— И не говори. Я к доске не могу спокойно выйти. Раньше они кричали мне вслед: «фу!», а сейчас пялятся на мою задницу или грудь. Особенно Брагин. Тот вообще сошел с ума. Проходу не дает, отпускает сальные шуточки и делает непристойные предложения одно хуже другого. Мерзкий черт. Самые приличные парни в нашем классе — это Цацынский и Егай. Первый просто молчит, и на том спасибо, а второй… Знаешь, мне кажется, он специально подкалывает наших парней, когда они говорят обо мне. Даже не знаю, как это объяснить. Такое ощущение, что он меня понимает и сочувствует. Он издевается над ними и одновременно делает мне комплименты. Все они, конечно, весьма сомнительного толка, но я уверена, что он и это делает специально. Как бы говорит с остальными на их языке, чтобы те лучше понимали, что к чему. По-моему, Егай на моей стороне. Или же мне просто кажется.

— Тебе не кажется. Так оно и есть. Только умоляю, не влюбись в него. — Поняв, что это звучит как-то двусмысленно, Вероника поспешила добавить: — У него ж там девушка в Голландии, ни на кого другого он даже не смотрит.

— Да я как-то не собиралась влюбляться. Сдался он мне. Говорю ж: мне нужен какой-нибудь чокнутый анимешник с длинными патлами. Никто другой меня просто не поймет.

К ним вдруг приблизился Сергей, который только что спустился из столовой.

— Классно выглядишь сегодня, — обратился он к Лене.

— Ага, — равнодушно бросила та. Но Сергей не спешил уходить, видимо ожидая от нее более развернутой реакции на его комплимент. Лена вопросительно выгнула бровь: — Что-то еще, Мамонов?

— Да нет, просто задумался. Не каждый день увидишь такое преображение. За такую девушку можно и подраться. Все, теперь ухожу.

Он отошел к противоположной стене и, прислонившись к ней спиной, принялся сверлить Лену взглядом. Веронику при этом он полностью игнорировал, как будто даже не заметил ее присутствия. Такое положение дел ее более чем устраивало. Лишь бы не передумал.

— Имбецил, — еле слышно бросила Лена. — Думает, что своим убогим подкатом заставит тебя ревновать. Господи, какие же они все тупые…

Вероника хотела было что-то ответить, но в этот момент появился профессор. Она была так рада его видеть, что тут же обо всем забыла.

— Ура! — закричала она, заставив Старкова подпрыгнуть на месте, а остальных недоуменно на нее посмотреть. — Леонид Вениаминович, здрасьте!

Впрочем, все остальные были рады видеть профессора не меньше. Он, как всегда, был в прекрасном настроении, и эта его добрая энергия передавалась всем ученикам. А еще он каждый раз удивлял всех своими экстравагантными нарядами. Сегодня на нем были новые светло-коричневые ботинки с узорами на носу, черные брюки, рубашка с замысловатой вышивкой на воротнике и модный твидовый пиджак винного цвета. По мнению Вероники, тема сегодняшней лекции, удачно коррелировала с внешним видом профессора, потому как тоже вызывала у нее непонимание и восторг одновременно.

Как всегда, он подошел к названию темы издалека:

— Мы с вами умеем измерять долю темной материи и темной энергии, но при этом у нас нет ни малейшего представления о том, что это такое. Нам известен возраст Вселенной, но мы понятия не имеем, конечна ли она. Мы знаем, как измерить электромагнетизм, ядерные силы и гравитационное притяжение, но все еще не можем объединить их в единую теорию и даже не в курсе, возможно ли это. Мы не знаем, каковы шансы на существование в Млечном Пути иной разумной жизни помимо земной. Только вдумайтесь: мы не в состоянии разобраться даже в нашей собственной Галактике, чего уж говорить о других. Неопределенность — то, что преследует ученых всего мира испокон веков. — Лесин повернулся к доске, взял в руку мел и с каким-то особым трепетом произнес: — «Энтропия». Тема сегодняшней и, как минимум, еще двух ближайших лекций. Кто внимательно меня слушал, тот сможет своими словами объяснить значение данного понятия. Итак, кто готов попробовать?

