— Может быть, — продолжил Фортинбрас, — меня привлекают девушки, которые шутят так, что я этого не понимаю, а после пытаются объяснить мне суть, но сдаются и бьют кулаком в плечо.

«О, Пайпс, ты дура, — повторила она себе. — Он говорит о тебе!»

— И, может быть, — добавил Фортинбрас, наклонившись так низко, что Пайпер почувствовала его тонкие губы на изгибе между её шеей и плечом, — меня привлекают девушки, которым нравятся парни с чувством юмора и хорошим музыкальным вкусом.

Пайпер выдохнула, когда лёгкое прикосновение к коже превратилось в нежный поцелуй. И секунду спустя порадовалась что решила надеть платье с открытыми плечами. Ещё секунду спустя она порадовалась, что завела их в какую-то дальнюю гостиную, где никого не было. Фортинбрас аккуратно скользнул рукой ей на талию, обнял, немного придвинув к себе, и вновь поцеловал в шею. Пайпер хотела, чтобы это мгновение не заканчивалось.

Но потом Фортинбрас вдруг отшатнулся и издал какой-то странный сдавленный звук. Пайпер испуганно повернулась следом, решив, что проклятие вновь атаковало его, но не увидела крови. Только испуганный взгляд и совершенно красное лицо.

— Я… — кое-как выдавил он, прижал сжатый кулак к губам и тут же его убрал — Я… Я слишком многое себе позволяю…

Пайпер против воли усмехнулась, но тут же постаралась стать серьёзной, заметив озадаченность с испугом на лице Фортинбраса. Вряд ли ей следовало что-либо делать, не разобравшись в ситуации полностью, но дело было в том, что Пайпер смертельно устала и хотела почувствовать себя в безопасности и спокойствии. Что ей ничего не угрожает, что она со всем справится. Это было очень странной комбинацией чувств, которые охватывали её в присутствии Фортинбраса, но сейчас Пайпер не хотела им противиться.

Она подошла ближе, привстала на носочках и поцеловала его. Так же, как и в первый раз, он на несколько мгновений застыл, будто не понимал, как нужно реагировать, но после мягко взял её лицо в ладони и притянул ближе.

Пайпер не думала, что такое состояние, когда радость и боль разрывали её изнутри, вообще возможно. Ей хотелось вопить о несправедливости и до последнего отстаивать Фортинбраса, Клаудию, Стеллу и Эйкена перед коалицией, хотелось проклинать сигридских богов и демонов, из-за которых они вообще оказались в этом мире. И в то же время она хотела, чтобы чары Николаса никогда не теряли силы, чтобы Фортинбрас целовал её, чтобы магия и дальше оставалось спокойной. В прошлый раз она отозвалась на огромное количество эмоций, которые испытывала Пайпер, из-за чего Фортинбрас раньше времени узнал, что они обманули его. Но на этот раз всё было спокойно.

Да, так это и ощущалось. Спокойствие, которого ей так не хватало.

Пайпер посмотрела на него, всё ещё озадаченного и испуганного происходящим, взглядом скользнула по его приоткрытым губам. Она едва успела вновь коснуться их, когда раздался настойчивый стук.

— Я знаю, что ты там, Третий, — раздался громкий голос дяди Джона. — На каком бы этапе избавления от одежды вы, кретины, ни были, советую тебе быстро одеться и оставить мою племянницу в покое.

Пайпер едва не застонала от разочарования. Она знала, что дядя Джон относится к Фортинбрасу настороженно, но это уже чересчур.

Однако Фортинбрас воспринял его слова совершенно серьёзно. Он сделал шаг назад, схватил пиджак, оставленный на диване, и уже двинулся к двери, но остановился и посмотрел на неё.

— Я слишком многое себе позволяю, — пробормотал он, быстро подошёл к ней и вновь поцеловал.

Пайпер успела только моргнуть. Фортинбрас надел пиджак и, с чрезвычайно важным видом распахнув дверь, вышел в коридор.

— А ты, я смотрю, не сильно торопился, — укоризненно заметил дядя Джон.

— При всём уважении, господин Сандерсон, — с улыбкой ответил Фортинбрас, — но вы сами рекомендовали мне сначала одеться.

Прежде чем уйти вместе с рыцарями, маячившими за спиной дяди Джона, он скользнул взглядом по Пайпер и улыбнулся — на этот раз по-настоящему, искренне. Её сердце пропустило удар.

