В это же время, покосившись на свою подчинённую, Эвереста раскрыла недавно обновившуюся газету и хмыкнула.

«ВАДИМ беспощаден», — гласил новый заголовок «Столичного Вестника», украшенный яркой фотографией прикованного к столбу принца. Руки были высоко над головой, труселя подкрасили черным, явно чтобы не влипать в скандал с использованием государственной символики. На бледных щеках дорисовали стыдливый румянец. Или это уже солнце ему припекло?

— Яблочка в зубах не хватает, — хмыкнула Эвереста, читая содержание в голос. — В его глазах уязвленная гордость, а на лице отпечаток вселенской грусти… Охрана молча наблюдает за тем, как двадцать пятого сына Владыки испытывают в Высшей академии демонизма и магии…

Марита, занесшая газету, как только заголовок в ней изменился, досадно покачала головой:

— Умеют же врать.

В дверь постучали, а потом и нагло зашли. Увидев посетителя, Эвереста отпустила Мариту и полностью сосредоточилась на госте. Мужик, просивший ночью настойку в количестве шести порций, при дневном свете выглядел ещё внушительнее. Мышечная масса игриво перекатывалась под трикотажной майкой забавной камуфляжной расцветки, отвлекая от карих глаз и приятного шоколадного цвета шевелюры.

Мужик открыл рот, но Эвереста озвучить мысль не дала:

— Нет. — Ее ответ был однозначен и категоричен.

Переминаясь с ноги на ногу, давешний боевой маг грузно на нее глянул:

— Вы ставите нас в неловкое положение.

Вскинув светлые брови, Борин совсем некстати вспомнила об овце и еле сдержала ухмылку, затем выставила на стол оригинал полученного ею указа.

— Любуйтесь, — подсунула она ему бумагу, решив об овце не напоминать.

Мужик не побрезговал, досконально изучил документ, присланный Главным Репетитором, поскреб пальцем императорскую резолюцию, после чего ещё больше помрачнел.

— Ознакомились? — поинтересовалась Борин, а после подсунула ему бланк с ручкой. — А теперь распишитесь о том, что ознакомились, а то мало ли… Вдруг на слово не поверят…

Маг хмыкнул, но от благого дела не отказался. В результате на чистом бланке появилось имя Дендиса Диндинуса, а вместе с ним и размашистая подпись с энергетическим отпечатком.

— А теперь, Денди… — Эвереста специально сократила имя и сделала паузу. Мило улыбнулась, наслаждаясь произведенным эффектом, — зовите ко мне своих братьев по оружию. По одному, на ознакомление. Мы же не хотим, чтобы у вас потом были проблемы. Я вот точно не хочу.

Прочистив горло, боевой маг из личной охраны Его Высочества наконец оторвал от Эвересты взгляд и поспешил удалиться. И даже в спешке шаг у него получился чеканным. Дверь прикрыл аккуратно, но явно не из лучших побуждений. Тихо улыбнувшись его выдержке, женщина взглянула в окно.

В прошлый раз журналист вылез исключительно на безобразие и обратился непосредственно к Октопусу. Сейчас можно было ожидать нечто похожее. В любом случае статья говорила не только о верном направлении их действий, но и о свободном сообщении журналиста с внешним миром. Зона аномалии ему не помеха. А значит, либо у него очень дорогой коммутатор, либо оригинальная и неучтенная разработка… Ибо в то, что он каждый раз проникает к ней в кабинет, Эвересте не верилось. В Академии коммутатор был только у нее, и обычно деканы одалживали его только по нужде.

Ещё раз взглянув на фото, женщина прикинула, из какой точки оно было сделано, и нахмурилась. Рука потянулась к коммутатору:

— Марита, позови Звездунова, надо поболтать.

Время медленно, но верно тянулось к шести. Заголовок газеты, лежащей на ректорском столе, опять поменялся и красовался новыми интересными подробностями. Звездунов задумчиво рассматривал новое фото и полностью согласился с ректором насчет того, что журналист дислокацию не меняет. Вот только проблема одна: получалось, он сидел в воздухе, что в принципе было нонсенсом.

— Ждем, пока он снова прибежит, — пожал плечами Октопус, и присоединившийся к обсуждению проблемы Дендис решительно с ним согласился.

