— Что? — взволнованно выпалила Марселин, когда он на секунду запнулся.

— Я могу говорить. Я могу всё тебе рассказать. Марси, — повторил он, и Марселин, что самое удивительное, не отдёрнула его, — прости меня. Прости…

Стефан никогда не боялся признавать своих слабостей, но и никогда не позволял себе плакать в присутствии кого-либо. Он с самого детства, когда, лишившись матери, узнавал мир вокруг себя и пытался выжить в нём, не проливал слёз рядом с кем-либо. Но Марселин — особый случай. Она всегда была и всегда будет особым случаем.

— Прости, — кое-как выдавил Стефан. — Прости, что не рассказал тебе. Я не мог из-за проклятия, которое Елена… Марси, твоя мать прокляла меня.

Пайпер ощущала себя не в своей тарелке, из-за чего сильно волновалось. Казалось бы, она должна радоваться. Она вновь в своём мире, в безопасности, рядом с людьми, которыми дорожила, но чувствовала, что это неправильно. Мир казался серым и искажённым, будто Пайпер до сих пор была в Башне. Воспоминания об её пустых коридорах, слепящих белизной, и тьме, ждущей за огромными окнами, каждый раз вызывали табун мурашек и поднимали страх, который Пайпер никак не могла усмирить. Даже спустя две недели она спала урывками и боролась с кошмарами.

Но она хотя бы ела. Одной странной выходки Фортинбраса оказалось достаточно, чтобы дядя Джон и Эйс без остановки спрашивали её, почему он так поступил, и убеждали её понемногу начинать есть. Изредка к ним присоединялась Марселин, но большую часть времени она наблюдала за состоянием Стефана и помогала Николасу, который любил срываться неизвестно куда и возвращаться побитым.

Это тоже казалось Пайпер неправильным.

Николас был шумным, активным, прилипчивым, но уж точно не глупым, чтобы так просто срываться с места и подставляться под удар. Но, возможно, Пайпер просто не знала его: они общались, пытались как-то узнать друг друга, но Николас прикладывал значительно больше усилий, чем она. Не то чтобы Николас ей не нравился, наоборот, она была рада, что есть ещё один человек, понимающей её, но… Ему же было всего пятнадцать. И он, если верить Рейне, которая периодически являлась во плоти, был сальватором дольше Пайпер. Но при этом отзывался на Четвёртого, оставляя за ней право быть Первой. Будто она могла быть настоящей Первой.

— Поразительный результат за столь короткий срок, — пробормотал Фортинбрас. Не обратив внимания на настороженный взгляд дяди Джона, он уточнил: — Ты уверена, что раньше не замечала за ним подобного?

Пайпер встрепенулась и, поймав его обеспокоенный взгляд, посмотрела на Эйса, в самый последний момент ушедшего от выпада Еноха. Тонкое янтарное лезвие блеснуло, столкнувшись с тренировочным мечом, который использовал рыцарь, и Пайпер ощутила, как глубоко внутри зашевелилась Сила, отзываясь на чужую магию.

— Что-то такое я бы точно заметила, — наконец ответила она. — Ну, знаешь, трудно пропустить момент, когда твой двенадцатилетний брат начинает бегать с магическим мечом.

— Ему же пятнадцать, — озадаченно напомнил Фортинбрас.

— А раньше было двенадцать.

— О, ты об этом… Да, теперь я понимаю.

Пайпер сомневалась. Вряд ли ему так уж была интересна тренировка Эйса, на которую он заявился без приглашения и с Диего на хвосте. Эйс сказал, что хочет показать Пайпер кое-что очень интересное, и, честно говоря, она бы удивилась значительно меньше, если бы он уже идеально использовал меч из настоящей стали. Магия — открытие, которое поразило её настолько, что она никак не могла собраться с мыслями и сказать хоть что-нибудь.

Хотелось узнать, что это просто шутка. Последний магом во всех мирах была Марселин, из-за чего её знали даже те, кто никогда не встречался с ней лично. Но теперь, почти двести тридцать лет спустя, магией одаривали Эйса. Пайпер, разумеется, любила его и знала, что он способен на многое, но только не на магию. Она была слишком опасной, непредсказуемой, буйной. Магия ещё сильнее приближала его к сигридскому миру, который мог сломать его сильнее, чем уже сломал Пайпер. Ещё и вечность, которую дарует Геирисандра… Кто знает, когда тело Эйса перестанет расти и в каком возрасте он застрянет до тех пор, пока не лишится магии или, что хуже, не погибнет. Это было ужасно.

