Раздобыть лошадей у сэра рыцаря не получилось, хозяин наотрез отказался продавать хоть какую-нибудь клячу, мотивируя это тем, что и нас он бы не отпустил в такую метель, но вот кушать нам тут решительно нечего, а потому проваливайте гости дорогие и чешите в долину пешочком. Разомнетесь, на красоты горные полюбуетесь. Вот с картой это помочь всегда рад. Не дорого, всего-то какая-то жалкая золотая монета. Нет, не охренел он, совсем! Тут везде такие цены. Где везде? Да у него, больше же на горном тракте не живет никто. Зато карта подобная, все-все на ней отмечено, и тропа безопасная красным проведена. А вот с тропы той сходить не следует, потому как зима нынче холодная, зверье совсем страх потеряло. Нет, на тропе не тронут, это ж единственная тропа к башне в которой засели маги, а они тоже кушать хотят, вот и заговорили тропу от зверья. Вот от лихих людишек, не смогли, но и для бандитов слишком холодно нынче, так что их можно не опасаться. Так что с картой? Будете брать?

Под скрип зубов рыцаря и наглую улыбку трактирщика, золотая монетка перекочевала из моего кошеля в жадные руки последнего. Он остался весьма доволен сделкой, а вот сэр Роланд нет. Я еще меньше. Как можно, променять блестящий кругляш, на старую скомканную бумагу, на которой кто-то, кто держит перо в руках хуже меня, намалевал, какие-то полоски, и прочертил длинную, пересекающую всю бумажку, красную линию. Видать, я зря считал сэра рыцаря умным.

Мы вышли не задержавшись ни на минуту дольше, чем того требовали не хитрые сборы. К вечеру метель кончилась, а к ночи выглянула луна. Воспользовавшись ее тусклым светом, сэр рыцарь решил не останавливаться и пройти как можно больше. Больше это рассчитывалось, к сожалению, от моих сил. Я же свалился спустя еще пяток километров.

Сидя в палатке, греясь у подаренного Мурселиусом, горящего магическим огнем факела, я слушал рассказы Роланда о его приключениях. Стыдно, но сейчас я не могу припомнить и половин того, что он рассказывал. Зато прекрасно помню, то, что нам еще только предстояло.

Рыцарь торопился вниз, туда, где его ждал верный друг-конь, но он и не подозревал, что вместе с конем по имени Праведник мы получим в компаньоны настоящего праведника и большую боль для многострадальной головы благородного рыцаря, сэра Роланда Гриза.

— Предал меня, да? — Благородный сэр, рыцарь Роланд Гриз склонив голову, смотрел в глаза коню. Тот же совершенно не смущаясь злого взгляда рыцаря, жевал пучок свежей зеленой травы и, горделиво выставив ногу, косился на сидящую, на его спине женщину. Роланд проследил его взгляд, тяжело вздохнул и снова произнес.

— Вот от кого, от кого, Праведник, но от тебя я такого не ожидал, — он покачал головой, беря поводья в руки. — Вот совсем не ожидал. Что ты, мой верный друг и товарищ, променяешь меня на юбку! Этого я от тебя не ожидал.

Конь не ответил, лишь всхрапнул и, повернув голову, лизнул руку сидящей на его спине женщины.

— Ну, все! — позабыв о достоинстве, рыкнул сэр Роланд. — Это уже слишком! — и, повернувшись к ловко закинувшей на луку седла ногу девушке, рыкнул: — Слезай!

Она не отреагировала. Она смотрела на него сверху вниз и мило так улыбалась, скармливая лошадке кусочки моркови.

— За еду! — охнул Роланд. — Ты продался за еду! Праведник! Как ты мог?

На глазах рыцаря навернулись слезы, он торопливо отвернулся от женщины и, проведя рукой по глазам, побрел в сторону нашего временного пристанища. На меня он внимания не обратил.

Я же стоял посреди улицы обвешанный грозными и опасными пожитками сэра Роланда. Я успел ими нагрузиться, пока Роланд пытался выяснить степень предательства Праведника. Я бы мог этого не делать, ведь приказа мне никто не отдавал, но бросить небрежно сваленные кучей, принадлежащие Роланду орудия для вбивания светлых мыслей в пустые головы не мог. Вот и стоял, напоминая себе вставшего на две ноги ежика.

Девушка свесилась с коня, потрепала того по морде и ловко спрыгнула. Праведник покосился на нее, она улыбнулась и легонько шлепнула его по задней ноге. Конь, низко опустив голову, поплелся за хозяином.

