Многолетний журналистский опыт, писательский дар, организаторские способности и навыки руководства крупными периодическими изданиями уже с первых месяцев эмиграции обеспечили Милюкову одно из ведущих мест в русской заграничной прессе.
Правда, первое издание, которым он руководил за пределами России, не было русскоязычным. Фактически сразу же после приезда в Лондон в самом конце 1918 года он приступил к выпуску еженедельного журнала «The New Russia» («Новая Россия»), предназначенного для западной публики. По всем доступным источникам, прежде всего по свидетельствам оказавшихся в Лондоне очевидцев, в журнале освещались политика правительства Ленина, ход Гражданской войны, деятельность антибольшевистских государственных учреждений в Поволжье, Сибири, на Урале, Северном Кавказе и т. д.
Используя старые связи, установленные во время прежних поездок в Великобританию, Павел Николаевич встречался с депутатами парламента, деятелями Консервативной и Либеральной партий, представителями культуры, убеждая их активизировать поддержку сил, которые вели борьбу против правительства Ленина. В такого рода беседах обычно не обсуждалась необходимость установления в России временного диктаторского режима — Милюков хорошо знал, что и где следует говорить.
Довольно быстро Павел Николаевич установил связь с русскими эмигрантами, жившими в других странах. Он стал получать письма из Финляндии, Чехословакии, Германии, Франции, даже из Египта{767}.
В Лондоне для западного читателя была опубликована брошюра Милюкова «Большевизм как международная опасность». Отмечая, что большевики пришли к власти в значительной степени благодаря «немецким деньгам», он одновременно подчеркивал, что Ленина и его сторонников никак нельзя считать германскими шпионами, поскольку они ставили и решали не германские, а собственные задачи. Автор призывал не недооценивать опасность большевизма не только для России, но и для других стран. Лучший способ одержать победу, убеждал он, — это не представлять своего противника слишком слабым и легкомысленным. «Я предпочитаю видеть своего врага в самом лучшем свете, чтобы глубже понять и вернее сокрушить его»{768}.
В британской столице Милюков продолжал переговоры с социалистическими участниками делегации, начатые еще в дороге. Под их влиянием Павел Николаевич шел на определенные компромиссы: постепенно отказывался от упований на военного диктатора, возвращался к идее сравнительно быстрого демократического преобразования России после ликвидации власти большевиков. В отличие от меньшевиков и эсеров, он считал маловероятным приход к власти «небольшевистских сил» в результате внутренних процессов, всё еще возлагал надежды на внешнее вооруженное вмешательство, но и по этим вопросам у него зарождались и постепенно созревали сомнения.
Трудоспособность Павла Николаевича, которому шел уже седьмой десяток, оставалась исключительно высокой, каждый день был расписан буквально по минутам. Ежедневно у него были по крайней мере две официальные встречи, а иногда и значительно больше.
Лондон стал местом бурного всплеска общественной активности Милюкова. Прагматики-британцы «позабыли» киевский период его деятельности. Довольно быстро отношение к нему стало изменяться и во Франции.
В Лондоне Милюков встречался с парламентариями, членами правительства, руководителями общественных организаций, журналистами, читал лекции, посещал колледжи и даже гимназии. Информацию обо всех этих мероприятиях он исправно заносил в дневник. Например, утром 15 января 1919 года он дал обширное интервью корреспонденту авторитетной «Вестминстер газетт», связанной с правящей либеральной партией, а вечером в Национальном клубе этой партии состоялся его доклад. Милюков доказывал слушателям, что большевики, долгое время именовавшие себя социал-демократами, не социалисты и не демократы, их власть опирается на крайне узкий социальный базис и «поддерживается насилием, худшим, чем при самодержавии». Он выразил разочарование в связи с недопущением России на Парижскую мирную конференцию (естественно, речь шла не о Советской России, а об эмигрантах). Доклад был благожелательно прокомментирован лондонской прессой{769}.
Весьма ответственное выступление состоялось 20 февраля в Кембриджском университете. Накануне высказывались опасения, что будет мало слушателей, так как предполагалась очень плохая погода. Действительно, сильный дождь с ветром соответствовали прогнозу, но большая аудитория была переполнена не только студентами и преподавателями, но и другими людьми, пришедшими взглянуть на бывшего видного русского политика и послушать его мнение по вопросам, считавшимся судьбоносными. Лекция была посвящена сопоставлению теории большевизма (его «интернационального лица») с его практикой («русским лицом»). Лекция, по его оценке, встретила горячий прием{770}. Впоследствии Милюков еще неоднократно, на базе нового материала, читал лекции о теории и практике большевизма.
Через британских официальных лиц и их представителей при антибольшевистских формированиях на территории России Павлу Николаевичу удалось установить связь с командованием Вооруженных сил Юга России, прежде всего с главнокомандующим генералом Деникиным. В нескольких письмах и телеграммах Милюков высказывал свое мнение о ситуации в районах, находившихся под управлением Белой армии. Например, 8 октября 1919 года он телеграфировал, что поступает информация о насилиях деникинцев над еврейским населением, и убеждал в необходимости публичного осуждения такого рода инцидентов, для чего можно было бы использовать западную прессу{771}.
В свою очередь, на конференции кадетов в Омске в мае 1919 года (там в это время власть принадлежала адмиралу Александру Васильевичу Колчаку, провозглашенному Верховным правителем России) было объявлено, что Милюков подробно ответил на направленные ему в Лондон вопросы: предложил признать правительство Колчака, сохранить свободу рук в отношении только что созданной Лиги Наций, отстаивать единство России в довоенных границах, за исключением Польши и Финляндии{772}.
Тем временем к началу 1920-х годов становилось ясно, что вооруженная борьба против власти большевиков успехом не увенчалась, что на территории страны утвердилась советская власть, а правительство Ленина, в 1921 году пошедшее новой экономической политикой на хозяйственные уступки капиталистическим элементам и особенно крестьянству, отнюдь не смягчает политический курс. Рядясь в тогу диктатуры пролетариата, оно укрепляло власть партии большевиков, ликвидируя остатки многопартийности, организовав судебный процесс над лидерами эсеров и изгнав за границу наиболее видных меньшевиков. Милюков понимал, что попытки убедить правительства стран Антанты предпринять против Советской России более активные действия остаются втуне. Оказав лишь незначительную военную помощь белым армиям, правительства Великобритании, Франции, США, Японии вскоре отозвали свои войска из России, а затем стали прощупывать возможности установления с большевистской властью «деловых отношений».
Такое поведение союзников отнюдь не радовало Милюкова. В письмах он сдержанно, но вполне определенно осуждал «практицизм» британских и французских властей и хозяйственных структур. Он писал руководителям Всероссийского национального центра — межпартийной антибольшевистской организации, действовавшей на территориях, контролируемых белыми генералами, а также подпольно в тылу Советской России: «Теперь выдвигается в более грубой и откровенной форме идея эксплуатации России как колонии (подчеркнуто Милюковым. — Г. Ч., Л. Д.) ради ее богатств и необходимости для Европы сырых материалов»{773}.
