Охота сегодня удастся. Как пить дать удастся.

Леонард растянул губы в улыбке, пытаясь выпустить на волю всю магию, что осталась после двух недель вынужденной диеты. Но волны обаяния всколыхнули пространство да так и погасли.

– Мда-а... – покрепче затянув ремень, оправил он полы камзола и провел ладонью по чуть взъерошенным волосам. – Негусто.

Откровенно говоря, Лео отродясь слово «охота» не переваривал. Паршиво звучит, да и унизительно. Охотятся на животных. На косуль, куропаток... Да хотя бы и на уток неуклюжих, но никак уж не на женщин.

Не на людей.

– Ещё минута, и на свою вечеринку ряженых пешком потопаешь, – раздался нетерпеливый вздох, а следом за ним стали различимы и шаги.

Леонард наверняка вздрогнул бы, не привыкни за столько лет к брату. Тот всегда ступал неслышно, будто в тенях крался, как и полагалось истинному творению ночи.

Лео так отродясь не умел. А будучи помладше, даже завидовать брался умениям Велора. Но зависть прошла, стоило лишь осознать всю силу дарованной Леонарду власти. Власти управления настроением любого разумного существа.

– Наточил уже клыки, я смотрю, – хохотнул Лео, обернувшись. Мигом оценил экипировку Велора и поднял большой палец вверх, с трудом сдерживая улыбку. – Дракула? Да вы, батенька, оригинал!

– Уж всяко получше костюма Джека Воробья, – без особого энтузиазма отбился Велор, оправив высокий ворот плаща и собрав темные пряди волос на затылке. – Слушай, идиотская все это затея, скажу я тебе. Может, по старинке, в бар? Или я могу сделать пару звонков...

– Эй, я тебе обещаю, если сотрешь с лица мину скорби и печали, все будет круто! – Леонард раскинул руки, стараясь «заразить» брата положительными эмоциями. – Ну же! Неужели не хочется хоть на вечер отвлечься и хорошо время провести? Пообщаться, парочку номеров в контакты добавить.

Велор недоверчиво хмыкнул, но крепко сцепленные руки на груди разомкнул. Хороший знак!

Лео замер в ожидании, изо всех сил стараясь держать нити настроения под контролем. Боялся переборщить, иначе брат на раз сообразит, что дело нечисто, а он терпеть не мог, когда Леонард  вмешивался и подправлял его ощущения.

Хотя, если бы знал, сколькие из попыток остались незамеченными и достигли-таки цели...

– Ладно, – со вздохом наконец сдался Велор. – Идем. Раз уж тебе так неймется.

– Только чур блондиночки-медсестрички мои, – засмеялся Леонард, топчась в прихожей и натягивая ботинки. – Мне нравится алое на белом... и с ними почти всегда весело.

– Да пожалуйста, – равнодушно махнул рукой Велор, подцепив связку ключей с тумбы у входа. – Что мне до цвета волос и характера? Я не беседы водить еду. А кровь у местных всегда на вкус одинаково поганая.

Лео не согласился, но и спорить не стал. Сам не помнил толком, какова на вкус кровь, наполненная истинной магией.

Умом юной девицы должно безраздельно владеть лишь одно желание: всеми правдами и неправдами отыскать своего суженого.

Раз за разом оступаясь, но упорно бросаясь в любовный омут с головой – вот единственно верный путь обретения счастья. И если Маргарита веровала в сию догму со всей страстью и преданностью, я же вот уже полчаса пыталась убедить её оставить меня в тишине и покое.

– Рита, установка была предельно проста: ближайшие триста лет меня не беспокоить.

– Да помню я, пом-ню! – защебетала Марго. – Но сама подумай, как я не могу оставить тебя в полном одиночестве? Да и к тому же Хэллоуин такая прекрасная возможность повеселиться, развеяться или… – многозначительная двухсекундная пауза, в которую я штук десять кислых мин сменить успела, – познакомиться с кем-нибудь уже наконец.

– Марго, лучше одна иди, – устало потерла я против воли повлажневшие глаза.

– Эй, ты ж так зачахнешь совсем!

В фантазии живо нарисовалась картинка с пересохшей мумией, вместо тканевых бинтов у которой уютное одеяльце на лебяжьем пуху. Я усмехнулась, а Маргарита продолжала тараторить.