Сэр Роланд, воткнувшись головой в столб поддерживающий крышу местного кабака, тихо рыдал. У него получалось обходиться без громких всхлипов или стенаний, а вот без соплей не получалось. Конь ткнулся ему в спину. Роланд не отреагировал. Тогда конь положил голову емуна плечо, толкнул в затылок и, стоило рыцарю повернуться к нему, прошелся языком от подбородка до лба. На лице сэра Роланда промелькнула улыбка. Когда же язык прошелся по его лицу еще раз улыбка рыцаря расцвела. Он ловко подхватил поводья и одним движением взлетел коню на спину. Пока два полуправденика гарцевали по улице, и праведник в человеческом обличии весело размахивал руками, в то время как праведник на четырех гордо задирал передние ноги, ко мне подошла девушка.

— А ты, значит, и есть то самое пресловутое Зернышко.

Пресловутое? Что это значит? Не знаю я такого слова. Сложное оно какое-то, но мне понравилось. Веяло от этого слова чем-то благородным. Чем-то вроде всесильный, или же досточтимый. И я, уперев руки в бока, гордо выпятив грудь, кивнул. На то, что все опасные пожитки сэра Роланда разлетелись и с громким звяканьем покатились по улице, я внимания не обратил. Зачем? Я же пресловутый!

— Говорят у тебя и отметина имеется. Покажешь?

Я задрал нос еще выше и, уверенно кивнув, с гордостью развязал штаны.

— Эй! — возмущенно заорал торопящийся мимо горожанин с семейством. — Чего творишь? — он закрыл ладонью глаза дочери лет тринадцати от роду, а вот супруге не успел. Брови еще сохранившей свежесть и остатки привлекательности женщины взлетели к макушке, глаза округлились, она покосилась на мужа и с каким-то странным сожалением цокнула языком.

— Я имела в виду не здесь, — покраснев, но, не отводя взгляда от того, что так напугало горожанина, и что я старательно упаковывал обратно в штаны, проговорила она.

— Сэр Роланд! — крикнула девушка мчащемуся мимо рыцарю. — Нам надо поговорить.

— Не сейчас, — крикнул в ответ Роланд, уносясь верхом на Праведнике вниз по улице.

— Не сейчас, — вздохнула она, покосилась на то, как я завязываю штаны, грустно вздохнула и, не обращаясь ни к кому, проворчала: — Мужчины, что с вас взять. Одному игрушку любимую вернули он и рад, второй готов штаны сбросить, стоит только об этом намекнуть.

Ничего себе у нее намеки! Сама же сказала: покажи! Я и хотел показать. Кто ж виноват, что отметина эта у меня не спереди, а сзади? Точно не я! Я вообще ее не хотел и с радостью бы передал кому-то другому.

Девушка подхватила с земли мешочек размером с небольшую тыкву и, махнув мне рукой, уверенно пошла куда-то.

Я вздохнул. У нее мешочек с тыковку, а у меня гора разных смертоносных железяк и судя по тому, как уверенно топают прочь ее ножки, помогать мне она не намеренна. Кое-как подобрав барахло весело скачущего верхом на Праведнике сэра рыцаря, я поплелся следом. Вопросом, откуда ей известно, куда идти я не задавался. И не до того, со всей этой поклажей было, да и думать это не мое.

Роланд появился только вечером. Все это время я сидел в коридоре возле двери в окружении все тех же смертоносных штучек рыцаря. Поднявшись по лестнице, Роланд замер передо мной, задавая всем своим видом единственный вопрос: какого черта я сижу перед дверью? Он прекрасно помнил, что лично вручил мне ключ от комнаты, предварительно научив меня и открывать и запирать дверь. Я тоже об этом не забыл и даже умудрился не потерять ключ. Но, правда и сохранить его не сумел. Хитрая и весьма симпатичная девушка извлекла его из моих рук под самым благовидным предлогом, что только мог родить ее хитрый ум.

Хитрый? Откуда я знаю, что у нее хитрый ум? Пришлось в этом убедиться на собственной шкуре. Не буду засыпать вас совсем не интересными подробностями. Да вы и сами скоро все узнаете. Скажу только одно, мозг у нее действительно работает как чудовищная машинка по придумыванию всяких хитростей. А еще она полная, как бы это сказать помягче… Ну, ладно, скажу как есть. Мы с рыцарем хоть и спустились с насквозь промороженных гор, но отмороженная среди нас именно она.