Староста тем временем продолжал вычеркивать пункты плана. Появление журналиста было не за горами.

В кабинете Октопуса Звездунова было непривычно шумно. Сам Октопус, нагруженный неожиданно проблемой, витиевато и, главное, мысленно матерился, вчитываясь в план, который написал им же назначенный староста. На плане стояло три резолюции: ректорская, репетиторская и, что самое удивительное, императорская. Последняя, судя по всему, присутствовала там из-за того, что дело касалось Его Высочества, а это задевало государственные интересы.

Исполнители же, периодически косясь на Октопуса, обсуждали спектакль, который им стоило разыграть этим вечером.

Всего исполнителей был десяток: пять парней и столько же девушек. Они репетировали. Хадиса периодически бледнела или заливалась румянцем. Обстановка, в ответку, с каждым разом ставала раскрепощённые.

Октопус даже не заметил, как распустил узел галстука. Своя роль у него в спектакле тоже имелась. Ролей не было только у ректора и ее секретаря, по причине того, что они действовать должны согласно должностным инструкциям.

Звездунову, походу, светило полное отклонение от них и это его крайне бесило. Впрочем, резолюцию владыки никто не отменял. Главное, чтобы она после с документа не пропала. А то мало ли… Будет с ним так же, как с теми нападавшими в ущелье… в ошметки, и никто до понедельника не вспомнит. Или как с директрисой института благородных девиц, вздернули и «Виват Империя!»

Ошметки совсем некстати встали перед глазами. Ладони, в которых он держал план, заискрились черным, словно держал он не кусок бумаги а оторванное ухо. Смахнув темную энергию, Октопус помрачнел пуще прежнего. Спрятал в стол галстук, чтобы не навевал глупые мысли и вслушался в разговор студентов.

«Как только солнце сядет, будем начинать»… — мигами показал староста. Хадиса задумчиво взглянула в план.

— Это пошло…

«Это привлечет журналиста» — староста был категоричен.

— Если будешь стесняться, Рубин наложит соответствующее проклятие, — ничуть не смутился Самсон и в предвкушении усмехнулся, обведя остальных заговорщицким взглядом. Были все, кроме Максимилиана, он свой пункт плана отрабатывал уже третий час подряд. Остальные собрались здесь: Линн самозабвенно жалась к Самсоновому плечу, Камилла к Владовому, Хадиса и Ррухи облепили своего невозмутимого старосту. Веленка задумчиво рассматривала татушку Горра. Наблюдавшая эту милую сценку Руххи — явно бесилась, но слова кривого не говорила. Октопус в который раз ей доходчиво объяснил разницу между брачной печатью, магической печатью уз и хной, так что волчица теперь помалкивала. Один Рубин, стоял у окна, сверля взглядом площадь. Время их спектакля приближалось, а есть ли главный зритель в нужном месте — неизвестно.

— Настойку бы стащить, загодя, — выдал он, когда они пришли к самому разгульному пункту плана, — это заставит ректора Борин действовать энергичнее.

— Я против, — подал голос Звездунов.

— В плане настойка есть, — возразил Мухотряскин, — резолюция на плане тоже есть. А каким боком будем доставать дело десятое…

Все дружно закивали.

Октопус на миг спрятал лицо в ладонях и тяжело вздохнул, его точно повесят. Ему на миг показалось что над ним даже галстук ржет, спрятанный в выдвижном ящике…

— Ладно, только одно прошу… Штаны Его Высочеству наденьте.

Следующие пол часа компания была занята отвлеканием ректорши из кабинета и подбиванием секретаря Мариты на хищение десятилитрового бутыля…

В тоже время Мухотряскина отрядили к господину Диндинусу за штанами для Его Высочества. Штаны передали под видом усложнения задания. Дрейк обрадовался, но ему потребовалась немалая сноровка, чтобы запрыгнуть в них без рук. Магическая печать блокирующая стыд, работала исправно. Готовящиеся к танцам студенты — радовались.

Газета, в свою очередь, пестрила ярким фото, демонстрирующим последние потуги двадцать пятого сына Владыки. Заголовок непререкаемо констатировал: «Эти телодвижения в Дайкирии будут помнить всегда..»