— Костя… — начала она, заставив свой голос звучать робко. Селоустьев вопросительно вскинул подбородок, позволив ей сразу перейти к делу. — Костя, выслушай меня. Хотя бы в последний раз. Мне уже нет нужды играть в эти игры. В наш последний день я хочу быть с тобой откровенной: у нас с твоим братом ничего не было.

— По-моему, я уже дал понять, что твои уловки больше на меня не сработают! — взревел Костя. — Не сработают! Ты поняла, сука?! Своими жалкими попытками ты только лишний раз выводишь меня из себя! Чего ты добиваешься? Хочешь, чтобы я был с тобой груб?? Любишь пожестче, а мой брат не мог тебе этого дать? Уверяю, после этих твоих выходок я буду максимально груб. Даже жесток. Любишь жестокость, Вероничка? О да, конечно, любишь. По тебе это хорошо видно. Я готов предоставить это сполна. Но сомневаюсь, что тебе понравится. Знаешь, в чем разница между жестким сексом в кино и в жизни? В жизни у нас с тобой не будет стоп-слова. Ты можешь умолять меня, просить, рыдать навзрыд — я все равно не остановлюсь. Я заставлю тебя сполна прочувствовать наказание. Ты будешь ощущать его всеми своими внутренностями. Так что поторапливайся, шлюха, приводи себя в порядок, мы скоро начинаем.

— Он не смог! — вскричала Вероника. — Понимаешь, не смог! Твой брат понятия не имеет, как обращаться с девушками. У нас с ним ничего не было, и скоро ты в этом убедишься!

Последние слова дались ей особенно тяжело, но на ее лице не дрогнул ни один мускул. И это возымело эффект. Сначала Костя недоверчиво прищурился, но затем осознал услышанное, и его гневное лицо тут же разгладилось. Сказав то, что психопат так жаждал услышать, она все-таки добилась своего: заставила его себе поверить.

— А как же ночь в загородном отеле? Он говорил, что там ты не давала ему спать.

— А что ему еще оставалось, Костя? Он хотел тебя разозлить, как ты не понимаешь? Меня там даже не было!

— А у тебя дома, когда он приходил к тебе ночевать? Тебя и там не было?

— Была. А еще с нами находилась моя тетя. Мы играли в приставку, смотрели кино, а потом легли спать. Витя спал в гостиной. Ночью мы никак с ним не пересекались.

— Хочешь сказать, он даже не попытался проникнуть к тебе в комнату? Держишь меня за идиота?!

— А зачем ему пытаться, если он все равно не смог бы ничего сделать? Он бессилен! Совершенно бесполезен как мужчина, понимаешь? Да, внешне он может производить совсем другое впечатление, но когда мы оставались с ним наедине, он не мог меня даже поцеловать! Мы всегда просто разговаривали, смотрели телевизор, а потом он шел домой.

Костя запустил руку в волосы и убрал их назад. Другой рукой он хлопал себя по коленке, которая ходила ходуном. Безумец тщательно обдумывал полученную информацию. Наконец он успокоился и самодовольно произнес:

— Я подозревал нечто подобное… Что мой брат совершенно бесполезен, а его член служит ему только для того, чтобы мочиться. Ты только подтвердила мои подозрения. Но что я никак не могу взять в толк, так это зачем ты с ним связалась? Тебе был нужен мужчина, а ты получила всего лишь бесполезное звено в свою постель. Чего ты ждала от этого союза? Может, до последнего пыталась расшевелить моего братца? Скажи, какие шаги ты предпринимала для этого? Танцевала для него голой? Пыталась пробудить его вялый организм к жизни? Что ты делала? Расскажи мне. Я весь внимание.

— Все, что я делала, пока находилась с ним, — свирепея и скрывая за спиной сжатые от злости кулаки, проговорила Вероника, — это пыталась вызвать твою ревность. Витя никогда не был мне интересен. Никогда. Меня вполне устраивало, что он не предпринимает никаких попыток сближения и не стремится перейти на новый уровень. Наши отношения носили чисто формальный характер, и это устраивало обоих. Нас объединяла общая цель. Мы оба хотели заставить тебя злиться. Витя мечтал доказать, что он во всем лучше тебя. Настолько лучше, что даже смог увести твою девушку. Очевидно, он всегда тебе завидовал. Я понимала это с самого начала. Что касается меня, то я просто была вне себя от мысли, что ты выбрал другую… Я видела тебя с той Алиной. Помнишь, возле больницы? Ты был с ней, а не со мной, и это пожирало меня изнутри. Я представляла, как ты ее целуешь, обнимаешь, говоришь нежные слова, и была так зла, что хотела убить вас обоих. Но потом мне под руку подвернулся твой брат, который тоже был одержим жаждой мести, и я подумала: почему бы не использовать его, чтобы заставить тебя обо всем пожалеть? Но, черт возьми, своими действиями я просто разрушила нашу с тобой любовь! Как же я ошибалась… Как ошибалась, Костя!

