Мы с Алексеем переглянулись. Что это еще за мыльные сериалы для домохозяек? Кто так говорит: твое сердце будет моим?

Готова поспорить, бармену на ум пришла та же мысль, потому что его губы задрожали в еле сдерживаемой улыбке.

– Уйди с глаз моих, пока цела, Натана, – холодно отчеканил Велор. – Я сдохну охотнее, чем свяжу свою жизнь с такой грязью, как ты.

– Сдохнешь, говоришь? – медленно, слово за словом вытянула женщина. – Давай. Ты лишь облегчишь мне задачу. Я вырву твое сердце из бездыханной груди и подниму тебя из могилы.

– И откуда только эта необоснованная самоуверенность берется? – закатил глаза Дракула. – Здесь тебе со мной не справиться, Натана. Ты это знаешь. Так к чему все эти глупые угрозы? Или ты так самоутверждаешься, старушка? – вновь парировал Велор с усмешкой. – Что ж, с ролью шута ты всегда справлялась недурно. Браво.

Он издевательски похлопал, а я не могла отвести взгляд от Натаны. Грудь её тяжело вздымалась, глаза молнии готовы были метать. Женщина явно была не в себе и несла откровенную чушь.

Вырвать чужое сердце? Поднять из могилы? Да это же угроза самая что ни на есть настоящая!

Очевидно, мои мысли и возмущение столь нескрываемым бредом отразились у меня на лице. Иначе как объяснить, что Велор внезапно обо мне вспомнил?

На секунду он прищурился, кажется, что-то обдумывая, а затем громко и четко сказал:

– Да, кстати, познакомься с Елизаветой, Натана.

Женское лицо удивленно вытянулось. О том, как вытянулось мое лицо, пожалуй, даже и говорить не стоит.

Натана отклонилась, оглядев меня с головы до ног, и в ее глазах застыло странное выражение.

«Это что? Ревность?» – опешив, не успела я, как следует обсмаковать мысль и найти ей незыблемые подтверждения, как женщина рывком выпрямилась, словно струна.

– Значит, не свяжешь свою жизнь с такой, как я, говоришь?

– Увы, – словно насмехаясь, мотнул головой Велор, сложив руки на груди.

– Это мы еще посмотрим, – прошипела женщина одними лишь губами. – Посмотрим.

А дальше начал твориться сущий хаос. Натана клокочущим от гнева голосом принялась выкрикивать слова на незнакомом мне языке. Они смешивались с басами, ворвавшимися так внезапно, словно диджей сдуру выкрутил все катушки на максимум, и обращались в гул, разрывающий перепонки. Я вытаращилась на Велора, но тот был невозмутим, как и обычно. Только руки на груди разомкнул, и казалось, что-то силился вспомнить.

Натана тем временем с ловкостью дикой кошки ухватила мою ладонь. Перед глазами словно молния сверкнула, и я вскрикнула от боли. В ладони собралась алая кровь.

– Да она ж сумасшедшая! – испуганно прошептала я, выдернув руку из цепкого захвата.

Брызги крови хлестанули во все стороны и растаяли, как первый снег. Я с немым ужасом вытаращилась на абсолютно целехонькую ладонь, саднящую так, словно ее только что исполосовали вдрызг.

Впрочем, и у бармена, наблюдавшего за всем со стороны, округлились до невообразимых размеров. Но Натана, обратившись из красотки в злобную фурию, не обращала ни на меня, ни на кого бы то ни было ни малейшего внимания.

Она не менее проворно бросилась на Велора. Дракула и опомниться не успел, как на груди у него появились капли крови. Наверняка моей крови!

Сливаясь в круг, как по волшебству, они засияли голубым. А затем от центра скоро побежали алые огненные прожилки, рассекая идеальную окружность, как нож пиццу.

Ухватив ртом воздух, Велор медленно опустил взгляд на пульсирующий двухцветный символ. Серые глаза широко распахнулись, но замешательство «вампирюги» продлилось считаные секунды.

Будто вмиг обезумев, он оскалился, как и впрямь упырь колом в сердце пронзенный, и сцапал Натану за запястье. Мне показалось, еще немного, и он с легкостью переломил бы женскую руку, как ветку! Вот только Натана оказалась проворнее.

