— Хорошо, — всё-таки произнёс Энцелад, качнув головой в знак согласия. — Договорились.
Будто у него был выбор. Напрямую Гилберт редко приказывал, только в порыве гнева, и то потом по пятам ходил за каждым и извинялся за своё «ужасное поведение». Шерая же, всегда передававшая слова Гилберта с предельной точностью, могла приказать, даже не пытаясь сделать этого. Все давным-давно научились понимать, когда Шерая приказывает, ставит перед фактом или просто сообщает информацию.
— Но для начала закончим здесь, — добавил Энцелад, громко хрустнув шеей. — И сделай что-нибудь с Лукрецией.
Сердце Дионы почти сжалось ещё раз, но разум оказался значительно сильнее. Энцелад был прав на все сто процентов: Лукрецию следует успокоить и увести куда-нибудь, если она не желает помогать. От тел демонов всё ещё нужно была избавиться, барьеры и чары, отводящие чужие взгляды, снять, а после, изучив сгоревший магазин вдоль и поперёк, самым обычным способом сообщить о нём земным пожарным службам. Теперь, когда Йозеф устранил источник хаоса, это было единственным правильным решением.
Диона знала процесс от начала и до конца: кому следует помочь, где проконтролировать, на кого прикрикнуть, чтобы не прохлаждались, с телом какого демона быть аккуратнее. Каждого следовало обезглавить во избежание повторного сражения, каждого маги осматривали и заключали, пригодна ли та или иная кровь для вампиров. Каждое действие, слово, использование чар было выверенно до того идеально, что у Дионы уже давно не осталось никаких вопросов. Она послушно отрезала демонам, похожим на гибридов нескольких диких животных, головы, стараясь действовать так аккуратно, чтобы их чёрная ядовитая кровь не попала на открытые участки кожи — учитывая, что волосы уже были грязные, она поступала правильно. Диона могла бы позаботиться и о том, чтобы сохранить свои кожано-металлические доспехи, но она слишком устала, чтобы даже думать об этом. Ей хотелось забраться в горячую ванну и пролежать в ней вечность.
И чтобы кто-нибудь сделал ей массаж плеч. Это было бы просто замечательно.
Но она продолжала рубить головы и отбрасывать их в сторону, туда, где после магии Шераи останется только пепел. Кровь пропитала собой расколотую землю, просочилась в огромные трещины и борозды, оставленные железными когтями некоторых демонов. Сегодня они были крайне агрессивными, и Дионе казалось даже странным, что некоторых они сумели загнать обратно в огонь.
Впрочем, более это не её проблемы. Свою работу она выполнила — никто из рыцарей не погиб, Энцелад ещё жив, Шерая, вроде как, даже довольна. Диона заслужила не только ванну и массаж, но и лучшее вино, которое есть в запасах Марселин.
Может, сегодня они действительно смогут выпить. Надо же хоть иногда вытаскивать Марселин из апатичного состояния, в котором она пребывала уже столько времени.
***
Когда алое пламя взметнулось вверх, разом поглощая все трупы, Диона поняла, что они закончили. Йозеф с эльфами как раз закончили изучать сгоревший магазин, но ничего интересно там не обнаружили. Должно быть, бейдж с именем Ирен был единственной вещью, которую демоны почему-то решили пощадить.
Диону одолевало вполне оправданное любопытство, но лезть с вопросами она не спешила. Несмотря на состояние аффекта и никак не прекращающиеся слёзы, Лукреция помогала, как могла: некоторым она залечила незначительные ранения, кому-то объясняла, что здесь находилось раньше. Изредка Диона находила её среди своих товарищей и видела не столько рыжие волосы, сильно выделяющие девушку, сколько мокрое от слёз лицо и окровавленный бейдж, который она ни на секунду не отпускала.
Диона решила, что Шерая сама справится. Незачем мешать ей своими неуклюжими попытками узнать хоть что-то.
Поэтому она, дождавшись, пока от трупов останутся только пепел да мерзкий запах, — его точно придётся вымывать очень тщательно, — поставила локоть на плечо Энцелада и положила голову на ладонь, всем своим видом изображая утомление.
— Завтра мы идём к принцу, — пробормотала она, надеясь, что её никто, кроме брата, не услышит. — Будет ужасно, если случайно появится новая брешь и мы должны будем отправиться к ней?
— Ужасно, — согласился Энцелад, склонив голову так, чтобы касаться её головы. — Но это всего лишь принц.
