— Птиц, — наконец произнес он, — мне нужна твоя помощь.

Девушка кивнула, стараясь показать, что всегда готова в чем-либо ему пособить. Она уже предугадывала, какой будет его просьба, поэтому положила первую карту.

— Я хочу отправиться с тобой, — неожиданно заявил парень. Птица чуть ли не выронила карты от таких слов. Ее тяжело было застать врасплох. — Мне нужно отправиться с тобой к твоей матери.

— Алик, ты же знаешь, что мне будет тяжело договориться, — спокойно сказала Птица, но парень все равно услышал печаль в ее словах. — Я не могу тебя просто взять с собой. Ты можешь быть воспринят как враг, поэтому я не могу тебе ничего обещать.

— Но и не собираюсь быть им другом, — внезапно вспылил Алик, отбрасывая назад челку.

Птица не отреагировала, но положила вторую карту. Картинка понемногу приобретала краски в ее голове, но цвета девушку не радовали.

— Может, ты назовешь причину твоей просьбы?

Алик замешкался, разглядывая птиц.

— Мне нужно одно растение, — кратко ответил он, словно нарочно пытался избежать главной сути.

— Для чего? — последовал вопрос.

— У бабки заканчивается трава, необходимая для лекарства, — нехотя произнес Алик.

— Может, следует приоткрыть занавес твоей устрашающей болезни? — предложила Птица в предчувствии третей карты, которой суждено было попасть на стол за доли минут.

— Ты же знаешь, что я не люблю об этом говорить, — прорычал Алик, не довольствуясь в какую сторону, пошел их разговор.

— Ты способен скрыть много тайн ото всех, но я раскрываю их раз за разом, — произнесла Птица, ложа последнюю карту. Ее взору предстала столь ясная картина, что девушка невольно пошатнулась, напуганная увиденным. Она прикоснулась к карте, словно так могла что-то изменить, но детали стали только дополнять будущее. Алик заметил эту молниеносную перемену.

— Что ты увидела?

— Держись подальше от Моники, — обречено сказала девчонка, все еще глядя на карты.

Алик нахмурил брови, вспоминая, кто это, но когда память дала нужную горстку информацию, парень презрительно скривился:

— Не стоит об этом беспокоиться. С ее нравом она будет обходить меня при любой возможности.

— Я бы так не рассуждала, — тихо возразила Птица. — Я не пыталась разузнать, кто она, или что-либо важное на данный момент о ней, но мне кажется, что придется это сделать.

— Не надо столь зацикливаться на том, что еще даже не произошло.

— Она беду на тебя навлечет, — на этот раз ее голос был наполнен многими эмоциями: страхом, отчаянием и грустью. — Смертью расплатишься за время с ней.

— Это она здесь была? — не выдержал Алик. Эта мысль вертелась в его голове с момента перехода, но он откидывал ее, считая ненужной.

— Откуда такой вывод? — спросила Птица, наконец, оторвав взгляд от карт.

— Потоки энергии вокруг птиц слегка нарушены. К тому же заметно, что кто-то заходил через дверь, — объяснил Алик.

Птица перевела взгляд с карт на парня. Ее взгляд скользил по нему, словно боялся, что-то упустить.

— Неуверенная, но верная догадка.

— Вот теперь я ничего не понимаю. Ты мне говоришь ее остерегаться, а сама с ней дружбу водишь, — возмутился Алик. У него не было мыслей еще пересекаться с той девушкой, но все же логики не мог найти в действиях Птицы.

— Мое общение с ней не имеет ничего общего с твоим, — возразила девушка. — Она не оказывает на меня того влияние, что на тебя.

— Нет никакого влияния на меня, — рассердился Алик и снова начал ходить по комнате.

— Возможно, но можешь ли ты быть уверенным, что и в будущем его не будет? Не стоит ничего отвечать. Вопрос был задан не для ответа, — произнесла Птица, собирая карты. — Вам еще предстоит общие дела.

— Какие? — недоумевал Алик, на секунду оторвавшись от хождения.

— Она хочет, чтобы я попросила у тебя книгу «Колдовская часть человека».

Парень остановился и оперся на стену, предвкушая что-то интересное.

— Что ж она хочет вычитать в той книге? — заинтересовался Алик.

