— Я слышу, — настойчиво повторила Клаудия, медленно проследив за чем-то невидимым. Она вновь повернулась к Энцеладу спиной и решительно шагнула в воду. — Я тебя слышу.

— Эй! Какого хрена ты творишь?

Клаудия его будто не замечала. Она уверенно шла вперёд, что-то бормоча, и, что самое странное, не уходила под воду — перед ней будто прокладывался невидимый мост, прямо над водой, по которому она вскоре едва не бежала. Энцелад не был уверен, что это магия, но иного объяснения не находил: Клаудия шла вперёд едва ли не по воздуху, ведомая чем-то, чего он не слышал и не видел, и, кажется, лишь притягивала ещё больше проблем.

— Клаудия! — рявкнул Энцелад. — Немедленно вернись!

Мимо него что-то проплыло. Он дёрнулся, когда его руки коснулось нечто обжигающе холодное, и в ту же секунду обнажил меч, но противник даже не дрогнул. Он, — вернее, какое-то размытое нечто, едва напоминающее человеческую тень с очень длинными руками, волочащимися по земле, — повернулся к нему совершенно пустым лицом, на котором был виден только рот. Тень улыбнулась, обнажив два ряда острых зубов, испачканных чёрной кровью, и двинулась к Клаудии. В ту же секунду мимо Энцелада проскользнула ещё одна тень. И ещё, ещё, ещё. Странные создания наполняли пляж, лезли в воду, цеплялись за невидимый мост, по которому Клаудия шла вперёд, и стремительно приближались к ней.

Но никого, кроме Энцелада, рядом не было. Утром Гилберту и всем трём сальваторам пришли приглашения от короля Джулиана, который требовал, чтобы они немедленно явились во дворец эльфов. Джонатан и Стефан отправились вместе с ними, Эйс же вместе с Марселин захотел навестить Соню в зале Истины. В особняке осталось не так много людей, которые могли бы помочь с чем-то настолько странным и определённо опасным. Чем бы это на самом деле ни было, магией или хаосом, Энцелад знал, что в одиночку он не справится. Даже с Нотунгом.

— Клаудия!

Энцелад рванул вперёд. Одна из странных тварей кинулась ему наперерез и даже успела вцепиться острыми зубами в руку, но мгновением позже рассыпалась чёрным пеплом. Нотунг тут же отсёк голову другой твари, затем и третьей. Уже в воде Энцелад почувствовал, как они пытаются затащить его глубже, утопить и растерзать, но вдруг раздался истошный крик и треск, будто разом сломались тонны стекла. Где-то впереди, среди тошнотворно-яркой синевы неба и океана, среди теней, почти подобравшихся вплотную к Клаудии, мелькнуло белое пятно. Энцелад увидел золотые волосы, костяную маску и такие же острые чёрные зубы. Он не встречал Райкера лично, но Твайла всем описала, как он выглядел. Она говорила, что он помог ей в плену у Махатса, но Энцелад слабо в это верил — и он не врил, что Райкер, каким бы сильным и странным существом ни был, стал бы показываться ему.

Ещё одна тень рассыпалась, когда невидимая опора, на которой стояла Клаудия, исчезла. Она рухнула в воду с криком, сильно ударившим по ушам Энцелада, и только тучи брызг подсказывали ему, что она пытается всплыть. Тени ещё нападали на него, опрокидывали в воду, кусали и рвали, но Энцелад отбивался от них и двигался дальше. Он мог бы просто бросить Клаудию, — боги, ему следовало сделать это, ни секунды не медля, — но первой сработала именно мышечная память. Броситься в атаку, оттеснить противника, изрубить на мелкие кусочки. Уничтожить врага до того, как он уничтожит его. Убить и тем самым защитить, потому что эта глупая девчонка точно нуждалась в защите, и ему, согласившемуся следить за ней, придётся обеспечить эту защиту.

Энцелад был уверен, что ему придётся бороться с тенями до самого конца, но они вдруг исчезли так же быстро и незаметно, как и появились. На волнах, едва доходящих ему до бёдер, плавал чёрный пепел. На мгновение Энцеладу показалось, что откуда-то звучит утробное рычание, но, возможно, то было лишь игрой его воспалённого воображения. Твари укусили его несколько раз: кто знает, не ядовиты ли эти укусы…

Энцелад вскинул голову и втянул воздух сквозь зубы, уставившись вперёд. Поверхность воды была гладкой. Ни пепла, остававшегося от тварей, ни крови, ни ещё чего-нибудь. Даже Клаудии не было видно.

— Твою мать, — прошипел Энцелад, бросившись вперёд.

