— И она тоже. — Зинаида посмотрела на плачущую Иру. — Я не думаю, что ты горишь желанием встречаться с этим чокнутым.

Ира кивнула в знак согласия. Витя показал Роэлю, где повернуть и припарковаться, попросил его выключить фары, а затем обернулся на заднее сидение.

— А теперь, будьте добры, послушайте план действий, — сказал он. — Основное правило: не создавать шума. Скорее всего, Костик запер калитку и все двери, так что нам придется перелезать через забор. После того, как мы убедимся, что машина его родителей действительно на участке, мы тихонько разобьем окно, чтобы пробраться в дом. Нам повезло с погодой, так что, скорее всего, мой болезный братец ничего не услышит. Но внутри дома придется снять обувь и двигаться бесшумно. Нам нужно застать его врасплох. Уж поверьте: Костик полностью поехавший, и я без понятия, как он отреагирует, если поймет, что внутри кто-то есть. По этой же причине нельзя включать фонарики на телефонах…

— Да уж не тупые, — буркнула Зинаида. — Как-нибудь бы допетрили до этого.

— Отрадно слышать. В общем, просто будете молча идти за мной, я хорошо знаю планировку. Наша задача — бесшумно добраться до подвала.

— С чего ты взял, что они в подвале?

— А где, по-твоему, псих вроде моего братца мог разместить похищенную девушку? Уж всяко не в гостиной перед камином.

Веронике снился жуткий сон. Она лежала в своей кровати, как вдруг на пороге ее комнаты возник Селоустьев. Ей хотелось закричать, позвать на помощь, но крик застрял в горле.

— Тихо, тихо, — произнес он. — Здесь никого нет. Только ты и я. Твои подружки тебя бросили. Они тебе не помогут. Никто не поможет. Так что лучше не испытывай мое терпение своими визгами, милая, я уже и так на пределе.

Потом Вероника отключилась на какое-то время, а когда снова пришла в сознание, психопат уже тащил ее, завернутую в одеяло, вниз по лестнице. Она бы могла закричать, и соседи наверняка бы ее услышали, но какой смысл, если это всего лишь сон? Даже во сне девушка чувствовала себя очень плохо, и ей не хотелось тратить остатки сил на крики. Скоро с аптеки вернутся Ира и Зина и разбудят ее. А Селоустьев растворится в воздухе, как будто его и не было.

Затем была дикая тряска на каком-то неудобном диване. Шум дождя. Раскаты грома. Как ни странно, Веронику убаюкивал этот кошмар. Ей было так плохо и холодно, и одновременно так уютно и сонно под этим тонким одеялом, что она снова позволила себе провалиться в забвение.

Ее разбудило ощущение невыносимой жары. Приоткрыв глаза, она обнаружила себя закутанной в одеяло, на полу помещения, напоминающего подвал. Там было так душно и жарко, что все ее тело покрылось потом. Пижамные штаны и футболка насквозь промокли, вызывая острое желание принять душ и переодеться. Даже волосы, и те были мокрыми.

Она лежала лицом к стене, к которой прилегала большая труба, оббитая материалом серого цвета, мягкого на ощупь. Одна ее нога оказалась босой, а на второй по-прежнему был шерстяной носок, который связала Ритка. Значит, все это правда, и Селоустьев действительно куда-то ее увез. Осознание этого быстро привело девушку в чувство. Быстро оценив свое состояние, она пришла к выводу, что температура немного спала и теперь находится в районе тридцати восьми градусов. Что ж, уже не так плохо. По крайней мере, ее сознание не было спутанным.

Медленно повернув голову в противоположную от трубы сторону, Вероника убедилась, что действительно находится в подвале. Он был прямоугольной формы, довольно большой площади, но при этом почти пустой. Перед ее взором предстали серые стены и полы, тусклая лампочка на потолке, небольшой металлический стеллаж с коробками и одинокий деревянный стул, стоящий в дальнем левом углу помещения. На стуле кто-то сидел. Из-за того, что свет лампочки падал ей прямо в лицо, Вероника не могла разглядеть, кто именно. Втайне она надеялась, что это Костя. Уж лучше оказаться в подвале со знакомым тебе человеком, пусть даже с таким психом, чем столкнуться с полной неизвестностью. Человек на стуле молчал. Возможно, спал. Или же умер, что было бы куда лучше, учитывая ее текущее положение. Но она на это даже не надеялась — ей редко везло.

Девушка так и не решилась заговорить первой. Прислонившись рукой к мягкой обивке трубы, она немного отодвинулась в сторону, чтобы было не так жарко.

— Это вспененный полиэтилен.

Вероника вздрогнула, узнав голос Селоустьева. Он продолжал сидеть на стуле, так что она по-прежнему не видела его лица.

— Ты о чем? — как можно более приветливо поинтересовалась она, но ее тут же разобрал кашель.

— О материале, который ты только что потрогала. Он служит для теплоизоляции.

