— Когда мы пойдем к папе? — снова спросила Ника, желая услышать нужные уху слова. А она хотела к семье своей.

Ист опять не отвечал. Он встал и подошел к девочке.

— Моника, я сейчас кое-что сделаю. Кое-что ужасное. Ты меня простишь? — неожиданно спросил Истислав, а его глаза сверкнули изумрудом на солнце.

— Ист, я тебе прощу что угодно. Ты же мне как дядя, — сказала девочка и широко улыбнулась. — Нет, ты мне как дедушка, но, знаешь, ты ворчишь меньше, чем бабушка.

Истислав слегка рассмеялся, удивляясь ее способностью заставлять людей улыбаться. Он хотел, чтобы это качество никогда не исчезло, но только не понимал, что был одним из первых, кто его разрушил.

— Сейчас закрой глаза, — сказал Ист, призывая свое колдовство. Он был достаточно силен, чтобы отказаться от трав. Мужчина начал шепотом проговаривать заклинание, боясь взглянуть на девочку.

Верба смотрела со стороны, не в состоянии даже обвинить своего наставника. Девушка стояла, ощущая как все воспоминания, каждое слово, сказанное ею или же кем-то еще, проникали в ее разум. Она вспомнила все о себе, родне и каждом мгновении с ними. Но они не были ее семьей. Вся ее семья, — Ист, Элен и Ветер, — исчезла.

Верба снова была в сознании. Принятие реальности приходило мучительно медленно. Девушка глубоко дышала и крепко сжала ткань простыни. Она не могла больше плакать. Что-то внутри нее крошилось, как свежее печенье, когда Верба с наслаждением его ломала.

Даниэля убили. Ее отец был мертв. Верба не могла понять, почему не поняла этого раньше, не почувствовала. Девушка еще не осмыслила, что потеряла, не имея представление, как могло быть по-другому.

Ее взгляд метался со стороны в сторону, будто Верба боялась, если сфокусируется, то произойдет что-то неминуемое. Впрочем, она не могла представить худший расклад. Девушка могла снова расплакаться, но неожиданно голос Арлеины вернул ее в реальность. Она все также держала Вербу за плечи, выжидая, когда та будет готова говорить, но Верба молчала, поэтому госпожа Магик закричала:

— Моника, что ты вспомнила? Где Селена? Где, черти бы ее побрали!

Верба устало взглянула на Арлеину, желая ударить сильнее, нежели могла, но она была слаба для таких резких действий. Девушка питала не просто неприязнь к женщине, но и подсознательную ненависть. Верба хотела донести ей каким-либо способом, что та была жестокой, холодной госпожой, которая не могла питать к кому-то теплых чувств. Ведь человек, который беспокоился не только за себя, не стал бы окунать ее в этот омут боли, воспоминаний и вынужденного осознания реальности.

— Не знаю, — со злорадством ответила Верба. Самым приятным было то, что она действительно не имела понятия, потому что все воспоминания связанные с матерью заканчивались на границе.

— Где Селена? Где она его спрятала? — в отчаянии спрашивала Арлеина, усиливая свою хватку.

— Не знаю, знать не желаю, видеть вас не хочу, — вперемешку говорила Верба, жаждая так выплеснуть свою злость. Также она ощутила нужное облегчение от боли, когда концентрировалась на ярости.

— Моника, ты должна сказать, — настаивала госпожа Магик, тряся ее за плечи.

— Нет, не должна, — возразила Верба, с вызовом посмотрев на Арлеину. — И вот последнее, что я вам скажу — ни вас, ни господина Магика, ни Мариана я не назову своей семьей. Никто из вас не станет мне ближе, чем прохожий на дороге.

Верба ощутила тяжесть в груди после этих слов, но, завидев удивление на лице Арлеины, радостно улыбнулась. Она хотела, чтобы кто-то ощутил ту же боль, которая резала ее сердце сегодня. А госпожа Магик заслуживала этого больше, нежели кто-либо еще.

Внезапно она отстранилась и спокойным, но слегка отреченным голосом сказала, перед тем как покинуть лечебницу:

— Тебе нужно отдохнуть. Поговорим позже.

