— Что значит «mer daran»? Очень похоже на сигридское «mel deren».

— Эти языки развивались одновременно, ничего удивительного, что в них так много схожих слов.

Соня очень надеялась, что это просто совпадение. Ей бы не хотелось, чтобы Альтан называл её «mer daran», что было очень похоже на сигридское «милая» или «любимая». Причём обращался он так только к ней или Твайле, предпочитая называть Кита, Алекса и Николаса «das darun».

— Это не ответ, — произнесла Соня, из последних сил удерживая раздражение внутри.

В последние дни она только и делала, что раздражалась из-за всего. Просто отвратительно.

— «Mer daran» означает «нашедшая место под солнцем», — улыбаясь, ответил Альтан. Он откинулся на спинку стула, такого же дикого, как и всё в его доме, и сложил руки за головой. — Раньше демоны называли так тех, кто отбился от стаи, помечали, как изгоев и предателей. Но мы уже много лет называем так тех, кто, несмотря на весь этот непрекращающийся кошмар, научились жить с людьми.

— Если бы ещё только люди научились этому, — пробормотала Твайла, зло покосившись на Кита.

Тот поднял нож и направил на неё, нахмурившись. В ответ Твайла подняла свой нож и направила на него.

— Только без дуэли тут, — неожиданно строго сказал Альтан. — Убивайте друг друга где угодно, но не за моим столом.

— Я понимаю, почему ты называешь так Твайлу, — продолжила Соня, стараясь не обращать внимания на напряжение, повисшее в воздухе, и отсутствие реакции со стороны демоницы. Это действительно казалось странным, как и то, что Соня всё чаще ловила себя на мысли, что не нервничает в её присутствии. — Но я-то тут каким боком? Остальных ты называешь das darun. Как это переводится?

— «Сбившийся с пути», — с готовностью ответил Альтан.

— Ничего не понимаю, — пробормотал Алекс, и это были его первые слова за весь ужин.

— Ещё поймёшь, — продолжая улыбаться и сиять, сказал ему Альтан. — Малыш Нико сказал, что Рейна для того и взяла вас с собой — чтобы дать время на поиск.

— Но я не…

— А вот что насчёт тебя… — проигнорировав уже начавшего говорить Алекса, демон перевёл взгляд на Соню и добавил: — Ты уверена, что хочешь знать?

Соня кивнула быстрее, чем подумала. Даже если это демон не пытался навредить им, он вполне мог обманывать их, и потому она обязана узнать как можно больше, чтобы решить, чему верить и что делать дальше.

— Тебе может не понравится, — для чего-то уточнил Альтан.

— Мне не нравится, что нас втянули в какую-то ерунду. Спасибо, уж с переводом незнакомых слов я как-нибудь справлюсь.

Должно быть, она сказала что-то не то, или была чересчур дерзкой, или, наоборот, недостаточно напористой… Соня не знала. Альтан вдруг улыбнулся ещё шире, — клыков, как у Твайлы, искательница до сих пор не разглядела, — и будничным тоном, будто они обсуждали погоду, сказал:

— Судя по тому, что я вижу и чувствую… Да, всё именно так, моя mer daran. Ты умерла ещё во младенчестве.

Сонал выглядела недовольной. Гилберт не знал, в чём крылась истинная причина: то ли завтрак недостаточно роскошный, то ли слуг не было, то ли Рокси Гривелли без умолку болтала о своём последнем поиске, в результате которого едва не погибла. К счастью, чтобы не вызвать гнев Гилберта, Сонал хватило ума притвориться, что она искренне испугалась за искательницу, но после принцесса вновь стала собой — капризной, требовательной и эгоцентричной. Точно такой, какой её описывал Фортинбрас.

Впрочем, сейчас Гилберта меньше всего волновало недовольство Сонал. Он не любил ставить ультиматумы, но с ней пришлось: либо она каждый раз завтракает, обедает и ужинает с ним, либо и дальше сидит взаперти и ни с кем не общается. С того самого дня, как Гилберт впервые поговорил с ней, Сонал начинала требовать больше: внимания, слуг, объяснений, подчинения. Больше всего, что только было во власти Гилберта. Когда он, должно быть, в сотый раз повторил, что хозяин — он, а не она, Сонал отказалась от еды. Когда Гилберту надоело терпеть это, Диона по его приказу едва не вытаскивала её из комнаты и тащила в столовую.

Особняк превращался в сумасшедший дом, и Гилберт никак не мог этому помешать. Он ещё справлялся с жалобами Эйса на Энцелада, — право слово, Гилберт сам в его возрасте постоянно жаловался на своих учителей и даже требовал, чтобы их сменили, — и был очень рад обществу Рокси, которая каким-то образом уговорила родителей отпустить её в особняк. Август практически безвылазно находился в зале Истины и занимался делами Ордена, Кристин, мать Рокси, взялась за выслеживание одной из недавно появившихся демониц — Нуаталь, если Гилберт правильно помнил. Себастьян был занят поиском, о котором не имел права говорить, а Алекс… Алекс был неизвестно где вместе с Николасом, Китом, Соней и демоницей, которую они защищали. Рокси осталась совсем без присмотра, и хотя в шестнадцать лет, как казалось Гилберту, всегда хотелось свободы, он был совсем не против принять у себя Рокси на несколько дней. К тому же, так она была поближе к Марселин и могла даже потренироваться с его рыцарями — пожалуй, именно это и убедило Августа окончательно.

Жаль, что любой аргумент для Сонал был пустым звуком. Принцесса была свято уверена, что, раз Гилберт принял её, должен всё своё внимание уделять только ей и никому больше. Он должен быть всегда рядом, объяснять ей устройство этого мира, помогать осваиваться и просто скрашивать времяпровождение своим присутствием. Гилберт этим и занимался, не имя возможности помочь коалиции по-настоящему, и ему было тошно от ситуации, в которой он оказался. Он не был обязан постоянно любезничать с Сонал и делать всё возможное, чтобы она была счастлива, но…

Люди. Коалиция нуждалась в людях. Демоны выползали из всех щелей. Эйс, оставленный частицей Силы, благодаря которой он был наследником Лерайе, вдруг обрёл магию. Ровену убили.

Голова Гилберта раскалывалась.

Сонал вдруг вскрикнула и подскочила на ноги. Гилберт вскинул голову, готовый к чему угодно, но увидел только чёрную трёххвостую кошку, запрыгнувшую на стол.

— Ваше Высочество, — стараясь удерживать на лице учтивую улыбку, сказал Гилберт, — не нужно так пугаться. Это всего лишь драу.

— Какая разница, драу или не драу? — возмущённо воскликнула Сонал, отряхивая рукав рубашки так старательно, будто он успел испачкаться. Видеть её в земной одежде было странно, непривычно и даже тревожно, но Гилберт ни за что не позволил бы ей ходить в лохмотьях, в которых она была, когда её нашли. — Что эта дрянь здесь делает?

— Она, вообще-то, всё слышит, — обиженно пробормотала Рокси, подзывая кошку к себе. — И она не дрянь! Её зовут Салем.

Сонал взмахнула рукой, будто надеялась заткнуть Рокси. Гилберт едва подавил усмешку: Рокси Гривелли невозможно заткнуть даже старшим искателям, она всегда будет отстаивать свою точку зрения и не отступится, пока не достигнет желаемого. Даже если она старалась быть вежливой с Сонал, Рокси не забывала, что у той власти и влияния куда меньше.

— Вы издеваетесь надо мной?! — возмутилась Сонал, повернувшись к Гилберту с таким разъярённым взглядом, будто собиралась убить его голыми руками.

Гилберт холодно улыбнулся в ответ.

— Скажите мне, чем вы недовольны, Ваше Высочество, и я сделаю всё возможное, чтобы исправить это. Однако, — быстро добавил он, когда Сонал уже хотела ответить, — вам следует принять во внимание тот факт, что я не намерен жертвовать удобствами моих дорогих гостей и крепкими дружественными отношениями, что установились между нами за эти годы, ради ваших минутных прихотей и капризов. Это Второй мир, Ваше Высочество, а не Лэндтирс, и я здесь король.

Хорошо, что Рокси решила не напомнить: он никакой не король. Его статус был мнимым, но необходимым, чтобы удержать под контролем не только тех людей, о которым некому позаботиться, но и самого Гилберта. Он даже не прошёл Матагар и не имел права называться королём великанов, но, будучи единственным выжившим после Вторжения великаном, подобные тонкости волновали только его. Даже Стефан не высказывал своих мыслей по этому поводу.