Верба безразлично кивнула, а за ней и Элен. Им как-то было все равно на недоразумения между учениками.

— Хорошо, а теперь нам надо вернуться, потому что мы пропустили наш поворот.

Господин Грифоньет поклонился и, обогнув девочек, пошел вперед. Девушки последовали за ним.

Они вернулись к раздвоению и повернули вправо. Через пару минут они шли по «мосту». Коридор был проложен так, что под ним был обрыв. Вероятнее всего, он был соединяющим между двумя зданиями. После они шли еще минут десять.

Господин Грифоньет остановился возле двери, на которой была табличка с надписью «Домашний очаг», и открыл ее.

— Проходите, — мужчина подождал пока зайдут девочки, а после и сам вошел.

Комната была очень большой. Первым, что они увидели, был стол с металлическими ножками, а под ним полки. Слева, будто вросший в стену, стоял огромный шкаф. Возле него — тумбочка, а над ней — зеркало. Справа, в углу, стоял еще один стол с котелком, но куда меньшим, чем тот, который они украли. В пару шагов от него были поставлены кровати. Не чем не выделяющимися: маленькая спинка и почти незаметные ножки.

— Добро пожаловать в Академию высшего колдовства, колдуньи!

Стук копыт разрезал выедающую сознание тишину. Лошадь мчался со всех сил по пустырю, миновав лес. Всадник до крови в ладонях сжимал пряди гривы зверя, лишь бы окончательно не упасть. Седло отсутствовало, из-за чего мужчина уже не ощущал поясницу. Левая рука истекала кровью из-за удара меча. Правая нога ныла после того, как мужчина не удачно перелез через каменную стену.

Позади всадник услышал крики, но, даже не обернувшись, понял, что это королевские стражники его настигли. Мужчина подгонял коня, но и у того силы были на исходе. После последовал свист стрел, и всадник еще ближе пригнулся к зверю. Внезапно правое плечо пронзила еще большая боль. Это одна из стрел попала точно в цель. С каждым скачком она придавала изнывающую боль. Всадник стиснул зубы и, правой рукой продолжая держаться за гриву, левой одним резким движением выдернул стрелу. Это только ухудшило ситуацию. Мужчина мельком взглянул на острие стрелы, прокляв всех, кто приходил на ум. Оружие было окрашено едким болотным цветом, свидетельствовавшего об использовании яда.

Вскоре всадник заприметил мерцание, словно солнце играло лучами по поверхности.

— Но! — грозно скомандовал мужчина, вселив в это оставшиеся силы.

Подъехав к стене, он поднял высоко руку. Потребовалось время, чтобы всадник выровнял дыхание и прокричал:

— Остал графий.

Мужчина повторял заклинание, ощущая, что стражники подобрались слишком близко. Стрелы больше не летели, но в том и не было нужды. Их разделяло пару десятков шагов. Дыхание учащалось, а заклинание никак не действовало. Оставалось менее десяти шагов.

Мужчина нахмурился, глубоко вдохнул и со всей мощи в последний раз прокричал заклинание. Наконец стена поддалась, знаком чего было еле слышное шипение. Всадник тот час скомандовал коню, который в последний миг пересек стену.

Королевская стража осталась за ней. Мужчина хрипло засмеялся, ослабив хватку, из-за чего тут же свалился с лошади. Перед глазами уже плыло. Раны снова дали о себе знать. Что-то теплое, даже опекающее разливалось внутри, но понадобилось время, чтобы мужчина вспомнил о яде. Он понимал, что умрет или к вечеру в лесу или в переходе, но выбора себе не дал.

Всадник проговорил заклинание, боясь закрыть глаза и больше не открыть. К счастью, переход все же закончился. Он привел в огромную залу. В пару метров от него стоял человек. Мужчина протянул руку в его сторону. Силуэт стал приближаться.

— Короля, — только и смог проговорить всадник.

Но силуэт не двигался, словно не понимал, что должен был тот час бежать к Его Величеству. Мир еще больше померк перед глазами мужчины. Он не мог различить игру света, любые звуки стали хуже острейшего ножа.

— Война…

Всадник промолвил это, враз ослабив руку. За тем ослабело и все тело.