Но Эйс радовался, показывая, сколь многому научился, как хорошо обращается с мечом (куда лучше Пайпер) и как долго может противостоять Еноху (целых семь минут, о которых сообщил Фортинбрас). Он радовался, и Пайпер не могла заставить себя сказать, что он завладел крайне опасной вещью.

— Знаешь, что в этом самое странное?

Пайпер едва не физически ощутила, как насторожился дядя Джон. Она была уверена, что он уже давно был в курсе магии Эйса, — что совсем немного расстраивало её, потому что Эйс молчал о ней так долго, — и потому мало интересовался его тренировкой. Куда больше внимания удостаивался Фортинбрас, за которым и так следили все. Дядя Джон — едва не больше всех.

Никакие уговоры оставить его в покое, убеждения, что он не собирается вредить ни ей, ни кому-либо другому, не помогали. Пайпер понимала опасения дяди Джона, но, что странно и за что даже начинала ненавидеть себя, раздражалась из-за его настойчивости. Она, наверное, была совершенно оправданной, потому что Пайпер, вот так новость, постоянно была рядом с сальватором, которого до сих пор называли Предателем, и защищала его. И всё же, хотелось, чтобы ей верили чуть больше.

— Насколько мне известно, — продолжил Фортинбрас, не дождавшись её ответа, — это первое проявление божественной воли с момента Вторжения.

— Прямо-таки первое? — устало уточнила Пайпер.

— Боги молчали всё это время. Никому не отвечали. Даже элементали не знали, почему.

— Элементали? — с лёгким удивлением переспросил дядя Джон, недоверчиво покосившись на него.

— Да, я несколько раз разговаривал с ними, — пояснил Фортинбрас, ответив ему достаточно спокойным взглядом. — Отыскать их было сложно, заслужить внимание и хотя бы минуту разговора — ещё сложнее.

— Разве элементали не оставили миры?

— Кто знает? Может, я говорил с другими элементалями. Может, я лжец. Как вы думаете, господин Сандерсон?

В этом была его особенность, которую многие принимали за надменность: к каждому, даже к слугам, он обращался с уважением и почтением. Николас кое-как переучил его обращаться к нему только по имени, а вот Эйс сильно испугался, когда Фортинбрас назвал его «господином».

— Думаю, если бы ты, наконец, рассказал, где скрывался всё это время, нам всем было бы намного легче?

— Правда? — невинно уточнил Фортинбрас. — Что ж, возможно, это действительно хорошая идея. Но вы уверены, что выдержите это? Я могу не просто рассказать, я могу показать. Каждое место, где только был. Каждую мёртвую землю, которую видел. Каждый…

— Ну всё, — вмешалась Пайпер, едва не подпрыгнув на месте, чтобы привлечь к себе внимание, — угомонитесь! Ты, — она посмотрела на дядю Джона, мгновенно нахмурившегося, — хватит его допрашивать. Ты отстранился от дел главы Ордена, так что покажи мне разрешение на допрос, подписанное Августом.

— Это не так работает…

— А ты, — она обернулась к Фортинбрасу, слегка наклонившемуся к ней, — прекращай говорить загадками.

— Никаких загадок. Королева фей знает всю правду. Она может подтвердить каждое моё слово, каждый образ, который я ей показал. Не моя вина, что она до сих пор не рассказала об этом.

— Вот только давайте без оскорблений королевы, — произнесла Пайпер, ущипнув себя за переносицу.

— Я не оскорбляю её, я лишь…

— Всё, цыц. Просто… делай то, что делал до этого. Что, кстати говоря, ты вообще тут делал?

— Я почувствовал, как проснулась твоя магия, и ощутил волнение. Подумал, что могло что-то случится. К счастью, господин Зальцман подсказал, как пройти сюда. Пространственная магия почему-то никак не желает оставить меня в покое.

Вот, оказывается, почему он постоянно терялся. Даже со своим прекрасным нюхом и ощущением связи между сальваторами. Пайпер была ничуть не удивлена: повлиять на мнение Гилберт ещё никому не удалось, с каждым днём он искал всё больше поводов придраться к Фортинбрасу. Дошло до того, что спустя две недели он до сих пор не увиделся с Твайлой. Особняк просто мешал им, постоянно перестраивался, выводил в тупики и запертые помещения. Фортинбрас воспринимал это совершенно спокойно, хотя шестое чувство подсказывало Пайпер, что он сможет понять, как работает пространственная магия, и научиться управлять ею в своих интересах.