Драшер, Макс и Лассин пробрались сквозь заросли травы на задний двор развалившегося здания. Маячки не двигались уже полчаса.

Макс толкнула дверь стволом дробовика, и они скользнули внутрь. Там было множество балок и досок. Механизмы мельницы тянулись вдоль центральной оси наподобие шестерней гигантских часов.

Пахло плесенью и гнилью. Драшер вытащил пистолет и указал им вверх. Лассин, крепко сжимая в руках дробовик, поднялся по лестнице на второй этаж.

Магос услышал какой-то звук. Шелест. Шаги.

Он прижался спиной к стене. С ауспиком происходило что-то странное. Изображение на экране подергивалось, будто какой-то внешний сигнал вносил помехи в работу устройства.

Макс обходила нижний этаж по широкой дуге, подняв ствол оружия к потолку. Лассин добрался до конца лестницы и принялся водить дробовиком из стороны в сторону, осматриваясь. Драшер пытался настроить ауспик.

Младший арбитр вскрикнул и выстрелил. Раздался громкий чавкающий звук, и Лассин упал с лестницы, успев еще раз разрядить оружие.

Он был мертв. Лицо и переднюю часть черепа срезало начисто. Струйки крови били в воздух из перерубленных сосудов.

Макс взвыла и разрядила свой дробовик в потолок несколько раз, передергивая затвор и разнося в щепки гнилые доски. Каждый выстрел на миг освещал внутренности старой мельницы.

Разрубая деревянный настил на части, зверь пробил потолок и атаковал.

Он казался размытым пятном, Просто размытым пятном, которое двигалось быстрее, чем любое живое существо. Дробовик Макс снова рявкнул, Существо перемещалось, будто дым на сквозняке. Драшер едва успел разглядеть темно-фиолетовые костяные пластины, мускулистый хвост и длинные, похожие на косы, когти передних конечностей. Макс закричала.

Магос уронил ауспик и выстрелил из пистолета.

Отдача чуть не сломала ему запястье. Он вскрикнул от боли и раздражения. Она же советовала ему стрелять с обеих рук!

Существо прекратило атаку на Макс и, стрекоча, ринулось в сторону Драшера.

Оно было прекрасно. Идеально. Органическая машина, созданная исключительно для убийства. Мускулистое тело, хвост-противовес, когти, похожие на парные клинки. Нечеловеческая ненависть.

И у него не было глаз. По крайней мере, Драшер их не видел.

Держать обеими руками и целиться пониже. Так она сказала. Из-за отдачи.

Драшер выстрелил. Отдача ударила по рукам. Было непонятно, попал ли он куда-нибудь. Поэтому он выстрелил снова.

Зверь раскрыл пасть. Челюсть размером пятьдесят три сантиметра, частокол клыков, Передние конечности взмыли вверх, готовые к удару.

Он снова выстрелил. И еще раз. Магос отчетливо видел, как одна пуля отлетела от хитиновой брони твари.

Существо добралось до Драшера.

И тут же отлетело в сторону и ударилось о стену.

Зверь упал, изогнулся и тут же снова поднялся на ноги.

Драшер выстрелил ему в голову.

Существо метнулось к магосу, но выстрел отбросил его назад, Макс, не обращая внимания на кровь, стекающую из рассеченного лба, разряжала в тварь свой дробовик. Она стреляла, пока не израсходовала патроны, после чего забрала у Драшера пистолет и опустошила весь его магазин.

Степы заливала кровь. Из расколотого панциря зверя вытекала пенящаяся слизь.

– Кто это такой? – спросила Макс.

– Полагаю, – ответил Драшер, – это хормагаунт.

Но Макс уже потеряла сознание.

Больше получаса потребовалось спасательной бригаде Адептус Арбитрес, чтобы добраться до них из Удара. Пока они ждали, Драшер постарался усадить Макс поудобнее и перевязал ее раны.

Не выпуская пистолета из рук, он внимательно осмотрел останки зверя. Ему не составило труда найти устройство контроля, имплантированное в затылок безглазой головы.

Когда Макс пришла в себя, он показал ей находку:

– Тебе придется с этим разобраться.

– Что это за штука?

