— Реширакатта.

Она повторяла заклинание, направляя его в самый эпицентр. Сила противилась, извивалась внутри, тем самым принося изнывающую, а порой резкую боль. Арлеина дрожала.

Сила вырывалась, а после пряталась, будто затеяла игру, но женщина не желала больше играть. Неожиданно прошлые обиды пробудились, давая Арлеине больше сил. Она подняла руки вверх, пытаясь ощутить, как заклинание пройдет по телу.

— Реширакатта!

От пальцев молниеносно побежал огонь, обволакивая все тело жгучей болью. Женщину трясло, а когда она не могла больше терпеть, подобно атласной ленте полетела вниз.

Падение было смягчено, а огонь утих, приняв поражение. Арлеина лежала на траве, уже не замечая трупов баргестов. Она ликовала со своей победы.

Тишина… гул… боль… снова тишина…

Повторяющиеся эмоции и ощущения покрывали тело, давая подсознанию мало места для воображения. Верба пыталась разомкнуть глаза, начать рассуждать, но при мимолетном движении или даже мысли что-то приносило огромную боль, растекавшуюся по телу.

Возможно, следовало сконцентрироваться на внешних звуках, но Верба будто оглохла. За исключением страха она не могла ничего ощутить. Все повязло в странном пугающем болоте. Девушка через силу дышала, чувствуя, как болели при этом ребра.

Верба попыталась открыть глаза. Яркий свет заставил ее снова погрузиться во мрак. Через некоторое время девушка разомкнула глаза. Был солнечный день. Верба начала улавливать запахи. Приятный аромат мяты, острых специй и еще чего-то душистого обволок ноздри. На секунду девушка зажмурилась.

Потом на Вербу накатились все воспоминания. Совершенно внезапно они захватили сознание, принося еще большую боль, нежели неизвестные раны. Несмотря на прекрасную погоду, все, что могла видеть Верба, окровавленное тело Элен.

Элен… Девушка сильно напряглась, настраивая связь с сестрой. Но ничего не происходило. Пустота.

— Элен…

На охрипший голос Вербы кто-то обернулся и направился в ее сторону. Но что-то сдавило тело, будто кто-то обнял ее на прощание. И наступил мрак.

Девушка просыпалась в бреду и через короткое время снова впадала в длинный сон. Она не ощущала ничего из внешнего мира, ни боли. Верба погрузилась в дивное небытие, где осталась со своими мыслями, которые вонзали острые клинки с невероятной силой.

Девушка хотела закричать, начать двигаться, но с каждой секундой приходило странное спокойствие. Верба спала.

На третий день ее тело напряглось, дыхание сбилось, а на ранее спокойном лице проступили складки напряжения. Верба снова проснулась. Она сосредоточено рассматривала все вокруг.

Была ясная ночь. Комната была схожа с длинным коридором, который по обе стороны заканчивался деревянными массивными дверями. В два ряда, — будто поставили зеркало, — были расположены кровати на низких ножках. Многие из них пустовали, а на некоторых мирно посапывали колдуны. У Вербы не было желания вглядываться в их лица.

Девушка с большим усилием привстала, зацепив какие-то колбы на столике, стоявшего возле кровати. Никто не проснулся на дребезг стекла. Верба опустила ноги на землю, как тут же инстинктивно их подняла наверх. Она была босиком, одета лишь в легкое подобие платьица, которое не всегда согреет летним днем. При каждой, — порой нелепой, — мысли голова заходилась хороводом, а тело переставало слушаться. Но Вербу вел необъяснимый поток.

Девушка все же встала, стараясь сделать первые шаги в сторону двери. Ноги путались между собой, координация отсутствовала напрочь. Для поддержания равновесия Верба иногда припадала к чьей-то кровати, а после продолжала идти.

Было холодно и зябко, но щеки пылали, словно девушка была чем-то смущена. Воздух был тяжелый, поэтому губы Вербы были слегка приоткрыты.

Добравшись до дверей, она со всей оставшейся силой толкнула их. К ее огромному облегчению они отворились, но девушка так и не могла представить, куда шествовала. Только странный порыв руководил ею.

