Мужчина протёр глаза и сел.

– Всё в порядке. Что случилось?

Волк переминался с ноги на ногу.

– Слушай. Это, может, не моё дело… Это вообще не касается тебя лично. Просто возможно, будут последствия.

– Чего ты мнёшься. Говори, даже если это про похлёбку на ужин.

Марк встал. Он повернулся спиной к другу и начал одеваться. За окном только встало солнце, а Нортинг вернулся с ночной вылазки.

– Приходил гонец. С устным посланием лично Эдварду. Я, конечно, поступил неправильно, но сказал, что он, это я, – волк сделал паузу, ожидая реакции вожака. Тот продолжал одеваться. – В общем, он передал, что Медведь ждёт награду за Освободителя.

Марк замер, завязывая шнурок на рубашке. Он обернулся и посмотрел в глаза волка. Нортинг затараторил:

– Я не дурак, о наёмнике не слышали разве что мыши с полей. А уж про Винсента спустя много лет до сих пор не забыли. Мне передать послание Эдварду?

– Да, – его взгляд упал на стопку свитков. – Нет. Подожди. Возьмёшь мои деньги и письмо. Завтра, после захода солнца, съезди в столицу. Никому не говори, куда и зачем пойдёшь. Если необходимо, возьми кого-то, кому доверяешь. Эдварду я сообщу сам.

Нортинг кивнул, но остался стоять на месте. Марк оделся и стал напротив зеркала. Волк обратился к вожаку:

– Я видел, что ты вздрагивал. Давно кошмары?

– Ерунда. Совесть мучает, – он натянуто улыбнулся. – Иди, я скоро выйду.

Когда Нортинг покинул комнату, вожак умылся и всмотрелся в своё отражение. В голове всплыло давнее воспоминание.

***

Йен, занимая пост вожака, с каждым годом становился всё увереннее. Он переставал прислушиваться к стае, и поступал только так, как сам того желал. Артур всё утро просил Марка переговорить с братом.

И такая просьба была не первой. Отца тот больше не слушал, что сильно ударяло по самолюбию бывшего вожака. Рекомендуя магам младшего сына в лидеры, он рассчитывал только на то, что в отличие от старшего, Йен всегда будет принимать решение, которое ему скажет Артур. Марк же, после каждой такой нотации, спокойно отказывался вмешиваться в их отношения. Он каждый раз повторял бывшему вожаку, что теперь даже ему необходимо слушать нынешнего. Когда же решение брата возмутило и самого Марка, молчать тот не стал.

Амалия сидела на шатающемся табурете в углу комнаты и нервно сминала складки платья. Волосы закрывали половину лица. Она смотрела на огромный букет лесных цветов, украшенный папоротником, что стоял в глиняном горшке на столе напротив окна. Йен сидел у её колен, держа за талию, и повторял, насколько она ему дорога. Он улыбнулся и погладил её по плечу.

Марк влетел в комнату, не закрывая за собой дверь.

– Ты настолько зазнался, что уже не способен входить в положение людей? Тебе было тяжело оставить Ждану? Корвус ручался за неё. Что ты творишь?

Йен поднялся. Его ярость накапливалась.

– Если эту змею выгнали, значит пусть так и остаётся.

– Её выгнал Артур на десять лет. Даже он сейчас был «за», чтобы она осталась.

– Это не твоё дело. Ты пришёл строить из себя посла мира во всём мире?

– Верни её. Она лишилась дома на долгие годы. Понесла слишком строгое наказание за ерунду, при этом ни разу не нарушила запретов. Ждана заслужила вернуться в семью, а Корвусу ты всегда мог доверять. Сними с себя корону.

– Жалеешь, что её не вручили тебе? – Йен вздёрнул нос и ухмыльнулся улыбкой победителя.

– Что ты несёшь? – Марк нахмурил брови. Вена на его шее вздулась.

На улице через открытые двери всей стае был слышен разговор братьев. Женщины уводили детей, другие любопытно, но аккуратно, поглядывали на мужчин.

– Вожак тут я! И только мои решения верны. Если ты не смог добиться любви волков и их признания, чтобы они выбрали тебя, то это не мои проблемы! Не указывай мне что делать! Мне больше не десять лет.

– Мы оба знаем, чьё это было решение, – Марк стиснул зубы, чтобы не сказать лишнего.

