— Ты меня поцелуй, может, и скажу… — прошептала Хадиса. Рука Самсона дрогнула, и он отпустил неожиданно крепкую нить назад. Пришла мысль, что некоторые вещи надо оставить такими, как есть. "Спокойствие" было слишком сильным, наверное, потому "Неуравновешенность" не работала. Защита с помощью проклятия?

— Что не так? — Ее голос изменился, стал более чувственным. — Я недостаточно привлекательна?

Самсон шумно выдохнул. Коснулся ладонью ее щеки, опустился к шее, слегка сжимая ее сзади, притянул Хадису к себе.

— Не фанат девственниц, — прошептал он ей на ухо. А после действительно поцеловал, чисто по-дружески, едва коснувшись губ. Внутри все взбунтовалось. Демоница застонала и потянулась за чем-то большим, а он лишь рассмеялся ей прямо в губы…

Половая тряпка опустилась на их головы слишком неожиданно.

— Ах ты ж засранец! — вскрикнула Полева. — Я тебя предупреждала!

Затолкав парня в палату, она закрылась изнутри. Ее крики продолжались уже за дверью. Хадиса закусила губу. Любопытство неожиданно взыграло в ней с необычайной силой. Прислонившись к двери, она попыталась подслушать, но ничего, кроме отдельных слов, разобрать не смогла. Нахмурившись, она склонилась над замочной скважиной, пытаясь разглядеть происходящее.

— О чем это они говорят? — Как Хадиса ни вглядывалась, но услышать она не могла — орган не тот. Да и по губам сквозь такую мелкую щель ничего толком не прочитать.

— Наверное, о чем-то интересном? — послышался ответ за спиной.

Резко подпрыгнув, девушка встретилась взглядом с деканом Октопусом Звездуновым. Красив, чертяка…

Собственная мысль привела в шок, отчего щеки начали гореть. Что-то Самсон сделал с ней. И в полной мере она осознала это только сейчас, когда медсестра орала на адепта за дверью, а Октопус стоял напротив в своем недешевом костюме. Взгляд его был хмур, на лице застыло сосредоточенное выражение, пробившись едва заметными морщинками на лбу. Дыхание было шумным. Зрачки расширенны. И все это как-то неожиданно красило его. Обойдя студентку, Октопус потянул на себя дверь кабинета и, приветственно кивнув находящимся внутри, поинтересовался:

— О чем толкуете?

— Отчитываем, господин Звездунов! — гаркнула Полева. Декан удовлетворенно кивнул и, прикрыв дверь, обратился к Хадисе.

— Вот так оно делается, Кирин. — Мягко улыбнулся он и тут же посерьезнел. — А то, что сделали вы, хранителя недостойно. Я надеюсь, вы усвоили урок?

— Да, извините, больше не повторится, — нервно прошептала девушка, желая провалиться на месте.

— Заметьте, Хадиса, я знаю вас и по имени, и по фамилии, надеюсь с вашей стороны на ответное знание.

Сглотнув, она, не веря собственным ушам, уставилась на него. Серьезно? Это было похоже на: "Я прицепился к вам, как репей, и просто не знаю, о чем говорить".

— Непременно, господин Октопус Звездунов.

— Фух, — выдохнул декан и приобнял девушку за плечи. — А я уж подумал, что моя лучшая студентка помутилась рассудком.

Хадиса сглотнула, переведя взгляд с его руки на своем плече на вполне миролюбивое и непривычно дружеское лицо.

Лучшая студентка? Что вообще происходит?

Словно чистейшее издевательство, внутри опять начали порхать бабочки. У нее маразм или полная неразборчивость в мужчинах? Или это сила на новый пик вышла?

— Руку уберите, пожалуйста… — прошептала Хадиса, чувствуя, что ей даже не пришлось бороться с заиканием. Значит, Самсон действительно снял проклятие…

Словно не услышав ее просьбы, Октопус продолжал вести себя странно. Подхватив Хадису за локоток, повел ее в сторону вестибюля.

— Я слышал, вы у ректора имели счастье наблюдать за Его Высочеством Максимилианом?

— Да… — осторожно кивнула Хадиса, чувствуя, как начинают подгибаться коленки. Кажется, еще утром у нее не было такой реакции на него. Может, Самсон не только с нее снял ненужное, но и навешал чего лишнего? Мужчина тем временем чуть склонился и прошептал:

— А не мог бы я вас попросить избегать подобных встреч, Кирин?