Боги милостивые, она влюбилась.

— Правда?.. Никогда бы не подумала. Нет-нет, ты не понимаешь: эмоциональности у него меньше, чем у камня. Да, я тебе точно говорю. Бездушная скала, не иначе.

Клаудия будто намеренно говорила громче обычного. То ли боялась, что из-за шума волн Энцелад её не услышит, то ли хотела окончательно добить его своей бессмысленной болтовнёй — а в том, что болтовня была бессмысленной, он ничуть не сомневался. Клаудия разговаривала с пустотой каждый день, и каждый день наблюдала за реакцией Энцелада. Словно хотела заинтересовать его, но для чего — не говорила. Она вообще мало говорила с живыми людьми, даже во время завтраков, обедов и ужинов. Третьему сальватору едва удавалось вытянуть из неё хотя бы два слова. Энцелад бы предпочёл, чтобы так всё и оставалось.

Он знал, что будет сложно, что Клаудия — едва ли не самая проблемная из гостей Гилберта, с которой следует быть особенно осторожной. Попытайся Гилберт насильно вытащить её в свет, он бы навлёк на себя огромное количество проблем. Поэтому Клаудии позволяли безвылазно сидеть в комнате и ничем не заниматься. Периодически Гилберт приглашал её выпить чашку чая на террасе или прогуляться по саду, но если Клаудия и соглашалась, то всё время молчала и всем своим видом показывала, что не намерена поддерживать разговор. Её будто не интересовал ни этот мир, ни люди, которые её окружали. Но в то же время Клаудия знала слишком много, и для Энцелада это до сих пор оставалось загадкой.

— Не сказала бы, — между тем продолжила Клаудия, отойдя на несколько шагов назад, чтобы не намочить обувь. — Да, приятно видеть солнце, но в целом… Ничего нового.

Клаудия сделала ещё один шаг назад, кинув ледяной взгляд на волну, набежавшую на песок.

— Нет, твой король не так уж и мил. Он глуп и невежественен. Омага никогда бы не склонилась перед ним.

Энцелад сжал челюсти. Клаудия редко оценивала кого-либо из них вслух. Что развязало ей язык сейчас?

— Поверь, я знаю, о чём говорю. Нотунг взывает к крови, но разве твой король слышит этот зов? Сомневаюсь.

Энцелад против воли скосил глаза на ножны с чужим мечом. Нотунг был воистину легендарным оружием народа великанов и, наверное, они бы оскорбились, узнай, что сейчас меч хранился у кэргорского рыцаря.

— Нет, мне не нравится… — пробормотала Клаудия и тут же уточнила: — Почему? Ну… Здесь тихо. Относительно, — раздражённо добавила она. — Я научилась игнорировать других. Не волнуйся, ты не в счёт. Ты знаешь, когда нужно замолчать.

Ещё какое-то время Клаудия смотрела себе под ноги и то и дело презрительно фыркала или качала головой, будто реагируя на чьи-то слова. Но Энцелад молчал, и на пляже они были одни. С тем же успехом Клаудия могла вообще не выходить из комнаты. Вчера, во время празднества у эльфов, куда её, разумеется, не пригласили, Клаудия и так вышла на улицу и целых десять минут гуляла. Она не сказал Энцеладу ни слова, и даже Стелле, которая вновь проводила время в саду, не удалось привлечь её внимание. Клаудия никого и ничего не замечала.

Но теперь она, повернувшись к нему лицом, очень ясно дала понять, что замечает его. Как минимум раз в день Клаудия награждала его взглядом, который означал что-то вроде: «Неужели ты всё ещё здесь?»

Впрочем, сейчас это был другой взгляд. Не проницательный или ледяной, какими она разбрасывалась довольно часто. Клаудия смотрела на него так, будто впервые увидела и понятия не имела, что он здесь делает.

— Повтори, — едва слышно произнесла она, буравя его сосредоточенным взглядом.

Даже если бы Энцелад хотел ответить, сделать он этого не успел. Взгляд Клаудии метнулся ему за спину и мгновенно стал озадаченным.

— Нет, я не понимаю, — пробормотала Клаудия. — Да, слышу, но не понимаю. Что это за язык?..

— С кем ты вообще разговариваешь? — не выдержал Энцелад и, обернувшись, никого не увидел. На пляже по-прежнему никого не было, только они.