Вероника заметила плавное движение слева — Старков поднял руку. Ну разумеется. Наверняка он уже об этом читал. Сама она впервые слышала об энтропии, но смогла уловить общий смысл слов профессора, и потому тоже решила поднять руку. Ей просто хотелось попробовать свои силы.

— Роман, пожалуйста. — Лесин кивнул куда-то в сторону дальних парт.

— Ве’оятн, эт то, чт мы еще не можм изме’ить, — раздался голос Погорелова.

— В какой-то степени, — одобрил профессор. — Но послушаем еще версии. Екатерина?

Пока другие отвечали, Вероника успела сформулировать собственную трактовку данного термина, которая показалась ей наиболее точной. Наконец Лесин, не до конца удовлетворенный ответами других, обратил внимание на первые парты.

— Вероника, прошу.

— Энтропия — это количественное выражение отсутствия информации, степень неопределенности, то, сколько нам не известно, — отчеканила она, только что заученную в уме формулировку.

Лесин еле заметно улыбнулся и перевел взгляд на остальной класс:

— Есть еще варианты? Игорь, я вижу, вы опустили руку. Согласны с предыдущим ответом?

— Да, вполне, — кивнул Старков.

От удивления брови Вероники поползли вверх. С каких это пор Старков «вполне» с ней согласен?

— Вы все оказались правы, — обратился профессор к классу, — но Вероника действительно дала наиболее точный и емкий ответ. Термин энтропии применим не только по отношению к астрофизике и физике в целом, но и к другим точным наукам. Впервые он был введен в качестве функции состояния термодинамической системы…

Вероника впервые подумала, что теперь она, как минимум, не хуже всех остальных учеников, находящихся в аудитории. Это было то самое ощущение, к которому она стремилась с самого начала. И вот сейчас это наконец стало явью. Внутри нее все ликовало.

***

Начиная с пятницы, Вероника начала замечать некоторые странности в поведении Старкова. Было не известно, что послужило тому катализатором, но на большой перемене он вдруг остановился напротив нее посреди лестницы и, уставившись куда-то в район ее груди, произнес:

— Круто. Только сейчас заметил.

— Э-э, что круто?

— Твоя кофта. — Кивком он указал на Звезду Смерти, изображенную на ее толстовке.

— А. Спасибо, мне она тоже нравится.

Но на этом диалог почему-то не закончился.

— Какой твой любимый эпизод? — поинтересовался Старков, когда девушка уже собиралась пройти мимо.

— Э-э, ну… — пробормотала она, — самый любимый — четвертый.

— Странно.

— Что странно?

— Я думал, ты скажешь «первый» или «третий».

В ответ Вероника лишь пожала плечами. Она была совершенно сбита с толку.

— Мой — тоже четвертый, — сказал Старков.

Затем он поднял ладонь в знак прощания и продолжил спуск.

— Ну и дела, — пробормотала она, но Игорь уже не мог ее слышать.

Еще до начала весенних каникул Вероника носила эту толстовку, подаренную ей мистером Икс, практически каждый день. Старков видел ее сотни раз, но почему-то только сейчас заметил, что на ней изображено. Все это было странновато, но не настолько, чтобы тратить время на размышления. По-настоящему задуматься девушку заставило последующее поведение Игоря. Если раньше он вообще никак не реагировал, когда она проходила мимо, то сейчас начал откровенно демонстрировать свой интерес. Делал он это так, как будто хотел, чтобы она поскорее это заметила. Пристально смотрел, провожал взглядом, нередко оборачивался вслед, о чем сразу же докладывали бдительные подруги. При этом, его ничуть не смущало, когда их взгляды встречались в моменты его разглядываний. Он так и продолжал смотреть, вынуждая Веронику отвернуться первой.

Старков явно был заинтересован, но что конкретно ему нужно, оставалось только гадать. Еще вчера он не замечал ее ни в коридорах школы, ни на факультативе по физике, где она сидела всего лишь в метре от него. Что такого могло произойти за один день, чтобы его поведение в корне изменилось? Неужто ее удачное определение энтропии?