— Сие уже не твоих ушей дело, — как можно спокойней сказала Птица.

— Ну и пусть, — тут же сдался Алик, — но все же, я считаю, чтобы она не задумала, ей это не удастся. Она слишком слаба для такой книги.

Парень говорил с чувством собственного превосходства, словно слабости девушки давали ему почувствовать себя сильнее. По мнению Птицы, в любом случае это не делало ему чести.

— Ты лучше иди, скоро отец обещал прийти, а ты знаешь, как он к тебе относится. В придачу я бы хотела еще попробовать заклятье с последнего занятия.

Казалось, Алик хотел что-то сказать, но не решался, а просто кивнул в знак согласия и исчез в пыльной дымке перехода.

Дни сменяли ночи, и все шло своим чередом. Ненависть к академии притуплялась, но никак не исчезала. Верба с Элен изучали замок и его окрестности, а всех учеников избегали, словно те могли одним взглядом навести беду. Девчонки очень редко общались с Лео, который после разговора с Птицей был поражен тем фактом, что девушка пустила к себе кого-то иного, кроме своего черного друга. Имени которого он так и не назвал.

Верба накопила много вопросов к Арлеине, но директор покинула академию вместе с господином Земленником. Поговаривали, что они отправились на переговоры по поводу браслета, который, по словам женщины, мог навредить всем колдунам.

Верба не могла сказать точно, сколько они уже пробыли в академии, но что точным оставалось для нее, так это то, что сегодня было полнолуние. При одном лишь упоминании об этом девушку обдавала дрожь. Воспоминания тут же обжигали тело, словно материализовались в огонь. Элен уверяла подругу, что коль они теперь были окружены каменными стенами и всеми возможными заклинаниями, то могло все пройти хорошо, но Верба в это плохо верила. Ее страх, который залег в ней еще с раннего детства, не собирался ее покидать.

Девушка никогда не упомянула никому о том, что с ней происходило каждое полнолуние. Жестокие воспоминания, огрызки прошлого доказали, что доверять никому не стоит. Ей всегда было страшно, что кто-то предаст, раскроет ее тайну, и тогда ее могли принять как опасную для общества, запереть где-то, превратить в уродливую жабу и попросту убить.

На уроках Верба никого не слушала, не обращала внимания на замечания Лео и постоянные вопросы малышей. Когда трудовая часть закончилась, девушка поразмыслила, чем она здесь могла заняться. Библиотеку она уже пару раз обошла, но та таинственная дверь всегда оставалась запертой. Все ходы в подземелья были запечатаны заклятьями, что, сколько бы Верба не билась, но взломать их не смогла.

Сегодня ничего не могло послужить ее верному делу, поэтому девчонка направилась к конюшне без Элен, у которой все еще были уроки.

Ветер спал, иногда сгоняя хвостом надоедливых мух.

Верба решила его не будить, а просто наблюдать, вспоминая славные дни в лесу. Тогда она ненавидела свою жизнь за то, что она была такой жалкой и унизительной, но после того много чего изменилось. Теперь девушка имела чувство собственного достоинства и честь, что по природе своей было хорошей комбинацией.

Верба любила рассказывать коню что-либо, о чем-либо. Ведь она знала, что ответ не получит. Ей не стоило бояться, что ее слова покажутся неправильными или слабыми.

Затем Верба сделала переход в свою комнату. Она приняла решение поспать перед бессонной ночью, которую еще предстояло ей пережить. Но к очередному несчастью уснуть получилось не сразу.

Сон рассеивался, когда Верба чувствовала чей-то взгляд на себе. Она открыла глаза и увидела Элен. Девчонка поглядывала на нее и шустро перебирала пальцами какой-то кусок ткани.

— Тебя на ужине не было, — нарушила тишину Элен. — Сегодня говорили о полнолуние. Праздник, видите ли, великий, — фыркнула девчонка.

— Значит, не один колдун сегодня спать не будет? — сонно догадалась Верба.

— Это и плюс, и минус одновременно, — угрюмо сказала Элен. — Она обязательно сегодня придет. Есть шанс, что при таком количестве людей, она будет бездействовать, но в то же время есть опасения, что кто-то может увидеть и… лучше об этом не думать.