Неужели она такая беспомощная, что не может справиться с водой? С обычной, чёрт возьми, водой. В двадцати метрах от берега не настолько глубоко, чтобы можно было утопиться, да и твари её, кажется, не успели столкнуть…

Но Клаудия ушла намного дальше. Энцелад видел, что она ушла намного дальше, а после рухнула в воду.

Чёрт бы её побрал.

Он добрался до места, где видел её в последний раз и, глубоко вдохнув, нырнул. В глаза сразу же ударил поднятый песок, вокруг расплылись пятна его крови. Нотунг тянул вниз, и Энцеладу пришлось оставить его воткнутым в ил.

Дальше, дальше, дальше. Где, чёрт возьми, эта девчонка?.. Она что, решила устроить заплыв и не посчитала нужным предупредить его? Весь этот спектакль был устроен только для того, чтобы избавиться от его внимания? Если ведьма, как её поначалу называл Енох, ещё жива, Энцелад лично утопит её.

Он нырнул ещё глубже, распугивая мелких рыбёшек и драу, любивших в это время года безвылазно сидеть в воде, и наконец заметил Клаудию, медленно идущую ко дну. Вокруг её головы появлялись то пузырьки воздуха, который она теряла, то пятна крови. Абсолютно чёрная одежда, не оставлявшая ни миллиметра открытой кожи, не позволяла понять, где была рана. Впрочем, это уже не его проблемы.

Энцелад схватил Клаудию за руку и потащил наверх. Вынурнув, он попытался удержать её голову над водой, но после, поняв, что только теряет время, погрёб к берегу, где уже маячило несколько людей. Зен крепко держал Стеллу, порывавшуюся кинуться в воду, Эйкен беспокойно прыгал на месте, и Доган никак не мог заставить его успокоиться. В конце концов Эйкен рванул вперёд, вскинув руку, с которой сорвалось несколько теней. Часть из них растворилась под водой, другая оказалась возле них и, казалось бы, пыталась протащить к берегу. С каждым мгновением Клаудия, что было против всех законов, бормотала всё громче и неразборчивее. Что ж, по крайней мере, ему не придётся откачивать её.

На берег Клаудия уже выходила на своих ногах, но крепко держалась за Энцелада. Тени Эйкена крутились вокруг неё, пытались поддержать, пока другие старательно вытаскивали Нотунг. Стелла всё-таки вырвалась из хватки Зена и уже подбежала, когда Клаудия вновь закричала. Она начала размахивать руками, отталкивать Энцелада, пытавшего её успокоить, и при этом ни на мгновение не переставала истошно орать, будто её до сих пор терзали те твари.

Будто опомнившись, Энцелад перехватил одну её руку, надеясь начать с неё, но Клаудия тут же наотмашь ударила его по лицу и отскочила. Она вцепилась в волосы, всё ещё крича, требуя, чтобы её оставили в покое, чтобы все замолчали, и осела на песок. Энцеладу потребовались мгновения, чтобы понять две вещи: во-первых, эта слабая девчонка и впрямь ударила его; во-вторых, если сию же секунду не остановить кровь, хлеставшую из раны на её шее, есть шанс, что даже Марселин не справится.

Энцелад увернулся от ещё одного удара и прижал ладонь к шее Клаудии, стараясь не давить чересчур сильно. Клаудия продолжала отбиваться и кричать, но с каждым мгновением прикладывала всё меньше усилий. На её мокром от слёз лице отражался страх, которого Энцелад никогда прежде не видел. Клаудия всегда была серьёзной и холодной, никогда не проявляла лишних эмоций даже в присутствии своих. Теперь же она тряслась, рыдала и сбивчиво требовала оставить её в покое.

Что она видела?..

***

— Ещё раз, — потребовала Марселин.

Энцелад, старательно осматривавший повязку на своей руке, выругался.

— Я тебе что, попугай?

— Ещё раз! — повысила голос Марселин.

Повторив ругательство, Энцелад всё-таки начал заново рассказывать о том, что произошло. Марселин слушала со всем вниманием, которое могло позволить её паникующее сознание, и параллельно с этим последними крупицами магии устраняла след от ранения на шее Клаудии. Девушка сидела с абсолютно безучастным видом, неторопливо делала всё, что ей говорила Марселин, и будто бы совсем не беспокоилась из-за случившегося. Если верить Энцеладу, она потом разрыдалась, заистерила, но на это заявление Клаудия никак не отреагировала, будто его и не было. Энцелад и сам говорил об этом как о чём-то незначительном, но Фортинбрас, Пайпер, Стелла и Эйкен восприняли произошедшее совершенно иначе.