Она ужом выскользнула из цепкого захвата и, отскочив, послала воздушный поцелуй «вампирюге». Зашлась в истерическом хохоте, крутанулась на месте и пропала, оставив в судорожно сомкнувшихся мужских пальцах лишь пустоту.

– Да чтоб мне провалиться, – прошептала я, едва и сама не рассмеявшись. – Пропала. Она... в воздухе растворилась. Твою ж...

Я застыла с открытым ртом, но в ту же секунду мир пошатнулся. Виски пронзила боль, а мозг, словно под действием психотропного препарата, начал плавиться. Перед глазами замерцали тени, наверняка предвестники галлюцинаций, а голове, словно попкорн, взрывались мысли.

Именно попкорн, а не фейерверк. Мысли взмывали, достигали пика, но не гасли, как огни. Чужие, холодные… они заполняли пространство черепной коробки, грозясь разорвать ее на куски!

– Что со мной? Что?! – запричитала я, схватившись за голову.

Всюду по-прежнему отплясывали люди в карнавальных костюмах и гремела музыка. Одна я всего этого не замечала. Мой мир сейчас был внутри меня, в моей голове, и он взрывался. Рушился, как карточный домик, в эту самую секунду!

Алексей ловко перемахнул через барную стойку и подскочил ко мне, подхватив под руки. Я с благодарностью охнула. Если бы не он – валяться бы мне сотней осколков на полу. Прямо как тому стакану, что опрокинул Велор.

На меня начали косо поглядывать ряженые посетители ночного клуба. Некоторые даже останавливали пляску, недоуменно крутили головами, а я все никак не могла остановиться, задавая единственный вопрос в пустоту.

Почуяв неладное, через зал уже неслись Леонард с Ритой. Маргарита подбежала, принявшись тормошить меня, причитая. Леонард беспрестанно тряс за плечи Велора.

Похоже, Дракула тоже был в прострации все это время, но медленно начинал приходить в себя. Его лицо приобретало осмысленное выражение, а вот у меня с осмыслением возникла проблема.

Большая проблема.

Отчаявшись привести меня в чувства подручными методами, Марго вместе с барменом поволокли меня на улицу. Вернее, волок Алексей, а Рита лишь бежала рядом и бесцеремонно расталкивала всех, кто попадался на пути.

До выхода я так и не добралась. Точнее, добралась, но не помню как.

Под громкий смех Натаны, до сих пор терзавший перепонки, я потеряла сознание. Впервые в жизни.

Утро навалилось на меня всей своей серой тяжестью. За окном моросил противный осенний дождь, а небо, наполненное свинцом, грозилось рухнуть и придавить меня. Вернее то, что от меня осталось.

События прошлой ночи казались такими далекими и туманными, что разум не желал принимать их за действительность.

– Ох… – простонала я, прикрывая глаза рукой и окончательно проснувшись лишь ближе к вечеру.

Виски до сих пор нещадно ломило, ладонь саднило, а подняться с постели было страшно.

Я лежала в полутьме, изредка вздыхая и жмурясь от головной боли, когда в комнату заглянул Ярослав. Мой младший и горячо обожаемый братец – долговязый черноглазый парнишка пятнадцати лет.

– Ты как? – участливо поинтересовался он, просочившись сквозь полуоткрытую дверь.

Я не ответила, только рукой дернула. Может, решит, что я сплю и уйдет? Но вредный подросток не ушел. Мало того, уселся на край постели и, сверкая глазами как кот, заговорщически прошептал:

– Ну и попадет тебе от отца, Лизка!

Я отняла от лица руку и открыла глаза. Сфокусировать взгляд на лице Ярика оказалось непросто, а уж выдавить из себя хотя бы пару слов и того сложнее. Поэтому, я лишь сердито фыркнула.

Брат же нетерпеливо ерзал и ждал волнующих подробностей.

– Ну давай, колись уже! Чем вы так убились-то вчера?

Перед глазами замерцали воспоминания: вот я вместе с Ритой еду в клуб, знакомлюсь с Леонардом, скандалю с Велором, появляется Натана…

– Яр, скройся, – простонала, возвращая ладонь на лицо и отчаянно борясь с подступающей тошнотой.

Ярослав обиженно сник.

– Ну чего ты? – жалобно затянул он. – Мне-то точно рассказать можешь! Когда я тебя родакам выдавал?

Ответить я не успела. В комнату вошла мама. Никак наш разговор услышала.