Эйзенхорн посмотрел на Вориета, который сканировал площадку каким-то устройством, которого Драшер никогда раньше не видел. Оно отдаленно напоминало ауспик.

– Никаких следов, сударь, – сообщил дознаватель. – Ни электромагнитных, ни эктомагнитных. Никакой фоновой псионики. Разумеется, это устройство не так чувствительно, как ваши…

Инквизитор кивнул и неуклюже прошагал вглубь руин, после чего остановился и закрыл глаза.

Драшер, как и все остальные, молча ждал. Птичьи песни в ближайшей роще смолкли. Ветер стих, а температура воздуха ощутимо упала.

– Сохраняйте спокойствие, – шепнул Вориет Драшеру, Макс и ее подчиненным.

Маршалу, судя по виду, было сильно не по себе.

– Я, пожалуй, обойду периметр, – сказала она.

Вориет кивнул, и Макс тихонько ушла, забрав с собой Кронила и Эдд. Драшер решил, что она просто подыскала повод убраться подальше.

Ощущение, надо сказать, действительно было не из приятных. И хотя солнце продолжало светить сквозь кроны деревьев, свет вокруг, казалось, потускнел, будто наступили сумерки. Драшер обнаружил, что при дыхании из его рта вырывается пар. Увидел иней, нарастающий на стволах деревьев и опавших листьях, будто сахарная пудра. Магос поднял взгляд к небу, пытаясь успокоить нервы.

Свет постепенно вернулся в норму, температура поднялась, а птицы – запели.

Эйзенхорн вздохнул:

– Ничего.

– Ну что ж, – произнесла Джафф, – предлагаю всем вернуться в Хелтер и придумать новый план.

– Птицы не поют, – тихо сказал Драшер.

– Сударь? – переспросил Гарофар.

– Здесь, в руинах, – пояснил магос. – Нет птичьих песен. Я слышу, как они доносятся из других мест, но не отсюда, – он жестом указал на деревья за пределами руин. – Я вижу красноклювиков и короткохвостых скиинов, вон там, среди ветвей. А вы видите? Но ни один сюда не залетает. Мы здесь стоим уже десять минут, но я не заметил ни одной птицы, залетевшей в эту область или вылетевшей отсюда.

– И что это значит? – спросил Вориет.

Драшер пожал плечами и снова поднял взгляд к небу.

Раздался шелест листвы – это вернулась Макс с двумя подчиненными.

– В сотне метров от нашей поляны есть следы, – сказала она. – Похоже, идут от самой горной дороги. Этим маршрутом часто пользовались. Колесная техника. Полагаю, вездеходы. Кто-то часто сюда приезжал. И последний раз был не так уж давно.

– Но след просто обрывается, – добавила Эдд, – в десяти метрах от развалин. Он исчезает, и начинается лесная поросль.

– Ну значит, эти люди, наверное, охотники, – вмешалась Джафф, – добрались до этого места и решили дальше не ходить.

– Там нет следов разворота, – покачала головой Макс. – Ни сломанных веток, ни примятой травы там, где по идее мог бы развернуться тяжелый вездеход. Не знаю, как вы, мамзель Джафф, но я не поехала бы на вездеходе по бездорожью, чтобы потом вернуться задним ходом.

– А может, мы видим начало колеи? – предположил Вориет. – Подождем, когда эти люди вернутся?

– Вы что-то притихли, Драшер, – заметил Эйзенхорн.

Магос по-прежнему смотрел вверх.

– Эти деревья растут неправильно, – сказал он.

– Поясните! – потребовал инквизитор.

– На этих руинах растут такие же деревья, как в лесу, – сказал Драшер, – но все они отличаются небольшим наклоном. Приглядитесь! Схема роста зависит от окружающих условий. Превалирующее направление ветра, угол падения солнечных лучей в разные времена года, почва, уровень осадков. Это как волосы у человека на голове, которые растут сами по себе.

– Я не замечаю ничего особенного, – произнес Эйзенхорн.

– Но меня-то как раз и учили замечать подобные вещи. Просто поверьте. Суть в том, что в руинах деревья растут немного по-другому. Отличие небольшое, но заметное.

– И что могло вызвать подобный феномен? – спросил Эйзенхорн.

