Дверь, отделяющая одиночную камеру от других коридоров тюрьмы, медленно отворилась. Силуэты двух мужчин были плохо различимы. В душном помещении в нос сразу же ударил резкий запах спирта.

Один из мужчин засмеялся. Второй пробормотал еле различимое:

– Стань у двери, чтобы наёмник не припёрся.

Язык уже плохо выговаривал слова. После приказа он икнул и не с первого раза, но попал ключом в замок решётки, где равнодушно сидела девушка. Тревога внутри неё росла, но она со всех сил пыталась сделать вид, что ей не страшно.

Последняя неделя, казалось, длилась месяцами. Хотелось проснуться, и больше не видеть этот город, Зигмунта, и даже принца. Амалия хотела расплакаться, раскричаться, выплеснуть всё, чему не было выхода уже так долго. Она потёрла царапину на шее от сорванной цепочки и тяжело вздохнула.

– Погоди вздыхать. Я ещё ничего не сделал, – он выдавил из себя смешок.

– Стой там и не приближайся, – произнесла магичка.

– Ой-ой. Приказ есть приказ! Тебе завтра помирать. Поэтому обижать я тебя не хочу. Но и помочь друг другу провести ночь с пользой, могли бы, – стражник запер за собой решётку и стал в тёмном углу, пошатываясь. Второй смотрел через узкую щель в дверях, чтобы в коридоре никого не было. – Не брыкайся. Я тебе потом даже вина принесу, если захочешь, – он снова выдавил смешок.

– Не подходи. Я предупредила, – страх накатывал новой волной. Внизу живота повис булыжник, а тошнота усиливалась.

– А то что? Мне вот велели делать что хочу. Даже сказали, что если убью нечаянно, то ничего страшного, – он икнул.

Амалия почувствовала, как пересохли губы, и загорелось лицо. Она старалась не шевелиться и вести себя спокойно. Начавшуюся дрожь в руках она скрыла, убрав ладони под тонкую накидку, которая совсем не грела.

– В общем-то, я не болтать пришёл. Будь покладистой девочкой, и мы скоро уйдём. С меня вино, помнишь?

Стражник сделал шаг вперёд. Девушка сразу же встала на ноги. Он сделал ещё шаг, и Амалия грубо его оттолкнула.

– По-хорошему не согласна, да, нечеловеческая тварь? – теперь он не смеялся.

В физической силе магичка явно уступала своему противнику, да ещё и без какого-либо оружия. Пару раз ей удалось увернуться в слишком маленьком пространстве для них двоих. Одна ошибка стражника, и девушка со всей силы ударила мужчину в нос. Он закричал и грязно выругался, размазывая поток крови по своему лицу. Амалия схватилась за руку. Она её теперь не чувствовала.

– Эй, помощь нужна? – обернулся второй стражник.

– Я что, с девкой не справлюсь? – теперь на его лицо чётко ложилась узкая полоска света.

Стражник грубо схватил Амалию и бросил её в стену. Она ударилась головой и вывихнула плечо. Звон в ушах перебивал ругательства противника. Он начал срывать завязки, на что Амалия применила стихию. Поток оказался слишком слабым, воздуху негде было взяться в такой душной камере. Мужчина пошатнулся и разозлился ещё сильнее. Казалось, будто алкоголь в нём резко испарился под действием адреналина. Он потянулся к девушке, и, получив по лицу ещё раз, грубо схватил её за шею. Сил у него оказалось немного.

Амалия закрыла глаза. Она представила, как вытягивает весь воздух из лёгких обидчика. Мужчина закашлялся. Он продолжал сдавливать горло девушке, а она всеми силами перекрывать кислород противнику. Бой длился недолго. Стражник убрал руку с шеи девушки и взялся за свою. Он жадно хватал воздух ртом, который так и не поступал в его организм. Через минуту он упал в таком же положении, с открытыми глазами, и больше не поднялся.

Амалия откашлялась и сползла по стене, усаживаясь рядом. Она знала, что он мёртв и не встанет. Сердце выпрыгивало из груди, а звон в ушах не проходил. Второй стражник медленно обернулся.

– Ты что натворила?! – он завопил, но не стал входить в камеру, вжимаясь в дверь.

Девушка ничего не ответила. Стражник что-то пробормотал и вышел в коридор. Он больше не вернулся.

