Адель некоторое время смотрела на меня с явным сомнением. Но потом театрально вздохнула.
— Ладно. Хоть ты и дурак, но я не могу спорить.
Мы вернулись к Симону в полной готовности. В канализацию я пролез первым.
Смрадное местечко. Хотя, оно таким и должно быть. Дабы избежать слишком большого загрязнения улиц, строители создали что-то вроде кармана, из которого идет тоннель вниз, за стены города. Помои должны были стекать по желобу, выливаясь на улицу. Однако в умном плане что-то пошло очевидно не так. И я недовольно посмотрел на каменный пол, усеянный объедками и дерьмом, выплеснувшимся за пределы стока.
— Твою мать, Симон, здесь и правда как-то мерзко, — скривился я, когда мужчина пролез вслед за мной и выпрямился. — Кстати, на кой здесь факелы?
Тоннель был освещен. Хоть и не полностью: огонь горел в конце и в начале, посередине создав укрытие теней.
— Чтобы было легче искать то, что не должно тут оказаться, — ответил мужчина.
— Вроде трупов? — усмехнулся я.
— Именно.
Адель пролезла следом и тут же чуть не поскользнулась, едва удержав равновесие и собственную честь.
— Держись за мой ворот, — с сомнением сказал я, глядя на неуклюжесть девушки.
— Как скажешь, папочка.
Последнее слово звучало настолько издевательски, что я поморщился.
Адель сжала мой воротник, и оставалось лишь молиться богам или дьяволам, чтобы эта растяпа не поскользнулась и не удушила меня. Не то чтобы это возможно. Но из головы такой вариант выкинуть не получалось.
— Так что, Симон, что ты такого сделал, чтобы попасть в этот Эдем?
— Ты про город? — переспросил мужчина. — Вроде бы ничего особенного. Сел на корабль вместе со всеми беженцами.
— И много вас таких? Холиврит, поди, большой.
— Мало. Мало тех, кто еще в состоянии хотеть сбежать.
— Во-он оно что, — хмыкнул я. — Ну да, понимаю. Твари давно не лакомились человечиной.
Поправив лямку сумки, я прокашлялся. Вампиресса отпустила ворот.
— Так что, эту канализацию никто не сторожит, а?
— А зачем? — Симон говорил беззаботно. — Кто захочет топтать помои ради какого-то там города?
— Ха. Это верно.
Адель выдохнула. Довольно томно. Хотя… можно было подумать, что ее утомило нести мешок с золотыми монетами. Наверняка она устала. Алиса, хоть и была в превосходной форме, никогда не славилась большой выносливостью. Разве что, в кровати…
Послышался щелчок. Сухой и неестественный. Я усмехнулся.
— Что, Симон. Не охраняют?
Мужчина обернулся, на лице его была улыбка, но…
Люди слишком самонадеянны.
Я видел, что рука его, единственная уцелевшая, лежала на рукояти кинжала. И, оборачиваясь, Симон уже готов был полоснуть меня, не осознавая, что сам загнал себя в ловушку.
Перед тем, как человек перед тобой достанет нож, стоит подготовиться к тому, что рука его двинется предсказуемо. Когда-то я не ожидал появления нового «слова» в споре с кем-то. Но времена шли, и я начинал смекать, что к чему.
Одной рукой схватить кулак, в котором зажата рукоять. Другой — сжать локоть. Дернуть вниз. Разломить об колено. Переложить ладонь на плечо и крутануть опешившего от боли человека. Обхватить горло, прижав тело спиной к себе.
— Ваш дружок теперь мой заложник! Либо вы впускаете нас, либо он подыхает! — закричал я, пытаясь перекрыть вопль боли.
— Не стреляйте! — Симон извивался, пытаясь вырваться, но со сломанными руками вряд ли у него могло что-то получиться.
Я сделал шаг вперед, заставляя заложника двигаться со мной. Он упирался, но это не такая уж проблема.
Что же сделает Инквизиция теперь? Выстрелит ли?
Сомневался. Смотрел вперед, на людей, закрывших выход из тоннеля. Нацеливших на меня ружья. Вернее — на своего дружка.
Кто они такие, чтобы вершить судьбу человека? Вампира, нечисти или варвара — может быть. Возможно, кем-то дано право обрывать жизнь клыкастого. Но обычного мужчины? Как могут они, проповедники собственной веры, выстрелить в собрата?
Грохот оглушил. Звук в тоннеле ощущался значительно громче. И я поморщился, чувствуя боль не только в ушах — грудь обожгло.
Они выстрелили в сослуживца.