– Эта штука означает, что чудовище привезли сюда специально. Кто-то контролировал его и в каком-то смысле направлял.

– Серьезно? Кто например?

– Я бы расспросил епископа и его цепного пса, Гундакса. Я, конечно, могу ошибаться, потому что не силен в таких вещах, но почему-то мне кажется, что епископ был бы очень рад иметь что-то, вселяющее ужас в паству и заставляющее ее искать защиты у Бога-Императора. Это укрепляет веру прихожан и побуждает их объединиться против опасности.

– Он специально все это устроил?

– Я просто размышляю. Но кто-то определенно это сделал.

Макс замолчала. Магос догадывался, о чем она думает. Предстоит расследование. Возможно, придется привлекать Инквизицию. Вся жизнь в провинции перевернется и вывернется наизнанку. Дело может затянуться на несколько месяцев. Драшер понимал, что из Внешнего Удара ему в ближайшее время не выбраться. Он – главный свидетель, поэтому останется здесь.

Снова пошел ледяной дождь.

– Но ты-то можешь и порадоваться, – пробормотала Макс. – Этот твой труд… Классификатор видов. Он завершен. Ты выполнил работу.

– Он был завершен до того, как я сюда приехал, – сухо ответил магос. Он кивнул на тело зверя. Жуткие останки накрыли полусгнившей мешковиной. – Эта тварь не входит в число местных видов. Просто диковина.

– Ох, ну ладно, – вздохнула арбитр.

Магос прошагал ко входу в мельницу и всмотрелся в пелену дождя. Обжигающие капли падали на лицо. Похоже, Гершом еще какое-то время подержит его в своих ледяных объятиях.

– Можно я пока оставлю эту вещь у себя? – спросил он у Макс, показывая на лисий плащ, который она ему одолжила. – Зима, похоже, будет холодной.

Выйдя из Урбитана и отправившись на запад, вы скоро обнаружите себя среди заброшенных безлюдных руин, простирающихся до самого горизонта. Единственным признаком жизни здесь служат бронированные убежища наркобаронов, вспучившиеся подобно стальным гнойникам среди бескрайних развалин. Это царство нищеты и забвения – огромная омерзительная свалка промышленной цивилизации, за которую сражаются Гребущие Монету, Печальники и несметное множество других шаек. В этих землях даже и не пытаются делать вид, будто подчиняются властям Империума.

Вдоль грязных дорог дуют зловонные ветры – гнилое дыхание канализационных отстойников и чадящих труб гигантского города. Сквозняки разносят тошнотворные миазмы, завывая во тьме среди разрушающихся домов.

Здесь царит вечная ночь, ведь вздымающиеся над развалинами стены Урбитана заслоняют дневной свет. Испещренные мириадами огней, на горизонте, уходя за облака, высятся рокритовые шпили города-улья. Эти гигантские прямоугольные колонны кажутся плечами некоего жуткого чудища, пытающегося выбраться из хтонических глубин, или же величественным скальным хребтом, отбрасывающим вечную тень на трущобы, расстилающиеся у его подножия.

Пасмурные небеса были расчерчены инверсионными следами суборбитальных кораблей, чьи сигнальные огни порой напоминали белый курсор, скользящий по черному фону дисплея. Время от времени трущобы сотрясала дрожь, когда над ними пролетало грузовое судно, заходящее на посадку в каньонах улья, взрывая воздух ревом своих турбин.

Здесь, на западе, шпили города словно спотыкаются, встречаясь с неказистыми постройками, взбирающимися подобно ветхой лестнице к каменной башне, где расположен приют, известный как Колледж юных сирот. Это весьма унылое заведение существует за счет благотворительных пожертвований и балансирует на самом краю между ульем и трущобами. Башня, рассыпающаяся от старости, смотрит на запад многочисленными окнами-щелями, заделанными решетками ради безопасности воспитанников.

Шли первые месяцы 396 года по имперскому календарю, когда среди многочисленных обитателей схолума появились три сестры, поименованные Пруденс, Провиденс и Пэйшэнс.

В ту ночь, когда я прибыл на Саметер, ригористы заперли Пэйшэнс в темнице.