Магичка не знала, как смогла выжить в этой проклятой камере. Как смогла пережить эту неделю. Она понимала, что это последние часы, и казни ей точно не избежать. Но теперь Амалия почувствовала на собственной шкуре, что нет никого сильнее, чем тот, что загнан в угол.

***

Как только встало солнце, Гиссария первого вывели на площадь. Амалию привели, когда уже оба наёмника сидели со связанными сзади руками и были готовы к казни. Девушка со злостью посмотрела в суровое лицо Дирта, проклиная его за то, что он не выбрал жизнь.

Никто из стражников или войска не хотел присутствовать. Они отворачивались, выдавая то, что их просто обязали сюда явиться. Зигмунт победно улыбался, а палач рядом с ним закинул на плечо двуручный топор.

– Прикажи наточить оружие, Зигмунт. Вдруг им отрубят и твою голову, – прохрипел Дирт.

– Закрой пасть, иначе первым будешь ты, – тихо, всё так же улыбаясь, произнёс помощник короля.

Амалию усадили слева от мужчин. Плечо ныло, а туман в глазах не давал девушке сфокусировать взгляд хотя бы на чём-то. Волосы прилипли к крови на виске и их задевали ресницы. Дирт повернулся к девушке и фальшиво улыбнулся. Она понимала, что за его улыбкой не стоит ничего. У них не было плана, не было спасителей. Наёмники так же, как и она, провели личную ужасную ночь. Но девушка выглядела хуже всех.

– За причинение вреда наследнику престола, от имени Сигурда Смелого, я приговариваю вас троих к смерти. Гиссарий Варринг. Ты не имеешь права даже на последнее слово.

Наёмник повернулся к Дирту и они несколько секунд прощались глазами.

Гиссарий посмотрел в толпу и громко затянул:

– Воин погиб от меча, Храбрость его без границ, Боль, легко щекоча, Отступит под пение птиц! – все собравшиеся на казнь, тихо подхватили песнь товарища. – О нём напишут сонет, Ведь смерть ему не страшна! Помни, надёжнее нет, Дружеского плеча…

Стражник схватил лицо медведя, заставляя смотреть на смерть лучшего друга. В эту же секунду голова Гиссария покатилась по площади.

Имаш открыл глаза. Через плотные занавески на окнах невозможно было понять, какое сейчас время суток. Он потрогал лоб: туго перевязанная повязка сдавливала голову и та жутко раскалывалась. Запах стоял отвратительный. Глухо, словно со дна колодца слышались незнакомые голоса.

– Говорю тебе, казнят. Дирт столько сделал для короля, а они так поступают. Имаша ещё зачать не планировали, а наёмники уже воевали за задницы королевской семьи!

– Ты что, обезумела такое говорить! А если нас услышат? Помалкивай! Наше дело принца на ноги поставить, а не приказы королевские оспаривать.

– Никто не слышит! Но если пойдут сомнения… слухи… То войско поднимет бунт!

– Помолчи! Лучше замешай свежую мазь.

– А что стая будет делать? Эта девушка не последняя для волков. Ходили слухи, что она ищет некого Эвана. Помешалась на нём, рассудок потеряла. Прошлый вожак из ревности её чуть не прикончил, а та, защищаясь, его и убила. Теперь брат волка в ярости, и девушку разыскивает. Как эту сумасшедшую в город только пропустили?

– Ты где этого бреда понабралась?

– Неважно! Главное, что маги к войску сразу же присоединятся. Все знают, что членов стаи имеет право наказать только вожак! А мы что будем делать?

– Лечить и тех, и тех. Хватит, сказал! Принеси ещё дров, становится прохладно.

Имаш попытался встать, но так и не смог. Он сразу же погрузился в сон.

***

Аваира в сопровождении членов Ордена Чёрной крепости, не давая отдыха лошадям, мчалась к воротам города Наёмников. Ролан недовольно сопел, но всё же послушно следовал за ведьмой.

Прошлой ночью, неизвестным почерком, воспользовавшись шкатулкой Дирта, женщине пришло послание о том, что происходит за стенами дома сирот. Помощи ждать было неоткуда. Глава Ордена, давно грезящий заполучить сердце Аваиры, сразу же согласился ей помочь, осознавая, что возможно, придётся пойти даже против короля. Ведьма всю дорогу продумывала план спасения, полностью отвергая мысль, что может пойти что-то не так. Проигрывать женщина не умела и не желала – это касалось абсолютно любой мелочи в её жизненных решениях.