— Всего лишь принц, — повторила Диона. — М-да… Будет сложно. Мне нужны ванна, вино и Артур.
— Милостивые боги, — проворчал Энцелад себе под нос, пихнув её в плечо, — сохраните мою психику.
В ответ Диона попыталась со всей силы ударить его, но Энцелад перехватил её кулак и возвёл глаза к небу. Они никогда не дрались по-настоящему, не видя в этом смысла, но время от времени Диону охватывал детский азарт, подстёгивавший её доказать, что Энцелад ошибается. Он редко признавал свои ошибки и несмотря на то, что относился к Артуру значительно лучше, чем к любому другому её любовнику, не раз говорил, что она заслуживает лучшего. Диона пропускала его слова мимо ушей и параллельно била его самого по ушам. Когда он пытался обидеть её парня, её ничего не могло остановить.
Они могли бы и дальше шутливо драться, пытаясь ощутимо задеть друг друга, и игнорировать чужие взгляды — не все привыкли к особому языку общения близнецов Эрнандес, как и к тому, что после значительных потрясений они находили утешение в обществе друг друга и таким странным способом пытались вернуться в привычный ритм жизни. Но Шерая, вновь подкравшаяся со спины, сообщила, что откроет им портал в зал Истины, а сама останется, чтобы решить, как помочь Лукреции и дождаться момента, когда все барьеры можно будет снять.
Потянулась новая вечность, хорошо знакомая Дионе и оттого даже ненавистная. Убедиться, что все в порядке. Отчитаться перед Гилбертом, встретившем их в зале Истины. Отчитаться ещё раз, со всеми подробностями, не упуская ни одной детали. Каким-то образом доказать Гилберту, что они не пострадали и не нуждаются в срочном осмотре целителей. Он всегда переживал за них, и это, пожалуй, радовало Диону не хуже успешного дела и заслуженного отдыха.
В особняк они вернулись уже ближе к ночи — с учётом того, что от одной бреши они сразу же отправились к другой, день и впрямь казался долгим и очень тяжёлым. Особняк, никогда не бывший шумным, впервые за последние месяцы стал таковым. Два дня назад Николас и демоница показались на границе, и последняя заключила с Гилбертом сделку на крови. Теперь ни один человек, драу или иная сущность, пребывающие в этом особняке, не имели права вредить демонице — Твайле, как представил её Николас. В то же время Твайла не могла вредить им, но она, что ставило Диону в тупик, и не пыталась.
Всего за два Дионе не только пришлось свыкнуться с мыслью, что в особняке живёт тёмное создание, но и научиться общаться с ней более-менее приличными выражениями. Личное отношение Дионы к кому бы то ни было никогда не мешало работе, но она впервые столкнулась с чем-то настолько необычным и не знала, как ей быть. Демоница была в меру вежливой, любопытной и очень даже эрудированной. Гилберт, старавшийся контролировать каждый её шаг, настоятельно рекомендовал Твайле не игнорировать его приглашение разделить с ним завтрак, обед или ужин, и за всё это время Твайла ни разу не пожаловалась на его холодность или угрозы, сквозящие через слово. Твайла игнорировала и настороженный взгляд Сонал, которая, однако, не стала возмущаться или истерить из-за присутствия демоницы, чем удивила всех, даже обычно молчаливых и незаметных слуг.
Дионе казалось, что она не видела чего-то очень важного, что где-то затерялся ещё один кусочек пазла, но никак не могла понять, какой именно и сколько их вообще образовалось. Эйс стал магом и отныне тренировался не только с ними и Артуром, но и с Марселин. Николас, Кит, Алекс и Соня (очень тихая и задумчивая, совсем не напоминающая себя прежнюю) вернулись вместе с демоницей. Твайла, казалось, и не была тёмным созданием.
Но что Диона знала о тёмных созданиях на самом деле?
Она была отнюдь не глупой, чтобы безоговорочно верить каждому слову коалиции, и знала о существовании демонов, не вступавших в конфликты и держащихся особняком. Они с Энцеладом придерживались принципа озвучивания приказов: если им прямо сказали убить тех или иных демонов, значит, они должны убить их. И неважно, сколько им потребуется времени, чтобы очиститься от крови на руках. Если приказа не было и Энцелад, лучше неё умеющий просчитывать риски, говорил, что вмешательство не стоит того, они не вмешивались.