Верба облегченно упала на подушку. Почему-то ей показалось, что она выиграла этот бой, но в этот момент внутри нее что-то сжалось. Когда она осталась одна, то испытала еще большие эмоции, пропитанные ее прошлым. К ее сожалению, плакать из-за смерти отца Верба не могла. Она хотела бы что-то почувствовать, но смогла только горестно вздохнуть. Вдруг девушка заметила, что до сих пор крепко сжимала ткань, держась за нее как за единственный якорь. Она разрешила себе испытать жалость к самой себе. Пожалеть через, что ей пришлось пройти, даже не задумываясь, что худшее судьба любила оставлять на потом.

Верба не знала, что именно чувствовала к матери. Она считала раньше ее доброй, желающей только хорошее для нее, поэтому ушла, но оставила ей медальон. Внезапно девушка напряглась, боясь, что его забрали, но повернула голову к маленькому комоду возле ее кровати. Он лежал там наверняка все время, но Верба даже не имела возможности заметить его сначала.

Девушка не заметила, как в лечебнице снова появился Лео. Он опять присел на соседнюю кровать, но теперь на его лице читалась большая уверенность, чем раньше. Он заговорил, а его дефект заставлял вдумываться в слова:

— Я знаю, как тебе помочь. Ты бы хотела отомстить за смерть Элен?

Верба на мгновение перестала дышать. Она испытывала боль, но мысль о мести ни разу не промелькнула в ее голове. Тем не менее, она утверждающе кивнула.

— Я знаю, кто наслал баргестов. И убить его нелегко. Для этого нужно оружие, которое украла твоя мать.

— Откуда ты это знаешь? — задала вполне очевидный вопрос Верба.

Лео слегка улыбнулся.

— Сейчас неважно. Мне нужно только твое согласие, а после я отведу тебя к нужному человеку.

— Зачем тебе мне помогать?

Лео выровнялся и снова стал серьезным.

— Я знал Элен и хочу мести не меньше, чем ты. Ты согласна?

Верба задумалась. Ист не одобрил бы ее шаг, но он давно был мертв, а Ветер… Вероятно ее конь все еще был где-то в королевстве и нуждался в ее помощи.

— Мне нужно найти Ветра. Его похитили, но вряд ли убили.

— Ветра? — переспросил Лео. — Но знаешь ли ты где его искать? Уверена ли ты, что он жив? У тебя нет никакой информации, но вот найти оружие Эдуарда есть шанс.

— Как?

— Я провел долгое исследование. И сейчас уверен, что твоя мать не умерла. Я знаю, где она.

— Как я смогу тебе доверить, если ты много утаиваешь, столько знаешь о моей семье, говоришь об оружии, которое нужно для борьбы с Эдуардом. То есть ты утверждаешь, что это Эдуард прислал баргестов. Это полнейший абсурд. Объясни!

Верба привстала.

— Ты действительно хочешь сейчас поговорить о его смерти? — возмутился Лео, заикаясь через слово из-за ярости. — Я предлагаю тебе возможность отомстить. Заставить его чувствовать ту же боль, что пришлось пережить тебе. Ты со мной?

Верба с подозрением посмотрела на Лео. Своим нутром она понимала, что шла на большой риск, но неожиданно представила, что почувствует убийца Элен, и ей захотелось осуществить этот план. Он заслуживал на смерть, на мучения. Поэтому девушка слегка улыбнулась и сказала:

— Я согласна.

Лео слегка кивнул и перед тем как уйти произнес:

— Я скоро вернусь. Также принесу тебе дорожную одежду.

Верба взяла в руки медальон, рассуждая о том, что ей предстояло. Лео утверждал, что ее мать была жива, а девушка задалась вопросом, была ли она готова к их встречи. Впрочем, ради Элен она хотела рискнуть. Внезапно Верба вспомнила разговор с гномом в Карликовых горах, и смысл его слов медленно стал доходить до девушки. Маленький проныра знал о ее матери и об Эдуарде. Верба сузила брови, даже мысленно стараясь навредить палачу.

Она ступила на опасную тропу.

Алик сидел в своей комнате. Его забрали с академии сразу после нападения. Он успел передать девушек господину Земленнику, так его комнату после перевернули вверх дном и отобрали все настойки. Больше всего Алику не хотелось расставаться с лизариумом. Единственный экземпляр, который он украл по просьбе Птицы.