Каждый бой длился разное время. Иногда Энцелад валил его исключительно силой, иногда — смекалкой. Очень редко кончик меча Эйса почти оказывался у горла рыцаря, но тот всегда каким-то образом уходил от атаки и выигрывал. В такие моменты Диона называла его «засранцем, который не щадит бедных детей», а потом обещала Эйсу, что обязательно отомстит за него.

Эйсу очень нравились тренировки с Дионой, но они были реже, чем с Энцеладом.

Прямо сейчас тот наносил один удар за другим, не забывая озвучивать замечания и требовать от Дионы, чтобы она подбадривала Эйса тише. Кровь громко стучала в его ушах, шум волн ощущался очень далёким, хотя они расположились всего в десяти метрах от воды. Энцелад учил его сражаться в любом месте, на любой поверхности и при любых обстоятельствах. Сильный ветер и рыхлый мокрый песок, из-за которого Эйс никак не мог отыскать удобную позицию, мешали значительно сильнее, чем он ожидал. Как бы сильно Эйс ни старался мыслить рационально, крохотная часть его сознания думала, что тренироваться с мечами на песке будет не сложнее, чем играть в пляжный волейбол с братом и сестрой.

Очередная мысль о Пайпер и неизвестности, в которую она провалилась, больно резанула по сердцу. Эйс крепче сжал меч и сумел отвести удар в сторону, но следующий выбил оружие у него из рук. Победа засчитывалась лишь в том случае, если кончик меча касался горла соперника, и потому Эйс, не имевший права поднимать обронённое оружие (он как-то попытался и получил за это по рукам), начал уклоняться. Он нырял то вправо, то влево, иногда и под руку, в последний момент уходя от очередного удара. Дыхание Энцелада, казалось, даже не сбилось. Он без остановки поворачивался, быстро реагировал на манёвры и почти касался шеи соперника мечом, но Эйс лишь чудом уклонялся.

Он мог подставиться под удар и заработать ещё один мелкий синяк, чтобы начать следующий бой, однако Эйс не знал, действительно ли это поможет. Он ещё ни разу не выиграл, даже у Дионы и Артура, дававших ему поблажки. Ни разу его меч не коснулся шеи соперника. Зато его самого лупили, как пиньяту, и заставляли подниматься раз за разом.

Эйс понимал, что только так можно достичь хоть каких-то результатов, но внутренне вопил. Пока разум твердил, что Эйс не может в одно мгновение овладеть всем тем, что Энцелад оттачивал долгие годы, совесть требовала, чтобы Эйс каким-то образом нашёл способ и сделал это реальным.

Если он овладеет мечом, он не будет беззащитным. Если научится сражаться, может, Сила откликнется. Если он будет достаточно сильным, в следующий раз он сумеет защитить Пайпер. Если…

Если он перестанет отвлекаться.

Энцелад постоянно повторял, что во время боя следить нужно только за боем. Неважно, что происходит вокруг, пока перед тобой соперник, отвлекаться на посторонние мысли или других людей нельзя. Даже доля секунды может стоить жизни.

К счастью, они всё ещё использовали тренировочные мечи, и потому отсечение головы ему не грозило. Но Эйс, не уследивший за соперником, зацепился за его ногу и уже падал вниз, видя, что ещё мгновение — и чужой меч коснётся его шеи, завершив этот позорный бой.

Эйс зажмурился и выставил руку, решив, что уж лучше ударят по ней, чем по шее, но не почувствовал удара. Песка под ногами не было, солёный ветер, дующий со стороны океана, затих. Эйс приоткрыл глаза и увидел молочно-белую пустоту вокруг. Сам он находился на какой-то твёрдой поверхности в полулежачем состоянии, со всё ещё выставленной для блокирования атаки рукой.

Неожиданно этой руки кто-то коснулся. Эйс вскрикнул, но пошевелиться не смог. Словно из пустоты рядом с ним появилась молодая девушка, сидящая на коленях совсем рядом, держащая его руку в своих тёплых, почти горячих ладонях.

Эйс изумлённо смотрел на девушку, лишь отдалённо понимая, что всё это ему лишь кажется: и белые одежды, и красные волосы, совсем тёмные у корней и почти розовые у кончиков, заплетённые во множество косичек, и угольные глаза, горевшие каким-то бесцветным пламенем. Эйс видел всполохи, будто обрамляющие глаза девушки, исчезающие спустя мгновение после появления.

