Стану нищей.

Захотелось плакать, и я закусила губу. Позор. Идиотский позор, непонятный взрыв силы сломал мою жизнь.

Ректор ничего не ответил, лишь продолжил буравить меня взглядом, в котором не читалось ничего теплого или доброго. Потом вдруг произнес холодно и спокойно:

– Почему вы так поступили, тарра Гварди? Вы не получили никаких указаний, какое упражнение вам нужно выполнить. Кроме того, разве вы не знаете, что водное воздействие болезненно и оскорбительно для огненных?

Холодно, резко. Удивительно холодно для того, чья стихия – огонь. Вдвойне холодно оттого, что внутри него ощущалось злое раздраженное пламя.

Я подняла взгляд. Да, глаза ректора полыхали под ледяной коркой самообладания.

– Я подумала, что огонь нужно загасить, – ответила я неуверенно. Не говорить же правду? Что в его огне мне привиделось пламя, поглотившее моих родных, и сила сама вырвалась на волю.

Ректор помолчал, отвернулся от меня и обвел глазами остальных экзаменаторов.

– Я не считаю, что тарра Илона Гварди достойна учиться в академии. Подобная разнузданность силы и несдержанность делают ее опасной для окружающих.

– Но, таросси! – почти закричала я. В этот момент я готова была упасть на колени и умолять.

Наткнулась на острый, режущий взгляд ректора и сочувственный – мэтра Соло.

– Зато какую силу, – негромко произнес старичок. – Не дав девушке возможности поступить, мы получим сильного мага, не умеющего контролировать себя и опасного для общества.

Ректор поморщился:

– В чем-то вы правы, мэтр, – проговорил он. – Но сегодняшнюю несдержанность сложно объяснить даже волнением на экзамене.

– Магистр Герат, – раздался вдруг спокойный голос. Он принадлежал блондину с ментального факультета. – Я не проводил полного осмотра, но вижу, что девушка очень голодна и устала. Ее поведение объясняется этим.

Я с благодарностью посмотрела на него. Неожиданная поддержка, как ниточка спасения. Ректор снова взглянул на меня.

– Почему вы не поели перед экзаменом, тарра Гварди? – спросил он холодно, но без прежней режущей резкости, просто с интересом.

– Я ждала, когда меня вызовут, ваша честь, – ответила я, стараясь, чтобы голос не срывался. – Экзамен длился долго, а я не взяла ничего с собой.

– А денег сходить в буфет у вас нет, – закончил за меня ректор. Оглядел присутствующих. – И снова я не считаю, что тарра Гварди может учиться в академии. Однако вы, мэтр Соло, председатель. Вам решать. Я лишь настаиваю, что сегодня Гварди не может быть допущена к испытанию.

Я выдохнула. Хоть какая-то надежда. Мэтр Соло не чета ректору. Он поможет. А дальше нужно просто держаться подальше от этого гордого и злого мэтра Герата.

– В таком случае я предлагаю дать тарре Гварди шанс участвовать в испытании на мой факультет завтра на дополнительной комиссии, – произнес мэтр. – После того как она выспится и хорошо поест.

– Без меня, пожалуйста. Определите судьбу этой девушки без меня, – ответил ректор.

Он и так стоял возле стола, а теперь вышел из-за него и встал напротив меня.

Я среднего роста, ректор же был высоким, крупным мужчиной, в его фигуре читалась сила, его взгляд сверху вниз просто придавил к полу. У меня задрожали колени.

– А вы, Гварди, если, конечно, поступите, – он усмехнулся, – постарайтесь не попадаться мне на глаза. Встреча с вами – не лучшее впечатление в моей жизни, – он потряс ладонью, словно там у него и верно был ожог.

Он кивнул экзаменаторам и быстрым шагом пошел к выходу.

Кажется, все с облегчением выдохнули. Но прямо у двери ректор вдруг остановился. Пошарил в кармане, подошел к столу и положил на него большой золотой париссо с выгравированным профилем короля Статира.

– Хорошо поешьте и купите себе новое платье. Сегодня вечером вы успеете это сделать, – бросил он и отвернулся.

Первым моим порывом было схватить деньги. Целый золотой париссо – это сто коримми. Я смогу поселиться в нормальной гостинице, смогу есть на эти деньги целый месяц, купить себе не одно, а два новых платья! Рука дернулась к столу.