– Но ты и не хотел этого! Никогда! С чего сейчас в тебе проснулась эта жажда справедливости? – Йен с возмущением покачал головой. – Отцу ты никогда не смел перечить! Или решил, раз я младше, ты имеешь право указывать мне? Оспаривать мои решения?

– Я никогда не лез к тебе, а сейчас вижу, что ты изменился! Стал категоричен ко всем. Перестал уважать близких, и забыл, как с ними нужно говорить.

– Что я забыл, так это спросить тебя, как мне и с кем разговаривать, – вожак подошёл к брату вплотную. – В этом и есть твоя слабость. Это то, почему ты так и не добился лидерства. Ты замечаешь только друзей и родных. Заботиться готов только о них. А на мне каждый член стаи.

– И на каждого тебе плевать, – Марк произнёс это прямо в лицо вожаку.

Йен скривился и молча вышел из дома, громко ударив в дверь кулаком. Та закрылась.

Марк тяжело вздохнул. Только сейчас он увидел девушку. Она так же смотрела на красивый, подаренный букет.

Резкая тишина звучала громче, чем ссора. Волк замялся.

– Извини, что тебе пришлось это слушать, – произнёс он.

Амалия никак не отреагировала. Он подошёл к ней и сел так же, как до этого сидел Йен.

– Что случилось? – серьёзно спросил Марк.

Девушка молчала. Она перевела взгляд на собеседника. В её глазах застыли слёзы.

– Мне плохо сейчас. Тяжело, – Амалия накрыла холодной ладонью его руку. – Успокой его, прошу. Он вернётся, и будет сердиться.

Марк сдвинул брови. Он легко, как бы спрашивая разрешения, потянулся к щеке девушки и аккуратно убрал прядь с её лица. Через всю скулу до виска виднелся синяк. Волк резко встал. Амалия испуганно повторила за ним.

– Он извинился. Это случайно вышло. Принёс цветы. Просто он бывает, срывается. Плакал даже, – магичка говорила несвойственно быстро. – Умолял простить. На коленях.

– Ты оправдываешь его или успокаиваешь себя? – Марк не смотрел на неё.

– Марк, послушай. Ты знаешь, он вспыльчивый. Но он, правда, всё осознаёт! Он всегда извинялся. Сразу же.

– Всегда? Это сколько раз? – волк прищурился, вглядываясь в лицо девушки.

Амалия понимала, что соврать не выйдет. Наблюдая за реакцией волка, она тут же подошла ближе и проговорила оправдания:

– Это вот так вышло, что сильно. До этого он мог просто оттолкнуть, или за руку больно взять. Просто не рассчитывает силу.

Марк опустил глаза, не вслушиваясь в последние фразы.

– Я виноват. Пытался с детства его контролировать, но видимо, так и не смог. Он сделал тебе больно.

Амалия отшатнулась, отступая.

– Не больнее, чем когда-то поступил ты.

Марк замотал головой. Он тоже сделал шаг назад.

– Не сравнивай! Всё не так, как ты думаешь. Просто было уже поздно перед тобой объясняться.

– А ты попробуй, – она втянула воздух носом и сложила руки на груди.

– Послушай. Не прощай его. Он не сможет остановиться и никогда не поймёт, что делает. Я люблю его, он мой единственный родной человек, чтобы ты тут не слушала сегодня. Не прощай меня, если так тебе будет лучше. Но прошу, уходи от него.

Амалия испуганно смотрела в глаза волку.

– Не говори никому об этом. Он мой муж и мы поклялись друг другу. Я не могу уйти.

Марк поджал губы и направился к выходу. Он не имел права на своё слово в их семье. Волк повернулся у двери и твёрдо произнёс:

– Верю, справишься и сама. Но знай, что если это повторится, ты всегда можешь прийти ко мне. Я всегда буду защищать тебя.

***

Марк умылся ещё раз, выныривая из воспоминаний. Он разочаровано посмотрел на своё отражение, и резким ударом разбил зеркало.

Прошло две ночи с момента событий в лесу. В город сирот прибыло ещё несколько лекарей. Многие наёмники, что оставались на ночлег до этого дня, покинули город. Амалии не разрешали выходить, а Дирта больше не впускали. В голове девушки возникали идеи, что можно сказать и как оправдаться. С каждой новой мыслью появлялась надежда всё исправить, и избежать наказания за то, чего она не совершала. К концу пятого дня без единой вести, она приняла решение говорить только правду, чем бы это не обернулось.