Около половины XIII столетия, когда Новгород принял деятельное участие в ганзейской торговле и Ганза учредила в нем одну из главных торговых контор, он достигает полного развития своих сил. Господство его простиралось почти на весь север Европейской России; отдаленные финские племена (пермь, печора, югра) платили ему дань дорогими мехами и серебром. Новгородские дружины не ограничивались одним взиманием дани с инородцев; в их земле они нередко строили новые города и таким образом распространяли славянскую колонизацию на дальнем северо-востоке России. Так произошли земли Двинская, или Заволочье, Вологодская, Поморская и др. Утверждению русского господства в тех странах помогали особенно походы отважной новгородской молодежи, известной под именем повольников или «ушкуйников» (ушкуй — лодка). Отряды повольников спускались на лодках вниз по Волге или поднимались вверх по ее притокам, грабили прибрежных жителей, а иногда покоряли новые племена или полагали основание новым самостоятельным общинам. Такую самостоятельную общину образовала земля Вятская. В 1174 году дружика новгородских повольников из Волги поднялась вверх по Каме, потом вошла в реку Вятку и тут на высоком берегу увидала селение, укрепленное рвом и валом. Место понравилось новгородцам, и они решили им овладеть. Несколько дней они говели, молились, потом сделали приступ и взяли город. Усиленные новыми выходцами, колонисты покорили часть окрестных вотяков и черемисов и построили город Хлынов при впадении Хлыновицы в Вятку. Они составили особую общину, которая имела новгородское устройство и управлялась собственным вечем. Самостоятельность Вятской общины продолжалась около 300 лет.

После главного города второе место по богатству и значению в Новгородской области занял Псков (близ впадения реки Великой в Псковское озеро). Сначала, как и все пригороды, он управлялся посадником, которого назначало новгородское вече, но с XII столетия псковитяне обнаружили стремление завести у себя самостоятельное общинное управление и иметь особого князя. Впоследствии они достигли своей цели и, подобно новгородцам, приняли участие в ганзейской торговле.[20] В то же время Псков является главным оплотом русских пределов со стороны ливонских рыцарей.

Прибалтийский край, заключающийся между Западною Двиной и Финским заливом, был заселен в северной части чудским племенем (эсты), а в южной — смесью литвы и чуди (латыши и ливы); в первой мало-помалу распространили свое господство новгородцы, а во второй — полоцкие князья. В земле чуди находился крепкий русский город Юрьев, а в области латышей полоцким князьям принадлежали два городка на Двине: Кукейнос и Гериске. Когда германские купцы завели на Двине торговлю с туземцами, бременский архиепископ во второй половине XII века прислал сюда монаха Мейнгарда в качестве миссионера. Мейнгард начал крестить ливов, строить церкви и был поставлен первым епископом Ливонии. Заметив наконец властолюбивые замыслы пришельцев, туземные обитатели восстали против немецких проповедников, и принявшие христианство опять возвращались к язычеству; многие из них погружались в Двину, думая смыть с себя крещение и отослать его обратно в Германию[21]. Тогда римский папа велел проповедовать крестовый поход против ливонцев. Епископ Альберт Буксгевден прибыл с крестоносным ополчением на берега Двины, построил город Ригу (1200) и с разрешения папы основал духовный рыцарский орден под именем Братства креста Господня, или Ордена меченосцев. С тех пор туземцы, несмотря на упорную борьбу, мало-помалу покорились немцам я силою оружия обращены были в христианскую веру. Слабые полоцкие князья тщетно старались остановить успехи рыцарей, а новгородцы, занятые внутренними делами, вначале не обратили на них должного внимания. Получая постоянные подкрепления из Западной Европы, рыцари взяли города Юрьев, Дерпт, Медвежью Голову (по-чудски — Оденпе) и др., впоследствии купили у датчан Эстонию с городом Колывань (Ревель) и таким образом, овладели всем пространством, известным теперь под именем Балтийского, или Остзейского, края. Они усеяли страну крепкими замками (Венден, Феллин, Вейсенштейн и др.), которые держали в страхе туземцев и надолго утвердили здесь суровое владычество ордена. Туземное литовское и финское население обращено было в крепостное состояние. Дальнейшему распространению немецкого владычества на соседние области много мешали внутренние раздоры. Магистр, или начальник, ордена скоро сделался сильнее рижского архиепископа и не только не считал себя его вассалом, а, напротив, хотел и его подчинить своему влиянию; отсюда возникала между ними долгая и подчас ожесточенная вражда.

