– А этот Горан, которого вы упоминали?

– Мелкая сошка, – ответил Эйзенхорн, – часть агентурной сети Когнитэ. Мы считали его фигурой невысокой важности, поэтому я отправил за ним только Тэйю Иншабель. Похоже, она нашла нечто большее. Боюсь, что он был совсем не мелкой сошкой.

– Вся эта магия…

– Не стоит на ней зацикливаться, Драшер.

– Это все равно за пределами моего понимания, сударь, – признался магос. – Но ваш человек, Нейл, он говорил о каких-то… э-э… словах силы. Словах, которые каким-то образом могут ее развеять.

– Они могут как развеять ее, так и создать, – сказал Эйзенхорн. – Одна из главных целей Когнитэ – расшифровка и восстановление Энунции. Это язык силы, появившийся задолго до человека и позволяющий в буквальном смысле манипулировать реальностью. Никто из ныне живущих не знает больше, чем несколько слов и букв из него. Создание рабочего словаря стало для Лилеан Чейс делом жизни.

– Но вы его используете?

– Мы применяем оружие наших врагов против них самих, – сказал Эйзенхорн.

– То есть и сами не чураетесь еретических знаний?

– Это проклятие ордосов, магос. Нам нужно понимать Архиврага, чтобы победить его. Именно поэтому мы остаемся в тени и следим за человечеством, не будучи его частью. Мы запятнали себя знаниями, которыми вынуждены пользоваться. И в конце концов это заставит нас встретиться с судьбой.

– Со смертью?

– Или чем похуже, – кивнул Эйзенхорн.

– Зачем вы это делаете? – спросил Драшер. – Только не надо фраз вроде «потому что кто-то должен».

– А почему вы стали магосом биологис, хотя это обрекло вас на плачевное существование?

– Потому что я в этом хорош, – пожал плечами Драшер.

– Да, – согласился Эйзенхорн. – Грустно, правда?

Они дошли до пруда. Если не считать тумана, окутавшего все вокруг, то он выглядел точно так же, как в прошлый раз, когда Драшер здесь был. Нейл, Вориет и офицеры ушли вперед оставив Макс и Одлу Джафф с Эйзенхорном и Драшером.

Инквизитор прохромал к древним валунам, покрытым мхом, и начал их рассматривать, водя рукой по поверхности.

Драшер какое-то время понаблюдал за птицами на ближайших деревьях и, насчитав восемь разных видов, присоединился к Эйзенхорну.

– Они знают, что вы за ними охотитесь? – спросил он.

– Кто?

– Когнитэ. Эта женщина, Чейс.

– Да, магос.

– И, судя по судьбе, которая постигла вашу помощницу Тэйю, они, наверное, знают, что вы подобрались достаточно близко.

– Похоже на то.

– Вы знаете что-нибудь о белых клетчатых пауках? – спросил Драшер.

– Считайте, что нет.

– Они маленькие, но весьма ядовитые. Арахниды. Черные, но с маленьким белым квадратом на брюшке, за который и получили свое имя. Очень изворотливые. Ими питаются многие мелкие ящерицы. А у паука есть привычка убивать зеленокрылых жуков, которых эти же ящерицы считают лакомством. Но он их не ест, а оставляет трупы возле собственной норы. Ящерицы находят их, съедают и оказываются парализованы паучьим ядом. А потом паук выходит из норы и убивает беззащитных рептилий. Убивает и пожирает своих смертельных врагов, существ, во много раз превосходящих его величиной и силой.

– Это была попытка провести аналогию, верно? – поднял бровь Эйзенхорн.

– Тела, которые вы нашли тут, в Каранинах… – произнес Драшер. – Все это очень странно. Что бы ни происходило, какая бы тайная операция ни задумывалась, зачем оставлять улики там, где их могут найти? Зачем притягивать внимание к месту, которое никого не интересует?

– Думаете, это ловушка?

– Думаю, что если бы вы охотились за мной, я бы искал способ прекратить это. Вы сказали, что Когнитэ умны и коварны. Я не сомневаюсь, что существо, напавшее на нас в Хелтере, оживили словом силы.

– Верно.