Пуля прошила тело Симона насквозь. И былое сопротивление ослабло. Мужчина едва ли не повис, лишь кое-как пытаясь устоять на ногах.
Выстрел, следом еще. По мере того, как я приближался к Инквизиторам, они выпускали пулю за пулей. Быть может, верное решение. Но не зваться мне Вангром, если я не доберусь до их чертовых шкур.
Адель шла за мной след в след. Ружье не могло прострелить два тела, так что она в безопасности. Я был уверен. Девушка мельче меня, и она может скрыться за двумя мужчинами как за живым щитом.
— Зарубите эту тварь! — рявкнул кто-то из инквизиторов, и на меня бросились с обнаженными клинками.
Я никогда не дрался голыми руками с обладателями мечей. Кинжалы, дубинки… один раз мне сломали пару ребер ударом булавы. Мечи? К черту.
Но сейчас от меня и не требовалось драться. Мне нужно было сказать лишь одно слово. Меня тошнило от него, я знал, что прибегаю к этому слишком часто. Но…
— Хатшь.
«Простите, пожалуйста, все маги этого мира. Я обещаю, что я научусь чему-то еще», — скривился я про себя.
Знакомый смог выплеснулся из ран, наполняя тоннель. Симон ведь не мог предупредить инквизиторов. Сказать, что этот вампир, именно этот — использует магию. Так что это оказалось немного подло с моей стороны. Зато действенно.
Туман безумия. Наверное, так можно коротко описать Хатшь. Любой, оказавшийся в нем… неважно, вдохнувший или нет, сходит с ума. Это проклятие, проникающее в разум не через дыхание. Через кожу. Через саму энергию тела.
И инквизиторы — обычные солдаты — не могли противиться. Ими овладел ужас. Так что я, позволив Симону рухнуть в помои, подошел к ближайшему и, подняв с земли меч, перерезал первую глотку. Удобнее, чем ломать шею.
Рубанув наотмашь второго, я вышел из непроглядного дыма. Передо мной оказались стрелки. Перезаряжающие свои ружья… беззащитные. После гибели первого, когда его оружие упало на землю, последний инквизитор выхватил меч, направив его на меня.
Я усмехнулся.
— Полегче, парень, — сказал, вскинув руку. — Ты уверен, что хочешь сражаться со мной на мечах? Я довольно неплохой фехтовальщик.
— Ха, ты?! — нервно переспросил парень. — Научись меч правильно держать, упырь!
Я кое-как отбил первый удар, но он явно был пробой. И соперник, убедившись в том, что я действительно готов дерьма поесть, атаковал без оглядки, заставляя меня отскакивать от опасных ударов.
Из-за неопытности я даже не имел права пытаться отбивать клинок. Но мне и не нужно было.
Хатшь — недолговечное заклинание. Конечно, можно постараться и напускать прилично дыму, но никто не сможет гарантировать, что это задержит надолго кого-либо.
Так что довольно скоро Адель, спокойно вышедшая из канализации, просто воткнула кинжал Симона в спину настырному фехтовальщику. И я смог с облегчением выдохнуть.
— Ну и мерзость эти ваши мечи… — с отвращением признался я, бросая клинок на умирающего мужчину. — Всегда знал, что дрянь, и сейчас окончательно убедился.
— Тебе просто не хватает грации, дорогуша, — с усмешкой заметила Адель, подходя и бесцеремонно разводя полы моего плаща.
— Эй, полегче… — попросил я.
Девушка хмыкнула, проверяя состояние моей защиты.
— Знаешь, никогда не могла подумать, что корни способны остановить пулю.
— Справедливости ради, эти пули прошли через нашего дружка Симона, так что… его тоже стоит поблагодарить.
— Он уже откинулся. Я могу выпить кровь кого-нибудь из этих?
— Делай что хочешь. Сниму пока эту жилетку. Носить на себе дерево явно не из приятных занятий.
Сдирая с себя подобие нагрудника из корней и выкидывая это в канализацию, я бросил взгляд на труп Симона.
Я знал, что он инквизитор. Во всяком случае, связан с ними. Говор, который слишком похож на говор инквизиторов у ворот. Дорогой кинжал, явно непростой. Да и сам факт того, что он приплыл из Холиврита, без проблем устроившись в этом городе… конечно, невозможно быть уверенным во всем, но я сомневаюсь, что Инквизиция занималась спасением мирных жителей. Не так сразу, во всяком случае. Для начала ей нужно создать оплоты в Файльге. Чтобы паства не разбрелась и не смешалась с варварами. Обычные люди если и уплыли из Холиврита, то их не слишком много. И уж точно они не знают, как пробраться в инквизиторский город.
