— Я все равно не понимаю.

— И не поймёшь, пока Звездунов не снизойдёт и не объяснит.

Хадиса промолчала. Сказано было в точку. Этот мужчина дал четкое понятие, что ему Хадиса с подругами поперек горла.

— Ты не волнуйся, ваш декан всегда помогает своим студентам. Особенно если они становятся целью. Уж поверь мне. А раз Раздор уже определился с твоей кандидатурой, то Звезда и с тобой смирится, и с подругами твоими.

Хадиса невольно вскинула брови от удивления, а Камилла наклонилась к ней ближе и зашептала:

— Кстати… О том, что на четвертый курс хранителей семейного очага приняли четырех пришлых девчонок, Академия гудела еще до вашего приезда. Это против правил. Но кто-то очень сильно поднажал, понимаешь? Отдать вас на четвертый курс — все равно, что помахать красной тряпкой перед быком. Выкарабкаешься — классно, не выкарабкаешься — выпьют до дна, а потом поминай как звали. Уверена, Звездунов пробовал вас отговорить ещё в первый день приезда.

И тут она попала в точку.

Пробовал, пугал, обломался. Но подтверждать догадку Камиллы Хадиса не спешила и вскоре попросту закрыла глаза и притворилась спящей.

Девушка не мешала. Опять отошла в подсобку и села читать. Где-то в палате тикали часы, и в ночной тишине звук казался слишком резким.

Хадиса думала. Складывала в голове все произошедшее с понедельника и никак не могла найти смысл. Наверное, стоило больше интересоваться побуждениями родственников, а не в тот миг, когда по хвосту ударят.

Она суккуб. Она знала, что, скорее всего, так оно и будет. Так уже было с братом, но тогда его сила стала абсолютной неожиданностью для семьи. На Хадису же смотрели после этого, как на бомбу замедленного действия, и при первой возможности сплавили сначала в закрытую школу для девочек, потом в институт… И в конечном итоге — на факультет Хранителей.

Теперь, как оказалось, она красная тряпка для быка.

Хадиса не обижалась, понимая, что в этой ситуации решение отца было единственно верным. Вот только поняла она это только сейчас. К сожалению. Блажь семьи как-то в один миг превратилась в жизненную необходимость.

Входная дверь скрипнула. В ночной тишине прозвучало это слишком громко. Внутрь кто-то зашел, и вмиг посерьезневшая Камилла выплыла из подсобки навстречу.

— С ума сошел? Уйди… — послышался ее взволнованный голос из-за ширмы.

— Да ладно, я одним глазком. — Голос был мужской и смутно знакомый.

— Завтра днем — хоть десятью. А сейчас прошу, уйди!

— А если так?

Камилла тихо пискнула. Наступившая тишина была оглушающей.

Кирин осторожно сползла с кровати и беззвучно отошла в угол ширмы, где меньше всего доставал свет ночника. В теле чувствовалась слабость, вчерашние ожоги все ещё давали о себе знать, хотя их уже и не было видно на коже. В звенящей тишине чисто на автомате начала собирать энергию у своих ног. Наверное, слишком волновалась, потому что вместо энергетического потока оказалась по щиколотки в луже воды.

Магия не слушалась.

Опять раздались шаги. Кто-то приближался.

Непривычно было видеть Камиллу ненакрашенной. Обычно пушистые ресницы были черные от краски и делали ее взгляд слишком тяжёлым. Сейчас же они, словно пух, обрамляли едва светящиеся в темноте глаза.

Камилла была зла и делала ненужный шум. Влад привычным движением ухватил ее за талию и прильнул к губам. Только пискнуть и успела… Однако, поддавшись, девушка уже через миг с остервенением отвечала на его поцелуй. Как обычно. Впрочем, потому он этим способом и пользовался.

Оторвавшись от ее чувственных губ, адепт не без умиления смотрел, как остервенело вращает она глазами. Все остальные части тела девушки были предусмотрительно им парализованы. Забавное зрелище. Он бы с удовольствием поиграл сейчас в последнего засранца, но пришел не за этим. Окинул взглядом палату, рассчитанную на четыре кровати, предусмотрительно спрятанные за ширмами. Помещение ничем, по сути, не отличалось от палаты, в которую поместили Линн с Рубином. Парень тихо подошёл к ближайшей ширме, из-под которой сочился свет, и заглянул за нее.