Долгое время мужчина смотрел на доносчика, а после скомандовал оповестить об этом короля. Оставшийся страже он отдал другие поручения:

— Сообщите его семье, передайте им тело и заплатите семь монет.

Вскоре мужчина остался один посреди залы. Его тусклый наряд, состоявшийся из наслоения приятных телу тканей и плотной накидки из оленьей шкуры, придавал ему грозный вид, но сам он был по построению не высок, хотя упитанным.

Затем появился король со стражей. Мужчина сделал поклон, проследив, как Его Величество прошел к трону. Он был одет в костюм из дорогостоящей ткани, усеянной кое-где символами. Сам он представлял собой пятидесятилетнего статного мужчину со слегка седой щетиной.

— Ваше Величество, явился доносчик из Нисфильда.

— Зови.

— Он покинул наши земли. Последние его слова были о войне. Вы же понимаете, что это открытое объявление войны. Надо собрать совет и…

Король поднял руку, говоря, чтобы советчик помолчал. Мужчина нахмурился, задумавшись, но после его лицо стало невозмутимым.

— Не нужен совет, Геральт. Нисфильд объявил нам войну, а значит, у них должно быть достаточно сил, чтобы противостоять нам. Мы соберем не совет, а армию. Разослать письма всем высокопоставленным колдунам, сделайте акцент на тех, кто может предоставить людей. Мы не можем ответить на заявление, пока не будем знать всех деталей.

Советчик удалился, поклонившись. Его Величество торжественно выровнялся, словно все его затейливые планы в один миг осуществились. Объявления войны было лишь приятным бонусом, который упростил задачу во многих вещах.

«Мы — личности. Мы все разные и не можем (не должны!) быть копией кого-то еще. Но, к сожалению, мир не таков. Мы все как стадо баранов бегаем по одному лишь приказу пастуха. Мы слушаемся, коримся тем, кто выше нас, кто, на наш взгляд, сильнее. Но мы все равные. Мы все рождаемся с одинаковой силой воли, одинаковым интеллектом. Но с разными жизнями…

Нас меняет жизнь. Все боятся смерти, дрожат перед ней. Но все благотворят жизнь. А за что? Смерть — это одно мгновение. Секунда… Все. А что для нас жизнь? Вечное непонимание, страх, слезы… А радостных мгновений так мало, чтобы перекрыть все зло.

Мне страшно. Очень. Я не люблю непонимание. Оно меня душит. Больно и мучительно. Хочется сбежать с Элен отсюда и не возвращаться. И все равно, что здесь могут ответить на все мои вопросы. Даже если я узнаю правду, ответы, станет ли мне легче? Сомневаюсь…

Сколько времени? Уже почти девять утра. Скоро меня снова ждет что-то новое…»

Верба открыла глаза: так рассуждать было очень удобно. Иногда даже появлялись картинки. Девчонка еще раз взглянула на часы. Было без пяти девять. Элен лежала на кровати и безразлично смотрела в потолок. Еще вчера им сообщили, что в девять за ними придут и проведут к Арлеине. А уж там будет посвящение в ученики, о котором директор твердила всю дорогу.

Верба про себя зарычала. Как ей было противно находиться в четырех стенах. Ей хотелось свободы, ветра, неба, всего, что здесь запрещали. Спасали только разговоры с Элен и размышления с закрытыми глазами. Порой в этом Верба нуждалась больше, чем в питье или еде.

В двери постучали.

Элен без всякого интереса открыла дверь и там замерла. Верба в недопонимании подошла к подруге и поняла ее столь странное поведение. За дверью никого не было, кроме маленького полупрозрачного стеклянного шара. Он издавал слабый непонятный звук, который с каждой секундой ставал мощнее.

— Что это за артефакт? — пришла в себя Элен.

Верба развела руками и решила прикоснуться к шару, но тут ей помешала подруга.

— Ты теряешь хватку, Верба. Мало ли что это за штука.

— Да брось ты, — отмахнулась девчонка, а руки так и зачесались.

— Ну, уж нет, — возмутилась Элен и повернулась, при этом нечаянно задев шар. Он недалеко отлетел, но не упал.