— Сражайся, — твёрдо произнесла девушка, сведя красные брови к переносице.

Эйс напряжённо сглотнул, узнав сигридский. Пайпер помогла ему нанести чары понимания, и с момента, как она исчезла, Эйс старался хотя бы час в день посвятить сигридскому языку, чтобы не разочаровать сестру. Но он не думал, что результаты будут так скоро.

Где тот мир, к которому он едва успел привыкнуть? Почему всё вокруг молочно-белое, почему кости гудят, почему незнакомка смотрит на него так пристально и грозно, что ему становится неуютно…

— Сражайся, — яростно повторила девушка. — Сражайся, сражайся!

На секунду Эйсу показалось, что он ослышался. Но эхо чужих голосов множились, становилось громче, шумело в ушах и даже в крови, забурлившей от концентрации чего-то чужого, пугающего и крайне могущественного. Вокруг то вспыхивали, то гасли смутные силуэты, охваченные бесцветным пламенем.

— Сражайся, сражайся, сражайся! — скандировали незнакомые голоса, обрушиваясь на него со всех сторон. — Сражайся, сражайся, сражайся!

И в этом хаосе, когда голова Эйса уже раскалывалась, слова незнакомки, всё ещё сидящей рядом, были не громче шёпота — но Эйс её услышал:

— Лишь сейчас, пока сильно желание, я здесь. До тех пор, пока не падут цепи, лишь ведьма мёртвых будет слышать нас. Поэтому сражайся, — настойчиво повторила незнакомка, протянув другую руку и положив её на грудь Эйса. — Сражайся и никогда не отступай.

Внутри него будто что-то сломалось. Эйс болезненно вскрикнул, дёрнувшись всем телом, и лишь секунду спустя понял, что это из-за давления. Меч Энцелада оказался сверху, давил так сильно, будто был из настоящей стали, но прорубить оказавшуюся на пути преграду не мог.

Эйс моргнул, чувствуя дрожь и слабость, и неумело отвёл удар в сторону. Действительно неумело, — страха и потрясения в нём сейчас было намного больше, чем наставлений рыцарей о том, как отражать атаки, всё существо вопило от боли, — но Энцелад не стал продолжать. Тренировочный меч выпал из рук рыцаря, на лице которого Эйс впервые видел столь искренние эмоции. Создавалось впечатление, будто Энцелад впервые за всю свою долгую жизнь был чем-то потрясён настолько, что выронил меч и начал бездумно открывать и закрывать рот, смотря на то, что помешало ему завершить атаку. На то, что было в руках его соперника.

Эйс сглотнул, сжимая нечто, напоминавшее сталь, почувствовал приятный холод — как морской бриз в жару, как ветер, приносящий запах тающего снега. Заходящее солнце последними лучами окрасило меч в его руках и скрылось за горизонтом, но оружие продолжало сиять. Янтарный свет растекался по изящному эфесу и лезвию, мягко лился в разные стороны, пока Эйс, отупело моргая, медленно поворачивал меч из стороны в сторону.

Это не было его тренировочным оружием. Это было чем-то иным, созданным из невидимого источника, бившегося внутри него подобно второму сердцу.

Это был меч, сотканный из чистой магии, даруемой Геирисандрой.

В жизни Сони были периоды, которыми она не гордилась, но во время которых приобрела знания, ни раз спасавшие не столько её задницу, сколько задницы Алекса и Рика, умевших влезть в неприятности даже там, где это кажется невозможным. Отличное знание языков — лишь результат упорного труда в течение долгих лет (и воздействия чар понимания, разумеется), навыки, которыми должен был обладать порядочный искатель, нельзя было даже относить к подобным знаниям — это то, что Орден прививал каждому, кто становился его частью. В сравнении со многими искателями Соня была посредственностью: не выделялась, в чрезмерно опасных поисках не участвовала, как и в скандалах и конфликтах. Она была до того посредственной, что сразу же привлекла внимание, когда начала работать с Алексом и Риком. Алекс был из прославленной семьи искателей, поколениями служащей Ордену и коалиции, Рик был крайне способным и умелым, даже Себастьян признавал его ум и таланты, — на их фоне Соня и впрямь смотрелась странно.