Это было невыносимо. Твайла видела, в каком ужасном состоянии Соня, и ничем не могла ей помочь. Только изучать дом в моменты, когда демон по имени Ер выводил её за пределы комнаты, и их тюремщиков. Ера она изучила достаточно хорошо, и теперь проблему представлял Эгун — она видела его только во время обеда, в течение которого он просто пялился на неподвижную Соню. Но один из дней Твайла заметила, что у него сломан и обратно вправлен нос. Затем это повторилось ещё несколько раз, и сегодня, в один из бесчисленных дней, невообразимо похожих друг на друга, с его носом опять было что-то не то.

Твайла надеялась, что это Соня украшает ему лицо, но знала, что это маловероятно. Искательница была такой бледной и ослабшей, что она, наверное, даже не могла самостоятельно ходить. Проверить это Твайле тоже не удавалось, Ер уводил её самой первой. Он провожал её из комнаты в столовую и обратно, а потом каким-то образом ограждал её комнату хаосом. Твайла не могла открыть дверь, не слышала, что происходит в коридоре, не ощущала запахов. Совсем ничего.

Всё, что ей оставалось, так это постоянно думать.

Когда она вернулась в комнату в первый раз, обнаружила, что старые вещи и спрятанные в матрасе украшения пропали. Исчезла и новая одежда, до которой она не дотронулась. Каждое утро в её комнате появлялся новый комплект одежды, и Твайла с неохотой принимала и надевала его. Что странно и подозрительно, цепочку, которую она надела на руку в первый раз, не обнаружили, и Твайла решила сохранить её любыми возможными способами. Если приносили одежду с короткими рукавами, она обвязывала цепочку вокруг ноги, понимая, что в таком случае не сумеет ею воспользоваться. Если одежда была с длинными рукавами, выбирала что-то свободное и надевала цепочку на руку. Твайла так и не придумала, как воспользоваться ей, но постоянно носила с собой. То ли надеялась, что озарение всё же настигнет её, то ли по-глупому цеплялась за что-то из прошлого. А ведь это украшение ей даже не нравилось.

Твайла постоянно была одна, из-за чего в голову без остановки лезли разные мысли. Даже те, что никак не относились к делу. Она думала о людях, которые наверняка ищут Соню, и была уверена, что её ищет только Николас. Ну, может быть, Зельда, относившаяся к ней куда более благосклонно, но в подобное Твайла верила с огромным трудом.

Свет в комнате никогда не гас, и потому Твайла давно потеряла счёт времени и всякую ориентацию. Мысли захватывали её, едва она переступала порог комнаты, и не отпускали, пока не приходил Ер. Спала она ужасно, постоянно видела кошмары, которых не могла понять, но от которых всё её тело тряслось, будто в судорогах. Хотя, может, дело было в малом количестве еды. Всегда был один только обед, которого ей не хватало. Её тело пыталось восстановиться после уничтожения рогов, и это отнимало лишние силы. Твайла слабела с каждым днём и никак не могла этому помешать.

Только думать. Какое бы время суток ни было за пределами этого дома, что бы её ни ожидало — только думать. Постоянно, без остановки, до головных болей и истерик, которые наверняка слышали.

Твайле оставалось только думать.

Вскоре ей начало казаться, что она сходит с ума. В пустом замкнутом пространстве, тошнотворно белом и постоянно освещённом, ей слышался далёкий шум ветра, чьи-то лёгкие, почти невесомые шаги, шелест чего-то мягкого. Всё чаще Твайла ловила себя на том, что ощущала чужое присутствие, но, оборачиваясь, никого не видела. Махатс к ней больше не заходил, только за обедом говорил, что вот-вот начнёт новый эксперимент. Ер появлялся только с одной целью и никогда не открывал рта, только если не надо было озвучить угрозы в адрес Сони. Второго демона она видела лишь за обедом, но и он всегда молчал. К тому же, Твайла успела запомнить их запахи и поняла бы, если бы кто-то оказался в комнате. Но сейчас было что-то другое.