Но в этот момент я поймала сочувственный взгляд мэтра Соло и поняла, что получила пощечину.

Дать деньги незнакомой женщине, не родственнице и не наемной работнице – оскорбление. Это все равно что назвать ее проституткой. Негласный закон высшего общества и среднего класса.

Я отдернула руку. Ректор только что унизил и оскорбил меня. И поставил в безвыходную ситуацию. Взять – значит признать себя ничтожеством. Не взять – еще раз оскорбить ректора.

– Берите, у вас ведь нет средств, – сказал Герат.

– Я не могу, – ответила я, ощущая, что вот-вот разрыдаюсь на глазах у всех. – Я их не заработала.

– Что ж, ваше право, – бросил ректор. – Не ожидал подобной гордыни в девушке из приюта.

Отвернулся и с непроницаемым лицом вышел за дверь. А я почувствовала, как по щеке катятся слезы. Да и золотой париссо так и лежал на столе, словно ждал, что я передумаю.

– Молодец, – вдруг сказал менталист Антони. – Вы хорошо держались, тарра Гварди. Считайте, большую часть испытания вы прошли. Завтра ждем вас утром на дополнительной комиссии. И да… деньги вы можете взять, мы никому не скажем.

– Благодарю вас, мэтры…

Деньги я не взяла. Ректор может потом спросить, не передумала ли я.

Но вечером и утром я нашла возможность дешево перекусить, а потом успешно прошла экзамен на факультет общей магии. Мэтр Соло благоволил ко мне. То ли из сочувствия, то ли видя мое искреннее желание учиться. Он стал моим наставником, куратором и другом.

После первой сессии одна из стипендиаток водного факультета была отчислена за неуспеваемость, и с легкой руки Соло меня перевели туда.

Утром я, не выспавшаяся, стояла перед зеркалом и мысленно проклинала ректора, его дурацкий отбор и собственную нервозность. Даже привести себя в порядок было сложно. Но нужно. Мне приходилось каждый день проверять, не пропал ли мой грим.

Провести рукой по волосам, чтобы поддержать светлый, золотистый оттенок. На самом деле волосы у меня светло-каштановые, как у матери. Но еще в школе, когда подросла и стала похожа на нее, я стала менять цвет. Теперь лицо.

Сперва учителя в школе говорили, что в каждой моей черте сквозит порода, потом я сама это осознала. Вытянутое и строгое лицо аристократки, идеально прямой нос, разлетающиеся брови. Такие лица нам показывали на уроках, когда рассказывали про очередную королеву или герцогиню, отметившуюся в истории.

Провела ладонями по щекам – они будут казаться пухлее, сделала нос не столь прямым. Бровям, напротив, придадим небольшой излом, чтобы избежать сходства с матерью. Вдруг где-нибудь в этом мире сохранились портреты моих родителей? Или вдруг однажды судьба сведет меня с тем, кто их помнит? Нельзя рисковать.

Это лишь иллюзия, многие магички накладывают ее вместо чернил для ресниц и помады. Ее видно магическим зрением, но никто не догадается, что именно я скрываю. Теперь, чтобы уловить сходство с матерью, меня нужно поставить рядом с ее портретом.

Я вздохнула. На самом деле все эти ухищрения страшно надоели. Так хотелось стать нормальным человеком, живущим под своим именем. Или, по крайней мере, не вздрагивать каждый раз, когда упоминают моих еще не забытых родителей.

После завтрака я поняла, что опаздываю, и помчалась по коридору в аудиторию, где должна была читать лекцию. Сновали студенты, многие здоровались со мной.

Я почти добежала, когда кто-то поймал меня за рукав.

– Илона, привет! – одна из преподавательниц с кафедры морской магии настойчиво тянула меня к себе. Ларисса – лет на десять старше меня, голубоглазая шатенка – была мне не подругой, но близкой приятельницей. Возле нее стоял Кристан, мой лучший друг, на три года меня старше. Высокий, мощный, с темно-каштановыми волосами, объемными твердыми чертами лица и добрыми зелеными глазами.

– Привет, водница! – улыбнулся Кристан и чмокнул меня в щеку.