– И, сдается, не случайно, что его оживили именно тогда, когда мы все собрались вместе. Вы отсутствовали несколько дней, а часть команды поехала за мной. И нападение произошло только когда мы все вернулись. Потому что нас, тех, кто пытается раскрыть тайну мертвых тел, нужно было убить.

– Драшер, – вздохнул Эйзенхорн, – я не гадаю, ловушка ли это. Я абсолютно уверен, что это она и есть. И я не способен игнорировать это дело – оно слишком привлекательно, чтобы от него отказаться. И задумано с тем, чтобы привести сюда и покончить со всем раз и навсегда.

Вориет взобрался по склону и подошел к собравшимся у пруда.

– Сударь, мы отыскали дом, – сообщил он. – Вернее, то, что от него осталось.

Маленький отряд продолжил свой путь через лес, покинув берег пруда.

– Что вы нашли? – спросил Драшер у Нейла.

– Руины, – ответил тот. – Сильно заросшие. Судя по размерам, когда-то это могла быть крепость, но там уже давно нет ничего, что бы напоминало ее.

– Насколько давно?

– Очень. Сотни лет.

– Это не соответствует той информации, что у нас есть, – сказал Драшер.

– В нашей работе такое постоянно случается, – пожал плечами наемник. – Но если не дать страху сбить себя с толку, то вы поймете: следует обратить внимание на истину, которая ускользает от взгляда потому, что вам не хочется о ней думать.

– Зал теней, о котором говорил Гарофар? – нервно хохотнул магос.

– Я видал вещи и похуже, – произнес Нейл.

Он остановился, запустил руку в рюкзак и, покопавшись там несколько секунд, выудил небольшой пистолет и протянул его Драшеру.

– Это тот, что я забрал у тебя, – пояснил он. – Я позволил себе его почистить и перезарядить.

– А он разве был не заряжен?

– Эти пули лучше. Особая технология. Из моего спецзапаса. Я подумал, что тебе они могут пригодиться.

– Я не большой фанат оружия, – признался Драшер.

– Сделай одолжение, магос, возьми пистолет, – сказал Нейл.

Камни, когда-то бывшие крепостью, лежали бесформенными грудами среди деревьев, покрытые слоем мха и ползучих растений. Тяжелый туман густыми клубами висел между стволами деревьев.

Руины оказались весьма обширными. Некоторые, особо крупные, валуны, вероятно, когда-то были частью толстой внешней стены. Но даже они, отшлифованные временем и ветром, наполовину ушли в землю. На месте старой цитадели не осталось ничего, даже отдаленно похожего на человеческое жилище.

– Если это Кештре, – сказала Одла Джафф, – то нам нужна другая крепость. Это не просто заброшенный форт. Здесь никого не было уже сотни, если не тысячи лет.

– Одла очень прагматична, – сказал Нейл, наклоняясь к Драшеру. – Ей нравится оперировать фактами. И ее совсем не радуют другие варианты.

По ухмылке наемника Драшер догадался, что тот пошутил, но магоса эта шутка не очень развеселила. Сама идея, что какая-то сверхъестественная истина скрывается за завесой привычной реальности, вгоняла его в дрожь.

– Я все слышала, Гарлон, – сказала Джафф. – Судя по информации, предоставленной магосом Драшером, Дрэйвен Сарк жил в Кештре и пользовался крепостью еще несколько десятилетий назад. Но эти данные были получены через побочный эффект аутосеанса. Варп склонен ко лжи и обману. Нельзя доверять его шепоту. Встречу магоса с призраком Эсика Фаргула можно толковать десятками разных способов, причем один из вариантов – игра воображения.

Она прошагала к ближайшему дереву и провела рукой по толстой коре:

– Это ведь южная ветвистая сосна, верно, магос?

Драшер кивнул.

– Взрослое дерево, – продолжила Джафф. – Чтобы вырасти до таких размеров, ему нужно было… Сколько? Триста стандартных лет?

– Как минимум, – согласился Драшер.

– И тем не менее, такие сосны растут повсюду на этой площадке, – сказал Джафф. – Кештре рухнуло и пришло в запустение не за последние несколько десятилетий. Его не стало так давно, что сквозь руины успели прорасти трехвековые деревья.