Свет ночника тускло высвечивал разобранную и совершенно пустую кровать. Подушка все ещё хранила вмятину, словно на ней только что лежали. Ткань оказалась теплой на ощупь.

Девчонка успела улизнуть, в то время как бедняжка Линн все ещё не очнулась. Досадное недоразумение. Впрочем, она не могла далеко уйти.

Набрав в легкие побольше воздуха, Влад с силой дыхнул, отчего помещение затянуло изморозью. Пол покрылся коркой льда, оставляя нетронутыми те места, где ещё совсем недавно стоял живой человек… или демон.

Самодовольная улыбка лишь на мгновение коснулась его лица. Черный морок волной хлынул по полу. Кровать снесло вместе с ширмой. Парализованная черноволосая девчонка, додумавшаяся скользнуть под кровать, тяжело дышала, не имея возможности шевельнуться. Руки, ноги и часть ее тела, и даже казённая больничная рубаха с забавными завязками на спине были приморожены к полу толстым слоем льда, которого здесь в принципе не должно было быть в таком количестве. Лед был даже в волосах.

Парень не удержался и, присев на корточки, коснулся ее влажной щеки, отчего послушница судорожно всхлипнула.

— Эй… — тихо и успокаивающе обратился к ней Влад, проводя рукой дальше, по шее, одежде, очерчивая ладонью покрытую мурашками полуобнаженную ягодицу. — Ничего страшного не произойдет, не нервничай так.

Она замычала в ответ. Убрав руку, адепт отошёл к кровати и присел, затем вытащил из кармана своей форменной жилетки ампулу и шприц. Девушка продолжала мычать, косясь на него своими чудесными серыми глазами. То, что они серые, Влад знал исключительно из ее личного дела, которое Ананьев показал ещё недели две назад.

А вот имени не помнил. Неудобно как-то получается. Трехдневка оказалась сильней Линн и уж точно заслуживала уважение. Да хотя бы то, чтобы ее имя запомнили. Набрав в шприц содержимое ампулы, он опять задумчиво прошёлся по ней взглядом.

— Послушай, реально, лучше тебе расслабиться, иначе будет больней. Ты, конечно, потом не вспомнишь, но зачем вообще мучиться, если ситуация в принципе не располагает?

Как и ожидалось, она замычала сильней. Наверное, если бы не была ослаблена, то ещё попыталась бы сопротивляться. Выбрав для укола правую ягодицу, Влад аккуратно приспустил ее кружевные трусики и вогнал иглу под кожу. Нажал на поршень, следя за тем, как набухает от укола кожа.

— И все, а ты боялась…

Девушка ничего не ответила. Влад отчётливо видел, как закатились ее глаза, а с губ сорвался слабый стон. Все же в последний момент она смогла пробиться сквозь парализующее заклятие. Зря старалась. Даже немного обидно за нее.

Подавив в себе некстати пробудившуюся сентиментальность, адепт факультета семейного раздора спрятал шприц с разбитой ампулой в карман и принялся за уборку. Времени это дело заняло немного. Уложив девушку на кровать и заботливо поправив на ней одеяло, парень поставил на место ширму и вернулся к очаровательной Камилле.

Позы пятикурсница с медицинского все ещё не изменила. Лишь зло на него таращилась и, судя по всему, когда тот снимет с нее морок, ещё и невежливо отзовется… Но объясниться стоило.

Он убрал с ее лица парализацию и, прежде чем блондинка успела что-либо сказать, приложил палец к ее губам.

— Тихо, Ками, — посоветовал он и медленно убрал палец.

Камилла нехорошо сощурилась, но ослушаться не посмела.

— Ты ничего не видела и не слышала, поняла?

— Я поняла, что ты больной на голову ублюдок, — прошипела она в ответ. — Тебе когда-нибудь говорили, что ты полнейшее говно, Влад?

Парень усмехнулся и нежно прикоснулся ладонью к ее щеке. Камилла беззвучно продолжала открывать рот, как выброшенная на берег рыба, ни капли не замечая окутавшего ее сияния.

Пусть выговорится, ей надо. Однако вникать в ее напутствия он не был намерен. Вытащив из кармана механические часы на цепочке, он взглянул на время и, помахав беззвучно орущей девушке рукой, покинул палату.