— Мы не вступим войну с людьми.

— Это не означает, что Нисфильд не придет к вам. Карликовые горы находятся на границе, они пострадают первыми, — аргументировала госпожа Магик.

— Я сделаю все, дабы минимизировать утраты, а за колдунов не бойтесь — не в наших планах воевать с вами. Вы нам не нужны, — вождь говорил громко. Он был твердо уверен в своих решениях и действиях.

— Но чтобы достать нужного вам колдуна, вы перебьете не одну сотню.

— Госпожа Магик, довольно! У меня складывается ощущение, что я говорю с вами на языке предков, осознавая, что никто из нас не понимает друг друга. Так для чего эта дискуссия?

— Что ж, — Арлеина сделала глубокий вдох. — Если вы хотите пойти через тяжелый путь, на то ваша воля, но знайте, что вы были не раз предупреждены и каждый раз отказывались от помощи. Я говорю это для того, чтобы, когда вы придете с горсткой своего народа, вы знали, кого винить.

Промолвив столь грозную тираду, женщина удалилась с поляны, вероятнее всего направляясь к переходу. Как только госпожа Магик и господин Земленник исчезли, вся толпа оживилась. Все начали активно обсуждать этот разговор. Маленький проныра пытался встрять во всеобщую дискуссию, но вождь внезапно заговорил:

— Тишина! Я не желаю, чтобы отравленные слова колдуньи просочились в ваше сознание. Будьте уверены, что мы на верном пути. Никто не имеет над нами власти, дабы командовать и настаивать принять чью-то сторону.

С этими словами вождь встал и со своими советниками ушел.

Горы книг, летописей, случайных записей были разбросаны по комнате в хаотичном порядке. Саэлль не был прославлен чистотой, поэтому в его привычках не было следить за тем, чтобы у каждой вещи было место.

Парень переходил от одной книги к другой, лишь быстро просматривая ее. Когда это занятие начинало его напрягать, он тянулся к бутылке, которая все время находилась на столе с левого края. Даже в легкой шелковой рубашке ему становилось жарко, но озноб пробирал после каждой главы, связанной с тварями, обитавшими в Северных горах.

Саэлль откинул очередные записи, протягивая руку к спиртному. Он нервничал и злился от того, что получал мизерную информацию в столь важном для него деле. Парень провел по волосам, пытаясь усмирить злость от своей безысходности.

Внезапно дверь со скрипом отворилась. Саэлля редко навещали, поэтому для него было очевидным, кто вошел. Лавет остановился у двери, будто чего-то боялся.

— Тебе нужно посетить совет, Саэлль. Все заходит далеко, а отцу нужна твоя поддержка. Ты ведь можешь час прожить без выпивки? — мужчина затараторил, словно заранее заучил фразы.

— Лавет, — прервал его парень. Он продолжал глазеть на обложку книги, — одной из немногих, к которой еще не притронулся. — Ты знаешь мой ответ, так что не смею тебя задерживать.

Саэлль говорил с преувеличенной насмешкой, даже не желая обернуться. Лавет же в свою очередь настойчиво стоял, ожидая. Тогда парень решил использовать его присутствие в свою корысть.

— А я ведь хотел задать тебе вопрос, Лавет, — будучи еще под воздействием алкоголя, слова его были лишены нужной серьезность, а больше сходили на ехидство. — С твоим редкостным желанием знать все ты же должен быть ознакомлен со всем в королевстве, верно?

— Верно, — сухо ответил Лавет, понимая в какое русло тек их разговор.

— Тогда ты, должно быть, слыхал о так званном «высшем яде». Вспоминаю разговоры матери о том, что таким ядом владеют лишь бурые медведи, обитавшие у подножья гор.

— Освежить память о своем королевстве — дело благородное, — только и ответил мужчина, подходя ближе. — Почему интересуешься?

Саэлль сжал кулаки, тем самым усмирив прильнувшее раздражение. Он снова потянулся к бутылке.

— Идем дальше, — продолжил парень, пригубив затем выпивку. — Наша мать была убита именно с помощью этого яда во время конной прогулки. На нее и слуг напал медведь, верно?