На обширных равнинах Средней Азии с незапамятных времен кочевали монгольские и татарские орды, которые управлялись своими князьями и ханами и постоянно вели между собою мелкие войны. Во второй половине XII века явился человек, который соединил многочисленные орды кочевников и двинул их на соседние народы. Это был Темуджин, прозванный Чингиз-Ханом*, сын одного монгольского князя Есукай-Багадура, которого орда кочевала при истоках Амура. Соседние государства подверглись страшному опустошению и должны были признать над собою власть диких завоевателей. Своею свирепостью и непобедимостью монголы навели такой ужас, что азиатские народы смотрели на них как на неизбежную кару, посланную самим небом; жители селений и городов иногда добровольно подставляли под удары свою шею, убежденные в том, что всякое сопротивление бесполезно.

Около 1223 года полководцы Чингиз-Хана, победив кавказские народы, двинулись далее на север и начали громить половцев.[22] Половецкие ханы обратились с просьбою о помощи к русским князьям, говоря: «Сегодня отняли нашу землю, а завтра возьмут вашу, если нам не поможете». Мстислав Удалой, владевший тогда Галичем, собрал княжеский сейм в Киеве и склонил своих родичей идти вместе на неведомых пришельцев, не дожидаясь, пока они войдут в Русскую землю и начнут ее разорять. Составилось большое и блестящее ополчение под начальством трех главных князей юной Руси, трех Мстиславов (галицкого, киевского и черниговского). Русские перешли за Днепр, рассеяли передовые татарские отряды и отважно углубились в степи. На берегу речки Калки, впадающей в Азовское море, они встретили главные силы татар. К несчастью, между предводителями было мало единодушия, а много самоуверенности и презрения к неприятелям. Мстислав Удалой, не предупредив союзников, начал битву. Несмотря на храбрость русских, особенно Даниила Романовича волынского, они были разбиты наголову, и немногие успели достигнуть Днепра: большая часть князей с дружинами осталась на месте.[23] Такого страшного поражения русские дотоле никогда не испытывали. На этот раз татары, однако, ограничились одною победою и ушли назад, в Азию. Прошло 13 лет. Русские князья стали забывать о свирепых пришельцах и возвратились к своим бесконечным распрям. Россию в это время посетили разные физические бедствия, волновавшие умы народа, как-то: неурожаи, породившие голод, сильные лесные пожары, густые туманы и моровое поветрие, а появление блестящей кометы с длинным хвостом, по обычаю, принято было за грозное предзнаменование новых несчастий.

Когда умер Темуджин, его огромная империя разделилась между сыновьями, и старший из них, Угедей, сделался верховным ханом над всеми ордами. Страны к западу от Урала и Каспийского моря пришлись на долю его племянника Батыя (сын Джучи); страны эти надобно было еще завоевать. Батый перешел на правый берег Урала с несколькими сотнями тысяч степного народа. Это не было войско, подобное тому, которое сражалось на Калке; с Батыем шла целая кочевая орда, медленно подвигавшаяся вперед со своими семействами, кибитками и стадами; ей предшествовали многочисленные отряды татарских наездников, которые разоряли все населенные места, встречавшиеся по пути, истребляя или уводя в плен жителей. Опустошив землю камских болгар, татары зимою 1237 года вступили в пределы Рязанского княжества. Тщетно рязанские князья просили помощи у князей черниговских и Юрия владимирского: черниговские отказали за то, что рязанцы не были с ними на Калке, а владимирский великий князь находился во вражде с рязанскими. Предоставленные одним собственным силам, рязанцы первые подали пример храброй, но бесполезной обороны. («Сказание о нашествии Батыя» описывает при этом подвиги рязанского богатыря Евпатия Коловрата и трогательную кончину княгини Евпраксии, которая, узнав о смерти мужа, с высокого своего терема бросилась на землю.) Разгромив Рязанскую область, татары двинулись в Суздальскую и подступили к Владимиру. Юрий II удалился на северо-запад собирать войско. Владимирцы под начальством его сыновей мужественно оборонялись, но город был взят приступом и сожжен; семейство великого князя вместе с епископом и многими гражданами заперлось в соборной церкви Богородицы на полатях, или хорах, где и погибло посреди пламени. Татары рассеялись по Суздальской земле и разорили в ней много городов. Между тем великий князь встретил Батыя на берегах речки Сити (впадающей в Мологу), был побежден и пал в битве. Татары пошли к Новгороду, но их остановили дремучие леса и непроходимые болота; в то время приближалась весна и наступило разлитие вод. Батый повернул отсюда к юго-востоку, в приволжские степи. На этом пути прославился геройскою защитой город Козельск, который несколько недель выдерживал приступы варваров, пока не был взят и разорен.