— Э-э, понятно, спасибо, теперь буду знать.

Вероника не решалась задать ему вопросы, коих у нее было великое множество. Ей вдруг стало очень страшно, что он прямо сейчас накинется на нее и сделает то, о чем, судя по всему, уже давно мечтает. От страха ей сразу захотелось в туалет, но было страшно даже заикнуться об этом.

— Знаешь, ты ведешь себя очень странно, учитывая, в каком положении сейчас находишься, — сказал он. — Я уже начинаю сомневаться в твоем здравомыслии.

«Странно, что ты до сих пор не засомневался в своем», — подумала девушка.

Вслух она ответила:

— Думаю, это все из-за температуры. Я немного приболела.

— Надеешься, что я сейчас кинусь тебя лечить? Этого не будет. Я не занимаюсь лечением шлюх. Кстати, знаешь, что общего между всеми шлюхами мира? Они всегда делают неправильный выбор. Ты не стала исключением. К счастью, мой брат, твой любовничек, станет твоей последней ошибкой. И все это благодаря мне. — Костя помахал ей рукой. — Ах да! Наверняка тебе не терпится спросить, как я узнал, где ты живешь. Это было нетрудно, учитывая, что наши с Виктором матери общаются между собой. К сожалению, мы с ним родственники, помнишь? Конечно, помнишь. А вот он, похоже, напрочь об этом забыл и прожужжал своей мамаше все уши, что собирается у тебя переночевать. Этот идиот преподнес мне на блюдечке всю твою жизнь. Все, что от меня требовалось — один раз проследить за ним. А потом я уже стал регулярно заходить к тебе «в гости». Ты ведь даже не подозревала об этом, правда? Я выяснил, на каком этаже ты живешь, нашел окна твоей квартиры, твою комнату, изучил твой распорядок дня. Я проникал в подъезд, поднимался к тебе на этаж и нюхал запахи твоей квартиры. Подслушивал разговоры… А пару раз даже здоровался с твоей тетей по имени Рита. Знаешь, какое-то время я продолжал испытывать к тебе что-то вроде привязанности. Мог часами стоять под окнами твоей комнаты, а когда наступал вечер, и ты включала свет, я любовался твоим силуэтом, мелькавшим сквозь занавески. Я даже знаю, какие обои на потолке твоей спальни. Голубые, со звездочками, которые, вобрав в себя свет, светятся по ночам. Правда, они быстро затухают. Прямо, как моя любовь к тебе. Скажи, ты смотрела на звезды на своем потолке, когда мой брат тебя трахал? Кто знает, возможно, в тот момент мы оба смотрели на них. Ты и я. Довольно забавно, не находишь?

— У нас с ним ничего не было, — сказала Вероника.

Она этого не планировала, но ее голос получился довольно жалким, словно она пыталась оправдываться. Ей стало стыдно за свою трусость, но она не собиралась геройствовать, ведь чувство страха все равно было сильнее.

Селоустьев расхохотался. Но этот смех не был проявлением радости и веселья, он звучал скорее истерически. Примерно так же в одной кинокартине смеялся одержимый дьяволом человек, над которым проводили сеанс экзорцизма. Это было довольно жутко, и в тот момент девушка по-настоящему испугалась за свою жизнь. Смех прекратился так же внезапно, как и начался. Костя зацокал языком:

— Ай да потаскуха! Вижу, ты приготовилась врать до последнего… Впрочем, для меня в этом нет ничего удивительного, другого я от тебя и не ждал. Знаешь, я всегда тяготел к средневековым порядкам. В те времена мужчины прекрасно управлялись с женщинами и не имели с ними никаких проблем. Все потому, что женщины с малых лет знали свое место и тренировали в себе необходимую кроткость. А те, кто этого не делал, получали справедливое наказание. После парочки подобных мероприятий даже самая тупая баба начинала вести себя как подобает. Славные были времена! Ты когда-нибудь слышала об уздечке для лжецов? Простое, но совершенно гениальное изобретение для лживых потаскух вроде тебя. Представляет собой металлический намордник, сконструированный таким образом, что в нем невозможно произнести ни слова. А если кто и пытался, то тут же чувствовал вкус своей крови, потому как специальные шипы внутри намордника ранили язык. Так вот: мужчина мог надеть такой намордник своей жене на лицо и водить ее по городу на поводке, как поганую собаку, чтобы все вокруг видели, какая она дряная и порочная. При этом любой прохожий мог плюнуть ей в лицо и как следует обругать. В некоторых случаях поверх конструкции крепили колокольчик, чтобы звон позора привлекал как можно больше людей, и провинившаяся сука сполна испытала на себе всеобщее презрение. Жаль, что у меня нет чего-то подобного для тебя. Хотя я сомневаюсь, что это бы хоть немного исправило ситуацию. Увы, но в твоем случае помогут только крайние меры. И ты сама протоптала эту дорожку. Сама.