Многие годы он правил величайшим эльфийским государством за всю историю, — Империей Света. Он был мудрым, добрым, хотя и не самым ответственным правителем. Часто, его влекла дорога приключений, и тогда он передавал власть регентскому совету, состоявшему из наиболее влиятельных феодалов, среди которых были бывшие северные конунги, дворяне Срединной империи и меценаты из торговых городов, а сам отправлялся топтать земли нового материка.

Вдоль и поперёк он прошёл всё побережье, забрался на великие горы, своими глазами увидел вулкан, который в другой реальности вызвал великий катаклизм... Он перешёл горную гряду и побывал в дремучей чаще, где повстречал племена удивительных созданий, которые были очень похожи на эльфов, но при этом имели не острые, а как бы закруглённые уши.

Ром с ними пообщался, насколько ему позволял язык жестов, некоторое время он даже был среди них гостем. Своими глазами он видел удивительные силы, на которые были способны так называемые «Шаманы» человеческого племени. Если бы он был естествознателем, он бы обязательно расписал своё путешествие, и труд его заимел бы невероятнную ценность для современником и потомком, но Рому это было чуждо. Его душа была вольной как ветер, и не было для неё ничего более противного, чем превращать свои переживания в сухие буквы на белом пергаменте. Поэтому Ром просто бродил, путешествовал, наблюдал и думал. Большую часть времени ему приходилось скрывать свою личность чтобы не привлекать излишнего внимания, и потому за время своих странствий, карая злодеев и помогая обездоленным, он породил по меньшей мере дюжины личин, многие из которых в будущем станут персонажами фольклора.

Наконец, вернувшись после очередного путешествия, Ром застал Меркела на смертном одре. Он и сам постарел, и в фиолетовых волосах его появилась седина, но старику было больше сотни лет.

Три дня Ром провёл у его кровати, держа своего отца за его сморщенную, сухую руку. Иногда Меркел спал. Иногда его глаза, казалось, смотрели в давнее прошлое, и тогда он обращался с Ромом так, словно последний всё ещё был мальчишкой, вместе с которым и другими наёмниками они бродили по землям, раздираемым войной.

И лишь на третий день, под самый конец, глаза Меркела прояснились, и он сказал:

— Не делай глупостей... — после чего веки старца закрылись навсегда.

Ром покачал головой и направился в свой тронный зал. Там он махнул рукой, приказывая слугам разойтись, снял корону и белый плащ, аккуратно положил их на свой каменный престол и ушёл. Стражники не задавали вопросов, они привыкли, что правитель их время от времени уходит на продолжительные прогулки, и едва ли могли предположить, что в этот раз он не собирается возвращаться...

Ром покинул пределы замка, покинул город и вышел по мощёную дорогу. Затем он спустился по поросшей мхом каменной тропинке, проделанной в стене утёса, и вышел на пляж.

Море перед ним сотрясала ужасная буря.

Ром запрыгнул в заранее приготовленную лодочку и силой мысли вывел её на воду.

До сих пор ни один корабль, ни с этой, ни с другой стороны не мог преодолеть вечный шторм, который наслал Великий Белый Дух. И всё же на лице Рома не было страха, но лишь тусклая улыбка, пока он вёл своё маленькое судно в сердце бури, которая могла за считанные секунды превратить двухъярусный корабль в щепки.

Наконец, когда волны стали возвышаться прямо перед ним, Ром вытянул руку, сделал сосредоточенное лицо и окутал свою лодочку в незримый барьер.

Обычному эльфу или даже Маргулу сложно было прорваться через бурю.

Но что насчёт Генерала Пятого Неба?..

Вскоре Ром получил ответ на свой вопрос.

Даже генералу Пятого неба было совсем непросто... В небесах гремели молнии. Огромные волны, словно руки титанов, обитающих на западном острове, пытались затащить его в свои недра. Кровь брызнула у него из носа от беспредельного напряжения... Всё это, казалось, длилось целую вечность, и когда Ром уже думал, что всё, конец, когда он вспоминал последние слова своего отца «Не делай глупостей!» и смеялся в душе с того, как быстро нарушил отеческий указ... Тогда морская гладь вдруг выпрямилась, и сверху вспыхнуло чистое голубое небо.