Девушка задумчиво кивнула, не сводя пытливого взгляда со своего декана.

— Вы были одной из лучших в Институте благородных девиц. И, надеюсь, станете такой же на факультете хранителей.

Он точно не в себе… С сумасшедшими, пьяными и проклятыми лучше оставаться сдержанным. Целее будешь.

— Я тоже надеюсь, — решила не спорить.

— Чистота помыслов для Хранителя — одно из первых и важнейших качеств, — продолжал он дальше, цитируя одно из важнейших правил кодекса. — Я, конечно, осознаю, что вы не застрахованы от безобразия, которое может творится вокруг вас, вы только познали свою силу. Но вы научитесь. И вы обязаны быть еще более сдержанной, чем всегда. Даже в мыслях. Вы понимаете? Никаких парней… Никаких совместных тренировок, никаких разговоров на неэтичные темы. Так мы точно ослабим вашего суккуба…

Золотая печать вспыхнула между ними.

— Первое предупреждение, — прозвенел в ушах голос ректора. Октопус замер, словно заколдованный, глядя на печать. Мысль о том, что что-то идет не так, слабо забилась в его голове и сразу иссякла. Хадиса и сама остановилась. Уверенно взглянув мужчине в глаза, она улыбнулась.

— Господин Звездунов, я вас услышала. — Она выверенным движением накрыла ладонями свою грудь в области сердца и заверила: — Как будущий истинный Хранитель, буду блюсти каждую душу, попавшую в поле моего зрения.

Оставшись довольным данной клятвой, Октопус довел девушку до аудитории и, открыв дверь, пропустил ее вперед. Сорок три пары глаз, принадлежащих послушникам, тут же повернулись в их сторону. Пройдя на свое место, Хадиса наконец вздохнула спокойно. И только когда она заметила на парте свою сумку, то вдруг осознала, что забыла ее утром в другой аудитории. В такие моменты она очень любила своих подруг.

— Ты вся светишься, — прошептала Ррухи, опять обтягивая рукава. — Что-то случилось?

— Ага, — кивнула она, вытаскивая на парту свои ручки и тетрадь. — Самсон Виртуозов кое-что сделал… После расскажу.

— Это когда ты в обморок упала? — обернулись с передней парты близняшки.

— Даже не буду спрашивать, откуда вы знаете, — покачала головой Хадиса. — Кстати, спасибо, что забрали сумку. — И, открыв тетрадь, она обратила все внимание на кафедру.

— Не за что, — улыбнулась Ррухи, последовав примеру Кирин.

Октопус тем временем деловито открыл дипломат и вытащил записи. Взял мел и начал писать на доске, попутно цитируя:

— Сегодняшняя тема… — Послышался его неожиданно мягкий голос, еще пару часов назад казавшийся неприятным и жестким. — …будет о половом влечении в жизни Хранителя. Первый пункт плана: половое влечение и его значение… Пункт два: половое влечение в истории демонических государств… Пункт три…

Аудитория зашумела скрипом ручек. Послушники начали бросать на друг друга странные взгляды и жестикулировать. Что-то явно шло не так.

— Думала, будет что-то интереснее, — пожаловалась тем временем Ррухи. Хадиса недоумевающе на нее глянула.

— Это что, например?

— Ну… половая практика, — усмехнулась она.

— Тише… — фыркнула одна из сестер, метнув злобный взгляд через плечо. — Он повторять не будет!

Вздохнув, Хадиса все же принялась записывать. Отчего-то ей казалось, что даже ее почерк начал меняться.

Подписав договор о зачислении своей высокородной персоны в Высшую академию демонизма и магии, Его Высочество принц Максимилиан Дрейк протянул ректору ее копию договора и сдержанно улыбнулся.

— Меня устроят апартаменты с видом на сад, — заметил он. — Не менее четырех комнат, завтрак подавать в…

Заслушавшись, Эвереста даже пропустила часть того, что он говорил, мимо ушей. Благо, самопишущее перо строчило пожелания венценосной особы с завидной скоростью, не забывая окунаться в чернильницу раз за разом и смахивать на стол черные кляксы. Разобравшись с пожеланиями принца и лично вручив ему ключи от «апартаментов» с видом на заунывный, даже отдаленно не напоминающий сад пейзаж, усталая женщина наконец впустила в кабинет тройку студентов. Точнее, одного провинившегося Влада, одну пострадавшую Камиллу и одну Велену, что была тут «за компанию».