Драшер нахмурился:

– Возможно… В общем, выглядит так, будто они растут в других условиях. Под другим солнцем.

Инквизитор перевел взгляд на Гарофара:

– Офицер, как в тех детских сказках человек мог найти зал теней? Как мог попасть туда?

Гарофар выглядел сбитым с толку:

– Ну, сударь, они просто появлялись… И туда можно было войти. Или… Или жившие там монстры забирали человека с собой.

– И больше ничего? Никакого стихотворения или заклинания?

– Я не помню, – сказал офицер. – Вроде бы есть история про паренька, который мог вызывать врата. Наверное, он читал какое-то заклинание. Но я не знаю, какие слова нужны.

– Слова… – пробормотал Эйзенхорн.

– Вы сейчас про тот язык? – спросил Драшер.

– Я считаю, что подобные эксперименты неприемлемы, – заявила Джафф.

– Я учту это замечание, – сказал инквизитор. – Обиталище Сарка было хорошо спрятано. Неестественно хорошо. Оно было укрытием. Темным уголком, во всех смыслах этого слова. Может, это ложный след, а может, мы стоим на пороге дома Сарка. И я не уйду, пока мы не проверим все варианты.

– Сударь, это серьезный риск, – заметила Джафф.

– Ты же сама говорила, Одла, что «Кештре» переводится как «место запретных разговоров» или «место нечестивых речей». И если Когнитэ решили спрятаться в Каранинах, то они построили себе убежище с применением самых сокровенных своих знаний.

– А еще я говорила, что этого места не существует, сударь, – возразила Джафф.

– Сейчас его действительно не существует, – согласился Эйзенхорн. – Возможно, оно есть не всегда. Всем приготовиться! Если у меня получится, даже частично, это может привести к определенному дискомфорту и дезориентации.

Нейл крепко схватил Драшера за плечо. Магос удивленно уставился на него:

– Что?..

– Держись поближе, – перебил его наемник.

Джафф опять попыталась возразить.

Но Эйзенхорн, проигнорировав ее реплику, поднял руки и что-то сказал.

Какое-то слово или, по крайней мере, нечто похожее на слово.

Драшер понятия не имел, что оно означает. Он никогда в жизни такого не слышал.

И ни за что на свете не захотел бы услышать вновь.

– Держись рядом, – снова велел Нейл.

Драшер вцепился руками в голову. За глазами вспыхнула резкая, похожая на мигрень, боль. Он почувствовал привкус крови в горле. Все вокруг кружилось и плыло.

– Что? – спросил он. – Что? Что?

Магос снова услышал голос Нейла. Наемник звал его по имени, но звук заглушал грохот каких-то барабанов. Спустя какое-то время Драшер понял, что это кровь стучит в ушах.

– Что? – не прекращал повторять он. – Что это значит? Что он сказал?

Внутренности магоса свело спазмом, и он рухнул на холодный каменный пол.

Нейл опустился рядом и похлопал его по спине.

– Не торопись, – сказал он. – Сейчас пройдет.

Драшер кивнул. Говорить пока не получалось.

– Ты как? – спросил наемник.

Магос поднялся на ноги и тут же опустился на колени, тяжело дыша.

– Я не знаю, что… – выдохнул он, вытирая рот. – Это слово. Этот звук. Я не понял, что он сказал. Не понял, что это было за слово.

– Успокойся, – произнес Нейл. – Подыши немного.

– А почему ты говоришь шепотом? – спросил магос.

– Просто успокойся.

Драшер немного поерзал, потому что твердые каменные плиты пола начали врезаться в колени.

Каменный пол…

Драшер посмотрел под ноги и подпрыгнул с тонким криком. Спокойно, – сказал Нейл.

Магос медленно осмотрелся. Они находились в какой-то сводчатой зале со странным потолком. Стены и купол были сделаны из тесаного белого камня, пол сложен из зеленого мрамора. В стенах виднелись высокие и узкие витражные окна. Свет, пробивающийся через них снаружи, окрашивал пол в разные цвета.

Драшер посмотрел на Нейла.

– Мы были правы, – произнес наемник.

Драшер покачал головой.

– Прошу, скажите мне, что я потерял сознание, и вы отнесли меня обратно в Хелтер.