Был полдень.

Ром посмотрел на светило в небесной вышине, и, выгребая ведёрком воду, которая стремительно наполняла лодку, повёл своё судёнышко на восток.

Дорога была дальняя. Время от времени Ром ловил рыбу, запуская в морские пучины свои кинжалы; время от времени стрелял из лука по птицам. Однажды он заметил в небе огромное пернатое существо, которое держало в когтях гигантскую клетку. Прищурившись, Ром увидел, что глаза пернатого великана сверкали перламутром.

Целую неделю продолжалось его неторопливое путешествие. А на восьмой день, в тот самый момент, когда Ром впервые задумался о том, что, верно, поспешил с отправлением, и что ему следовало взять по меньшей мере карту или астролябию, — тогда на горизонте вдруг протянулась безграничная песчаная черта, на которой громоздились каменные своды.

На губах эльфа показалась тусклая улыбка.

Он повёл свою лодочку дальше, и через тридцать минут впервые более чем за полвека на земли восточного континента ступила эльфийская нога.

Ром оставил своё судёнышко барахтаться в бухте Нарома, и сильные волны немедленно отбросили его в открытое море. Ром проводил удаляющуюся лодочку взглядом, покачал головой, а затем направился через каменные улицы в сторону акрополя, на вершине которого высился старинный каменный дворец...

Опустевший город представлял собой необыкновенное зрелище. Казалось, когда последние эльфы оставили его каменные стены, в них застыло самое время.

Медленно шагая по широким мощёным улицам, которые в его воспоминаниях всегда были полны народу, а теперь стали пристанищем для одних только птиц, которые вили свои гнёзда на крышах и парапетах, Ром то дело вздыхал о бренности бытия.

Правду говорят мудрецы: ничто не вечно кроме Белого Духа. Даже величайшая империя рано или поздно обратится в прах.

Вскоре он прошёл за древние стены, которые ограждали акрополь, и стал подниматься по тропинке, обсыпанной песком и разбитыми ракушками, змеящейся на вершину холма, на котором находился королевский дворец.

Ром зашёл в него и стал методично осматривать этажи. Первый, второй, третий... Наконец он поднялся в тронный зал и, через секретный проход, зашёл на балкон. На потолке пестрила древняя мозаика, которая изображала первый великий исход. Немного ниже сверкал прекрасный вид на безграничное море.

Ром смотрел на него некоторое время, затем вздохнул и пошёл на выход.

Спускаясь по тропинке, он уже думал о том, чтобы выйти за пределы города и проверить его окрестности, когда взгляд его зацепился за храм великого белого духа.

Почему бы и нет?

Ром пожал плечами и зашёл в белокаменное строение.

Через несколько минут ноги привели его в рощу кипариса. Ром уже собирался повернуть, как вдруг заметил возле алтаря фигуру в длинном саване. Он замер. Фигура стояла на коленях перед белым камням и молилась. Ром наблюдал за ней растерянными, заворожёнными глазами. Наконец она приподнялась, повернулась, и в этот момент сердце эльфа стремительно застучало.

Перед ним была Мира.

Ром неуверенно шагнул вперёд.

Остановился.

Девушка совершенно не изменилась за последние шестьдесят лет за исключением всего лишь двух вещей — волос, которые стали белыми, и глаз, которые теперь сверкали перламутром.

«Мира» смотрела на него невозмутимым взглядом, словно ожидая чего-то.

Наконец Ром выдавил улыбку и сказал:

— Давно не виделись.

Тишина.

Даже ветер не шелестел деревьями кипариса.

Ром сделал глубокий вдох и спросил:

— В тебе сохранилось... Хоть что-нибудь от неё?

«Мира» медленно помотала головой.

Ром кивнул, вздохнул, затем спросил серьёзным голосом:

— Чего вы от нас хотите?

«Мира» наклонила голову, раскрыла губы и ответила: