Эйкен недоверчиво сощурился. Почему она такая упрямая?.. Почему верит, будто он её брат? У Эйкена было только две сестры, которые были согласны с Фортинбрасом в том, что ему следует остаться в этом мире. Марселин не была его сестрой.

Так ведь?..

На мгновение Эйкену показалось, что он уже где-то видел её: этот наклон головы, блеск ярких глаз, широкую улыбку. И этот голос… Мягкий, терпеливый, напоминавший Эйкену большой тёплый дом, запах домашнего хлеба и сладостей, вкус которых ощущался на языке.

Нет, это просто наваждение. Это неправда. Марселин — не его сестра. Даже Фортинбрас не знает, была ли у Эйкена когда-либо семья.

С другой стороны, не означает ли это, что Марселин и впрямь может быть его сестрой?..

— Это неправда! — яростно выпалил Эйкен. — Я не твой брат, хватит говорить об этом!

— Не знаю, почему ты ничего не помнишь, — сдавленно пробормотала Марселин, — но восемнадцатого апреля у тебя был день рождения. Я испекла твой любимый калатравский хлеб. Ты помнишь, что это? Это пудинг с карамелью…

Карамель. Эйкен чувствовал её сладость во рту, помнил тот странный сон, который приснился ему в храме целительниц недалеко от Серебряной реки. Это действительно был только сон?..

— Карамель? — неуверенно повторил он, постаравшись утереть слёзы с лица. — Я не помню, чтобы когда-нибудь ел карамель.

— О, ты обожал её! Хочешь, я приготовлю тебе?

Эйкен фыркнул. «Дурацкие взрослые…»

— Времени не осталось. Вряд ли королева фей будет вечно ждать.

— Тогда приготовлю, когда мы вернёмся, — уверенно заявила Марселин.

Не то чтобы Эйкен ей верил. Эта девушка всё ещё была для него загадкой, и она, а не он, отправлялась в Дикие Земли, из-за чего он слегка ненавидел её. Однако что-то дёрнуло его за язык, и он пробурчал себе под нос:

— Для начала вернись, а там уже решим. И хватит говорить, что я твой брат. Раздражает, — добавил он скорее для того, чтобы она не слишком расслаблялась.

Но даже сквозь пелену слёз он видел, как она улыбнулась.

***

До полуночи оставался всего час. Эйс ещё злился, но всё же был рядом с Пайпер, как и дядя Джон. Странно, что он и Кита не подключил к процессу её успокаивания — хотя, может быть, он был всё ещё немного в шоке из-за её выбора. Пайпер сама была в шоке.

Каждому было ясно, что она не доверяла Киту настолько, чтобы выбирать его ракатаном. Но решимость Пайпер дрогнула, когда она наткнулась на взгляд Эйса. Он, казалось, был абсолютно уверен, что Пайпер выберет его. Каждый был уверен, что Пайпер выберет его. Это было очевидно, и даже глупо было предполагать что-то другое. Эйс и дядя Джон — самые близкие ей люди.

Но Пайпер струсила. Будь её воля, она бы и дядю Джона не втягивала в это опасное мероприятие, но на него, в отличие от Эйса, авторитетом старшей сестры не надавить. На него даже авторитет сальватора не работал, и Пайпер просто не представляла, как объяснить ему — она не хочет, чтобы он рисковал собой.

Если она скажет, что Дикие Земли опасны, что магия там ограничена, а тварей можно убить лишь сокрушителями, он только разозлится на её попытки остановить его. Скажет, что обязательно должен быть рядом и сделать всё возможное, чтобы помочь. Он, в конце концов, взрослый человек, на которого Пайпер никак не может повлиять. Только умолять, но и то вероятность успеха была крайне низкой — дядя Джон прислушается, но не послушает её по-настоящему. Всё, что ей оставалось, так это сократить причины для волнения для них обоих.

— Я не причина для волнения! — возразил Эйс, когда Пайпер сказала ему об этом. — Я маг и наследник Силы Лерайе!

— Ты больше не наследник, — напомнил дядя Джон.

— На чьей ты стороне?!

— На стороне твоей безопасности. В чём Третий был прав, так это в том, что некоторым лучше остаться здесь.

— О, отлично, теперь ты с ним соглашаешься!

— О, да-а, — протянула Пайпер, подозрительно сощурившись. — Теперь ты с ним соглашаешься?

— Я похож на идиота, который будет сомневаться в Сердце фей и Свете Арраны?

— Ты похож на дядю, — начал Эйс, подняв указательный палец, — которому очень не нравится, что какой-то парень вьётся вокруг Пайпер.

Дядя Джон скрипнул зубами.

— Доживёшь до моего возраста — поймёшь. Поэтому ты точно остаёшься.

Они ещё долго спорили между собой, и с каждым разом голос дяди Джона звучал всё жёстче. Дошло до того, что Эйс начал сыпать статистическими данными о своей магии, которые выдумывал на ходу — а Пайпер, не выдержав давления, просто заплакала.

Она не хотела возвращаться в Дикие Земли. Тот мир был ужасным и пугающим, пытавшимся убить её всеми возможными способами, и люди там были жестокими и неприветливыми. Пайпер не винила их, — было бы странно ожидать другого после стольких лет в жизни в таком жутком местечке, — но слишком близко воспринимала каждый выпад и удар в свою сторону. И если с холодностью и саркастичностью Киллиана, которые иногда переходили в раздражающую снисходительность, она могла смириться, то с необъяснимой жестокостью Катона или презрением Иана — нет. Однако даже ради шанса надрать им задницу Пайпер не захотела бы вернуться в Дикие Земли.

Однако какой у неё выбор?.. Лерайе сделала её свои сальватором, открыла ей Силу, каждая частица которой отныне текла по её телу. Магия сакри — дар богов, единственный шанс спасти их от хаоса и Хайбаруса, который наверняка будет ждать их. Их идея было самоубийственной настолько же, насколько и вполне реализуемой. Магия и хаос — противоположности, и только сальваторы могут в совершенстве овладеть ими.

К тому же, она не могла бросить Фортинбраса и Николаса и сказать им, что лучше отсидится в этом мире, в относительной безопасности. Даже без Силы Время и Движение были достаточно мощны, но никто из них не мог рисковать и проверять границы этой мощи. Если и искать Лабиринт, с которым могут справиться только сальваторы, то вместе.

Ну, исключая Иснана. Если он каким-то образом проберётся в Лабиринт, Пайпер разобьёт ему лицо.

Успокоиться, не обругав всех вокруг за чрезмерную заботу, оказалось чрезвычайно сложно, но Пайпер старалась. Она убеждала себя, что в этот раз они откроют Переход осознанно, что трое сальваторов с поддержкой магов и Райкера справятся с чем угодно, но никак не могла перебороть страх. Что, если они окажутся в каком-нибудь глухом месте, откуда им не выбраться? Что, если нападут твари? Что, если она опять будет валяться в снегу совершенно одна, израненная, потерянная и…

«Ты не одна, — жёстко возразила Лерайе. — Хватит хандрить, времени совсем не осталось. И не позволяй мальчишке зачаровывать оружие».

«Он старается», — несмело возразила Пайпер.

«Мне нужен конкретный результат, а не старания».

«Ты всегда была такой злой?»

«Я ждала столько лет не для того, чтобы ты меня затыкала!»

— Ну прости, королева драмы! — фыркнула Пайпер, не сдержавшись, вслух.

— Что? — не понял Эйс.

— Это я Лерайе.

— Она с тобой говорит?

— Конечно, она со мной говорит. Ни на секунду не утихает с тех пор, как стала целой!

— Что? — повторил Эйс, нахмурившись. — Лерайе не была… целой?

Пайпер моргнула, поняв, что проговорилась.

— Что ж, — она кашлянула, поднялась на ноги и с преувеличенным интересом последила за тем, как дядя Джон отвёл руку Эйса, тянувшуюся к его перевязи с оружием. — Очень интересный факт. Если нас выкинет где-нибудь за пределами города или крепости, расскажу в дороге.

— Почему нас может выкинуть…

— Вперёд! — крикнула Пайпер, натягивая широкую улыбку. — Отправляемся бить морды демонам!

Она растеряла весь настрой за считанные мгновения. Было несколько причин, и серьёзное выражение лица Беро — лишь одна из них. Маг, казалось бы, был настроен скептически, однако Шерая сказала, что он в хорошем настроении. Если это настроение считалось у него хорошим, то Пайпер — потомок фей, не иначе.