Саэлль не видел, но услышал длинный, с противоречиями кивок, который сопровождался шорохом тканей. Тогда парень, все еще наслаждаясь теплом алкоголя, весело обернулся к Лавету. Мужчина все также был в премудреный костюм из приятной глазу ткани. Саэлль натянуто улыбнулся, а после заговорил:

— Но ведь медведи не нападают на колдунов!

— Начну с того, что есть исключения, — возразил Лавет. — Почему ты снова начал копаться в ее смерти?

— Потому что ее убийца все еще гуляет на свободе, — Саэлль почувствовал раздражение, которое не утихло даже после трех глотков жгучей выпивки, — а отец закрыл на это глаза.

— Значит, он тебе рассказал, — слегка удивился мужчина.

— Ты знал, — констатировал Саэлль. — Верно, как я мог предположить иное? Что ж тем легче, ведь так ты мне поможешь.

— Остынь, Саэлль. Думаешь, мы с отцом не проверили всевозможные варианты. Ты даже представить не можешь, чего нам стоило принять подобное решение, — Лавет начинал злиться.

— А мне плевать на ваше принятое решение, у меня иное мнение, — воспротивился парень.

Лавет внезапно посерьезнел и подошел вплотную к брату. Его взгляд был напуганным, но и настороженным.

— Послушай меня, Саэлль, — грозно начал Лавет. — Хоть раз в жизни не пропусти мимо ушей мои слова. Все серьезней и сложнее, чем ты предполагаешь. Ты не захотел лезть в политику и наши дела, поэтому сейчас тебе остается только ждать. Ты ничего не решишь, не изменишь и не докажешь, но сможешь легко навредить своими поисками всем нам.

Саэллю захотелось разбавить серьезность речи брата легкой шуткой или подколкой, но ничего остроумного в голову не пришло. Тогда он сделал шаг назад, уткнувшись в край стола.

— Я принял к сведению.

Лицо Лавета тут же смягчилось, он кивнул, а после, посчитав, что делать ему здесь было уже нечего, покинул комнату. А Саэлль обернулся к нетронутым книгам, пока его взгляд не приковала не приметная, которая вероятнее всего была чьими-то личными записями. Парень протянул к ней руку, уже поняв, что нашел то, что искал.

Арлеина прибыла обратно в академию лишь поздним утром по полнолунию. Пребывая еще в угнетенном состоянии, директор сделала переход в свой кабинет. Ее раздражение граничило с отчаянием. Она хотела исправить ситуацию, решить хоть что-либо, что было в ее власти, но надоедливые гномы противились. Они ни при каком раскладе не желали отдавать браслет. Аргументировали они это тем, что намеривались использовать его только в разумных целях, но Арлеина не верила. Гномы не могли в данном положении говорить о здравом рассудке. Их нация была почти истреблена человеком, оружием для которого как раз был тот браслет. Здесь было дело чести.

Конечно, утверждать, что кража произошла только через благие намерения, было абсурдом, но директор смогла найти в себе силы не устраивать скандал. На гномов была очередная атака. Кто-то проник в одну из их деревушек, которая была одним из основных изготовителей оружия. Гномы все еще находились в жалобе.

Как только они прибыли в замок, Арлеине тут же сообщили о срочно собрание. Она предчувствовала, что дела были неотложными, коль учителя не желали ждать до вечера, а объявили о начале сборов с утра, посреди уроков.

Перед тем, как отправиться на собрание, Арлеина проверила шар, но важных писем со столицы не было. Обновив защиту, женщина сделала переход.

Собрание было решено провести в одном из кабинетов, отведенных для уроков истории. Все учителя расселись, прихватив с собой шары. При переходе Арлеина заприметила пару духов, притаившихся в углах комнаты. Они не смели даже пошевельнуться и не подали виду, когда появилась директор.

— Какова причина столь срочного собрания? — прервала тишину Арлеина. Она обвела взглядом всех присутствующих, заприметив усталый вид каждого.

— Госпожа Магик, у нас к вам два срочных заявление, — сказал господин Грифоньет, — и все, к сожалению, не радостные. При вашем отсутствии ученики возомнили себя всемогущественными и нарушили закон.