хуле. Первые ваны только поэтому и искали разумных людей, и ни крайние незнатность и худородность, ни крайняя удаленность родины, ни крайняя нищета их не отталкивали.

Если бы эти слова слушали Юй, когда брал на службу Гунцзы Ци, или У, когда брал У Цзысюя, их царства могли бы существовать и до сей поры, следовательно, государства могут быть долговечными. Если бы были способы продлить человеческую жизнь до ста лет, не нашлось бы никого, кто не пожелал бы этого. И если бы было искусство-дао, с помощью которого можно было бы продлить существование царства, а люди, обладающие властью, не захотели бы этим искусством воспользоваться, это было бы большим упущением.

Яо, передавая Поднебесную Шуню, почтил его титулом чжухоу и дал ему в жены двух дочерей, в слуги определил собственных десять сыновей, а сам при посещении его при дворе поворачивался лицом на север, а ведь тот был худого рода. И Инь был слугой на кухне, Фу Юэ был осужденным на работы иньцем, и оба они поднялись из самого подлого состояния до первых советников при сыне неба. Когда-то Юй на востоке достиг земель Фуму, Жичу, Цзюцзинь, степей Цинцян, дерева Цзинцзян и горы, достигающей неба, — Хуньтянь, областей Няогу и Цинцю, страны чернозубых Хэйчи; на юге — Цзяоцзи, Суньпу, Сюймань, гор Даньми, Цишу, Фушуй, Пяопяо, Цзюян, области обитания юйжэней, ломиней и бусы; на западе — страны Саньвэй, подножия гор Ушань, мест обитания народов иньлу, сици, гор Цзицзинь, областей, населенных племенами гунхун, иби, саньмянь; на севере достиг стольного града Жэньчжэн, конца моря Сяхай, вершины гор Хэншань, страны цюань-жунов, поля Куафу, мест обитания юйцзян, гор Цзишуй, Цзиши — и все это не давая себе ни отдыха, ни сна. Так заботился он о черноголовых, что лицо его стало черным, как лак, отверстия тела стали непроходимыми, ноги не ступали нормальным образом — так искал он благоразумных людей, так желал он исчерпать все возможные богатства земли. Это был образец — предел трудолюбия. И он сумел заполучить на службу Тао, Хуа И, Чжэнь Куя, Хэн Гэ, Чжи Цзяо — эти пятеро помогали советами Юю, поэтому записи о его деяниях запечатлены на бронзе и камне, о них говорят надписи на сосудах для жертвенных пищи и вина пань и юй.

Некогда Яо встретил Сюй Ю посреди поймы Пэйцзэ и сказал ему: «Вышли [на небо] десять солнц и зажгли огонь, который не гаснет. Когда на небе светит десять солнц, а народ, не тушит свои светильники — разве это не расточительство? Стоит вам стать сыном неба, и Поднебесная тут же успокоится; прошу вас, господин, принять Поднебесную». Сюй Ю отказался и сказал: «А что, разве в Поднебесной нет порядка? А мне кажется, что порядок уже есть, так что мне не нужно кем-то еще становиться. Птичка чжоуцзяо гнездится в огромном лесу, но ей не нужно ничего, кроме одной-единственной веточки; крот пьет из реки Хуанхэ, но ему нужно лишь наполнить желудочек, и все. Возвращайтесь восвояси, господин. Что делать мне с вашей огромной Поднебесной?» И он отправился к подножию горы Цзишань, на южный берег реки Иншуй, и там стал пахать и тем питаться, до конца жизни не предпринимая ни малейшей попытки управлять Поднебесной. Поэтому когда разумные властители ведут себя с разумными мужами так, чтобы ни в чем им не отказывать, относятся к ним по-родственному, не позволяя своим родственникам и друзьям причинять им зло, к ним собираются знающие. А там, где соберутся знающие, небо и земля не наказывают, а духи умерших не вредят людям, а в делах человеческих не бывает предательских замыслов. В этом и заключена основная польза от пяти постоянных отношений в обществе.