– Милая, ну давай! Соберись! Коже нужен солнечный свет. Ты же не должна теперь из-за своего упыря... – Марго осеклась. – Прости, бывшего своего упыря, превратиться в затворницу! Нет уж. Он…

Стиснув зубы и задрав лицо к потолку, чтобы ни слезинки не выронилось, я отняла от уха смартфон.

Ну, снова-здорово. В эфире очередная мотивационная лекция на тему: Какой же Макс скот, или Триста пятьдесят способов четвертовать бывшего.

Трубку в исходное положение вернула я, лишь когда голос затих. Марго выдохлась. И пока она дух переводит, нужно хоть полсловечка успеть ввернуть.

– Рит, на память я не жалуюсь, и в сотый раз повторять одно и то же нет смысла. Но, тем не мене, идти я никуда не хочу, – я помедлила, собираясь с мыслями. – И это не значит, что мне жизнь не мила. Мне просто нужно… в себя прийти, что ли.

Я замерла в надежде, но Риткиному упорству можно только позавидовать. Желательно молча. И желательно, старательно внемля.

– Так а я о чем твержу, голова ты моя головушка? Идем на вечеринку! Ты в себя там на раз-два придешь. Да и чего мне по клубам одной шляться? Маньяков привлекать?

Ну что за… Я снова отняла мобильник от уха. Нет. Маргариту просто так не заставишь замолчать. Пора бы это усвоить. За столько-то лет.

– Слу-ушай, – продолжала наседать подруга. – Я ж от тебя не отстану, пока своего не добьюсь.

Это я и сама понимала, потому и выбор у меня был невелик. Либо через полтора часа уговоров еще полтора часа выслушивать обвинения в собственном бездушии и эгоизме, либо…

– Хорошо. Ладно. Но! – прервала я победный клич на другом конце провода. – Это в последний раз, слышишь? Честное слово, больше уступок не жди.

– Ага-ага, – хохоча, затараторила Рита. – Конечно!

Похоже, Марго была уверена, что в следующий раз – а он обязательно будет, – она вновь без труда одержит надо мной блистательную победу.

– У тебя… полчаса, – ободряюще напомнила Рита. – Поднимайся с постели, умывайся…

– Погоди. Ты же сказала, через час у меня будешь!

– Час был полчаса назад, – захихикала подруга. – Так что, давай, не теряй там времени зря!

Марго скинула трубку. Послышались торопливые короткие гудки, а меня начала пробирать ярость, сменившаяся в долю секунды непроходимой ленью. В злости швырнув мобильник на прикроватную тумбу, я едва не сбила с нее кружку давным-давно остывшего чая.

– Да что б тебя! – с трудом оторвала голову от подушки и принялась выуживать телефон из тарелки с зачерствевшим бутербродом. – Понаставили тут.

Бутерброд и чай – это попытка мамы проявить заботу и заодно выяснить, что же все-таки случилось между мной и Максом.

Кружила она надо мной больше полутора недель, но, разумеется, ничего дельного так и не вызнала. И отнюдь не из-за моего нежелания раскрывать секреты маме, нет. Она у меня замечательная! Просто лишний раз не хотелось вспоминать подробности неудавшегося романа и бередить уже немного поджившие раны. Мне и Риты с ее извечным стремлением к задушевным беседам сполна хватает.

Вновь завалившись на постель, я несколько минут бесцельно протаращилась в потолок. Пыталась придумать отговорку, а лучше десять, чтобы остаться здесь, в темноте. Спрятаться в осенних сумерках, стремительно заполнявших комнату длинными, темными тенями.

Вот только фантазия не то вступила в сговор со всем внешним миром, не то просто разочаровалась в своей хозяйке напрочь и приходить на помощь категорически отказывалась.

Деваться некуда. Чтобы принять человеческий облик, времени у меня немного. Ритка, несмотря на внешнюю беспечность, пунктуальна как немец.

Охнув, я с трудом перекатилась набок, а затем сползла с кровати.

Платяной шкаф примостился у стены в двух шагах, но даже этот путь казался подъемом на Эверест. С трудом вернув конечностям способность передвигаться, я начала «восхождение». Голова порядком кружилась от безвылазного нахождения в постели, а тело неприятно саднило.