— Элен… Элен…

Ее охрипший, полный зыбкой надежды голос звучал эхом по коридорам, но Верба настойчиво продолжала идти, пока кто-то не преградил ей дорогу. Она лениво подняла глазами, тут же наткнувшись на сердитый взгляд старых глаз. Арлеина глядела на нее гневно и укоризненно.

— Ты должна лежать в кровати.

Верба не смогла распознать: ей задали вопрос или поставили перед фактом. Ей не хотелось общаться с директором, ей нужно было идти дальше, — на зов. Девушка нуждалась в присутствии Элен, поэтому бесцеремонно обошла Арлеину, но ее тут же схватили за локоть больно и властно.

— Возвращайся в кровать.

Это был туман. Верно, туманное состояние в ее голове. Более глупого, но верного обозначения Верба не смогла дать своему состоянию. Она не понимала, что ей говорили, и не осознавала, что делала. Лишь все время бормотала:

— Элен… мне нужно к Элен… Элен… она…

Арлеина, заметив странное состояние, а именно — бред девочки, повела ее обратно к лечебнице, но неожиданно в Вербе проснулась сила и энергия. Она стала извиваться, желая высвободиться от стальной хватки женщины. Она била кулаками, не глядя на цель, топала ногами, пытаясь наступить на вымышленную противницу. Но Арлеина держала крепко, из-за чего Верба перешла на крик:

— Элен! Отпустите, мне нужно… Элен! Элен!

Голос порой срывался на писк, жалобный и молящий. Девушка не ощущала своих слез. Она не замечала их, не чувствовала боли от крепкой хватки Арлеины, даже не подозревала об открытой ране на спине. Внезапно в ней проснулся гнев, направленный исключительно на женщину. Верба не могла понять, почему она ее держала, почему не давала дойти, препятствовала.

— Отпустите, — теперь ее голос был подобен рыку дикого зверя.

Но Арлеина была непоколебима. Она уверено, а главное — успешно, вела Вербу обратно в лечебницу. Поняв, что проигрывает в маленькой, но в очень важной для нее схватке, девушка закричала:

— Элен!

Голос побежал по стенам, искажаясь с каждым разом. Крик был настолько мощным, что Верба тут же поникла, будто проснулась от долгого сна. Девушка с необъяснимым страхом смотрела по сторонам, не понимая, что создала мощный энергетический поток, сносящий любые препятствия.

Вербу повели обратно к лечебнице, но сил противиться уже не было.

Комната, содержащая в себе лишь смерть, окутывала каждого входящего. Каждый шаг, как звон колокола, извещающий о наступлении войск, всколыхивал завораживающую темноту.

Лео не решался подойти. Он хмуро взглянул на мертвецов. Они парили на уровне талии парня на едва заметной дымке. Каждого из них обволакивал легкий туман. Лео обошел одного и остановился.

Он не чувствовал боли, только сожаление и вину. От девушки его отделял лишь тонкий слой колдовства, пройти который он мог легко, но почему-то ему это казалось не выполнимым. Тысячи мыслей, воспоминаний давили на парня, создавая подобие страданий. Но он действительно страдал.

Лео немного наклонился вперед, сделав шаг. Элен была все той же юной девочкой, которой он ее запомнил. Конечно, черты лица стали более резкими, волосы гуще, но ее дух был все также крепок. Лео мог отрицать все, лишив тем самым себя мучений, но в знак уважения хмуро молчал. Он хотел что-то сказать, объяснить, описать, как ему жаль, но смог только выдавить хриплым голосом:

— Мы пытались.

Он три раза запнулся. Его дефект нарушал любые стандарты, приносил проблемы, но Лео умело терпел. Только сейчас в нем проснулась злость, что ему не удалось сказать одну фразу, столь важную для него. Ведь эта девушка этого заслуживала. Она заслуживала жить, улыбаться, играть волосами на солнце, но что ей в итоге досталось?

Лео редко чувствовал гнев, переводя его в позитивные эмоции, но сейчас он дал ему свободу, захлебнувшись его мощью. Ладони задрожали, а глаза предательски слезились. В то же время брови были гневно сужены.