Это длилось достаточно долго, чтобы она действительно начала верить, что сходит с ума. Любой шорох пугал её, даже если она сама была ему причиной. Спать становилось всё труднее: Твайла держалась до последнего, не представляя, когда Ер может за ней прийти, но в какой-то момент просто лишалась сознания от усталости. При этом продолжала слышать посторонние звуки и знала, что в пределах комнаты кто-то есть.

Это было невыносимо. Мысли путались, все те планы, которые она уже успела придумать, просто забывались. Воздуха будто становилось всё меньше, а истерики случались всё чаще. Где-то на задворках сознания была мысль, что Твайла достаточно сильна, чтобы пережить этот кошмар, но реальность оказалась куда более жестокой — она ломала Твайлу без остановки, не оставляя ни единого шанса на спасение.

Йоннет бы не одобрила её настроя. Но Йоннет, как и другие сальваторы, давно мертва.

Поэтому Твайла сдавалась всё чаще. Когда слёзы уже подступали, она думала, что точно продержится ещё несколько минут, но уже через мгновения билась в истерике. Она пыталась сломать ручку двери и расцарапать дерево до дыр, из-за чего её пальцы постоянно были в крови. Твайла понимала, что только вредит себе, но не могла остановиться — и потому продолжала так долго, как только могла, пока в один момент ощущение чужого присутствия вновь не охватило её.

Но на этот раз, обернувшись, Твайла действительно увидела другого человека.

Перед ней стоял юноша с бронзовой кожей и золотистыми волосами, глаза и нос которого были скрыты простой маской цвета слоновой кости. Одежда у него была не менее странной и простой одновременно: шёлковая рубашка с широкими рукавами, подвязанная узорчатым поясом, и узкие белые штаны; обувь отсутствовала. На ладонях юноши было что-то нарисовано, и это что-то постоянно двигалось, но Твайла никак не могла рассмотреть, что именно. Она, ещё секунду назад пытавшаяся докричаться хоть до кого-нибудь, напряжённо следила за юношей. Он сделал шаг вперёд и сложил тонкие губы в улыбку.

Было в нём нечто знакомое и чужое одновременно. Хаос не касался его, но и не избегал, скорее изучал с тем же вниманием, что и Твайла. Изредка мелкие крупицы становились виднее и окружали юношу, как чёрный песок, поднятый несильным ветром.

Он одновременно был частью этого места и чужаком, которого хаос пытался прогнать. Но юношу это, казалось, ничуть не волновало. Он пару раз повернулся, будто оглядывал комнату, — хотя Твайла не понимала, как юноша мог что-то видеть в маске, полностью закрывавшей его глаза, — и только после, замерев лицом к ней, сказал:

— Давно я этого не делал.

В его голосе слышалось многократное эхо десятка голосов, спокойствие и искренняя горечь. Твайла постаралась подавить неожиданно возросший страх: даже со своим ослабшим хаосом она понимала, что юноша далеко не юн и старше неё на десятки, если не сотни лет.

Перед ней был не человек, но и не демон.

— Даже с благословением Риндскавора путь занял какое-то время, — будто извиняясь, торопливо продолжил юноша, предположительно смотря на неё. — Но теперь я здесь.

Твайла свела брови к переносице. Только сумасшедшего, свято верящего, что Риндскавор действительно приглядывает за ним в пути, ей не хватало.

Но, может, её разум настолько ослаб, что начались галлюцинации, и юноша лишь был их частью. В это Твайла поверила бы куда охотнее, чем в то, что какое-то существо пробралось к ней с неизвестной целью.

— Времени очень мало. Трещины становятся всё больше, и долго сдерживать их не удастся.

— Я не понимаю, — наконец подала голос Твайла. Так странно, что он почти не дрожал. Она же всего минуту назад кричала и рыдала так громко, что должна была поднять на уши весь дом.

— Беги отсюда, и как можно скорее. Этот безумец разгадает все твои тайны, будь уверена. Особенно ту, что связана с наследованием Силы.

Сердце Твайлы пропустило удар. Никто, кроме сальваторов прошлого и нынешнего, не знал, что она была наследницей Силы. Твайла даже не была уверена, что об этом знал Иснан, ведь Ренольд мог просто промолчать о столь важной детали. Так откуда какой-то незнакомец знает об этом?..