Вероника прикоснулась щекой к трубе, обвила ее руками и начала горько рыдать. Ее слезы были вызваны всем, чем угодно, но только не раскаяньем перед Селоустьевым. Она плакала из-за кота, которого этого подонок выкинул в грозу со второго этажа, из-за Тимура, предательства которого до сих пор не давали ей спокойно жить, плакала из страха, что ее друзья не смогут вовремя найти этот проклятый подвал. А еще из-за того, что ее похититель, возможно, не купится на весь тот бред, который она только что наплела.

И тем не менее, у нее получилось. Услышав желаемое, псих сразу же купился, а слезы девушки воспринял как проявление ее глубочайшего раскаянья. Мысленно она поблагодарила Витю, который часто разжевывал для нее мотивацию всех действий и поступков Кости. Без его подробного психологического разбора ей бы ни за что не удалось подобрать нужные слова.

Селоустьев взвыл, схватился за голову, а затем буквально слетел со стула, чуть его не опрокинув. Он сел на колени рядом с Вероникой и обхватил ладонями ее щеки, заставив смотреть ему прямо в глаза.

— А что насчет твоей подруги? Что насчет Иры? Неужели ты не ревновала меня к ней? Я видел вас в столовой. Не кажется ли тебе, что вы помирились слишком быстро, учитывая, что ты должна была ее возненавидеть? Что скажешь? Или твоя ревность распространяется не на всех баб, с которыми я спал?

Услышав об Ире, Вероника почувствовала, как внутри закипает гнев. Ей пришлось сделать над собой титаническое усилие и прижаться к Костиной груди, чтобы он не мог видеть, с какой ненавистью она на него смотрит. Близость к его телу, его запах мигом уняли ее гнев. Чувство отвращения было таким сильным, что перебивало все остальные ощущения.

— Ира… Я не знала, что у вас с ней… О боже! — Вероника закрыла рот ладонью. — Неужели все это правда, Костя?? Она ничего мне не рассказывала, только пару раз упоминала, что рассталась со своим парнем Арсением!

Костя облизнул губы и взъерошил волосы:

— Она спутала мне все планы… Чертова сука! Будь она немного поумней, мне бы не пришлось идти на крайние меры! Ничего этого, — он обвел рукой подвал, — могло бы и не быть! Но теперь слишком поздно. Теперь я просто обязан довести дело до конца.

— Ничего не поздно! Не поздно, слышишь, Костя?? Мы наконец во всем разобрались! Теперь у нас впереди — целая жизнь. Которую мы можем прожить вместе. Рука об руку! Ты понимаешь, Костя? Скажи мне, что понимаешь!

— Я понимаю, что влез к тебе в дом, написал предсмертную записку для твоих родственников, а затем вытащил тебя из кровати и увез к себе на дачу. Я понимаю, что за это меня могут упечь за решетку! Это никак не входит в мои планы, дорогая!

Новая информация вихрем пронеслась у Вероники в голове. Если Костя оставил предсмертную записку от ее имени, значит, он полностью и бесповоротно обезумел. Девушка осознала весь ужас ситуации. Одно дело — пробовать переиграть безумца, находящегося во временном помешательстве, и совсем другое — пытаться утихомирить форменного психопата, который уже успел сжечь за собой все мосты. Впрочем, терять было уже нечего, и Вероника все же решила попытать удачу:

— Какое похищение, о чем ты говоришь? Ты сделал то, что должен был сделать. Иначе мы с тобой никогда бы не помирились. Мы оба это понимаем. А записка… она ничего не значит. Если я вернусь домой до возвращения тети, то…

— Нет! Ты не вернешься!

Псих вскочил на ноги и принялся ходить кругами, заламывая руки и тяжело вздыхая. Наконец он сел на одеяло рядом с Вероникой. Она была уверена, что ситуация уже достигла своего дна и дальше может быть только хуже. Но Костя ее удивил.