Ничего личного. Он действовал в интересах академии. Если даже Кристан нашел утешение на следующий день после слов любви и верности, не стоит думать о мужчинах слишком романтично.

Возле приемной никого не было, ведь никто не осмелится потревожить ректора в день похорон его Великой. Только я прибежала, нахальная водная. Для смелости я глубоко подышала.

Постучалась к секретарю.

– Таросси Квин, таросси ректор случайно не у себя?

– У себя, но не принимает. Я передам ему, что вы пришли. Вдруг сделает исключение.

Я устроилась на диванчике в коридоре и с громко бьющимся сердцем принялась ждать. Вот чего я сюда пришла? Хочу, чтобы он еще раз размазал меня и унизил?

А то, что хочу предложить ему, – слишком рискованно. По сути, я собираюсь рискнуть своей жизнью, пойти ва-банк. Да нет, успокаивала я себя. Теперь все изменилось. Теперь я знаю, что он не чудовище и не жестокий человек. Он даже великодушен и по-своему благороден. Его поведение это доказывает, какими бы ни были его слова.

Спустя пару минут Квин выглянул и указал на соседнюю дверь, за которой располагался кабинет Герата.

– Он сказал, что примет вас, но очень быстро. Будьте любезны изложить свой вопрос в сжатой форме.

«Паразит! А просто принять меня он не может?! Нужно напугать и поставить какие-то условия…» Но я одернула себя. Приема у ректора иной раз добиваются неделями. А я прибежала по коридору и, видите ли, рассчитываю, что меня примут с распростертыми объятиями. Пожалуй, стоит вспомнить, что я просто младший преподаватель, а не герцогиня.

Но иной раз это сложно. Ведь по сути я герцогиня и есть.

Когда я вошла, Герат посмотрел на меня со смесью интереса, лукавства и раздражения. Раздражен, что его оторвали от дел, но ему интересно и даже смешно, что я пришла после острого разговора днем.

– Вы нашли деньги, тарра Гварди? Или сменили гнев на милость и готовы оказать мне честь участием в отборе?

– Нет, таросси ректор, я не нашла денег. И я по-прежнему не хочу участвовать в отборе. Я пришла поблагодарить вас и задать вопрос. И возможно – попросить вас.

– Поблагодарить? Задать вопрос? Попросить? – его брови насмешливо поднялись вверх. – Слушаю с интересом.

– Благодарю вас, таросси Ванирро, что вы в течение двух лет оплачивали мое обучение. Долг я отдам вам, как только смогу.

– Вот, значит, как! – блеснул глазами Герат и рассмеялся. – Мэтр Соло счел, что вам не повредит узнать об этом?! Тарра Гварди, – с насмешливой вежливостью сказал он, – принимаю вашу искреннюю благодарность. Вам не следует думать о личном долге. Когда будете компенсировать затраты академии, часть автоматически перейдет на мой счет, – я не поняла, чего в его голосе было больше: спокойной серьезности, досады или насмешки. Пожалуй, все же насмешки. Спустя секунду словно пламя резко вспыхнуло в комнате. Герат стиснул руки на груди и резко произнес: – Это все? У меня не так много времени.

– Нет, еще вопрос, – улыбнулась я, хваля себя за смелость. Надо же, можно разговаривать с ним почти на равных, если не переживать из-за каждой его резкой интонации! – Почему вы помогли мне и почему скрыли помощь?

– А помните, что было, когда я предложил вам деньги? – опять вспышка, показалось, сейчас снова что-нибудь загорится. Но Герат держал себя в руках. – Может быть, я не хотел вновь оскорбить ваше чувствительное самолюбие, тарра Гварди?

– Но это ведь совсем другое! – сказала я искренне. – Тогда, на экзамене, это было странно. Ни одна уважающая себя женщина не возьмет деньги в такой ситуации!

– Вы находите? – он усмехнулся. – Тарра Гварди, я знаю множество женщин вашего происхождения, которые возьмут деньги в подобной ситуации и еще худшей. Лишь вы, будучи воспитанницей приюта, бережете свое достоинство так, словно вы по меньшей мере графиня.

«Берите выше…» – невесело усмехнулась я и непроизвольно вздрогнула. Может, он прав, и королевские замашки у меня в крови? Их так и не вытравили ни пять лет преступной жизни, ни восемь лет в бедняцком приюте.

Но я нашлась:

– А я знаю много женщин беднее и несчастнее меня, которые тоже отказались бы от того золотого париссо!

– Вы удивительно идеалистичны, – усмехнулся ректор. Его тон вдруг стал опять очень жестким и резким. Почти издевательским. – Итак, вероятно, вы решили, что я все же пожалел бедную сироту. Подумали: «Что бы ни говорил этот таросси, на самом деле он исполнен благородства. Он даже счел необходимым скрыть от меня свой добрый поступок, чтобы не задеть мое самолюбие». Так, тарра Гварди?

«Что же ты такой острый!» – подумала я и сжала кулак, ногти врезались в кожу. Эта легкая боль отвлекает от его резкого тона и издевательств.

– Не совсем так, таросси Ванирро, – ответила я. – Слово «пожалел» здесь не подходит. Я полагаю, на самом деле, сколько бы вы ни отрицали… будучи сам сиротой, вы вошли в мое положение. Решили дать шанс. Хотите сказать, нет? – я с легким вызовом посмотрела на него.

Герат неожиданно рассмеялся.

– Не совсем так. Вы напрасно приписываете мне только благородные чувства. Не рекомендую – больно будет разочароваться.

– В чем же тогда дело, таросси ректор?

– Как вы думаете, тарра Гварди, – усмехнулся он, – я знал, что Касадра проживет недолго и мне придется устраивать отбор? Ректор академии, как и король, не может быть ограничен двумя мужскими стихиями. Великая нужна и мне, и академии. И это должна быть сильная Великая. Поэтому я начал готовить отбор заранее. Присматривался к девушкам, что поступали в академию. Некоторые заинтересовали меня. И в судьбу некоторых из них я вмешался, чтобы они смогли занять место, подобающее будущим участницам отбора. Вы привлекли мое внимание сразу. Сила, смелость, пусть и глупая. Приятное бурление чувств, которое доставит удовольствие обтесать. Милая внешность – и не думаю, что все определяется косметической иллюзией, которую вы носите каждый день. Вы подходили. Поэтому я дал вам шанс получить образование, и сейчас вы будете участвовать в отборе. Для этого я вас и предназначил.

Это оказалось на удивление больно…

Вроде бы я не хотела особого отношения от ректора. Но оно все же льстило. Делало меня исключительной. Ситуация, в которой я оказалась, волновала, мучила, но наполняла жизнь. Можно сказать, даже развлекала. Вынуждена признать это.

Но я предполагала, что я у него одна такая! Оказывается – нет. Он просто выбрал несколько девушек и приложил усилия, чтобы они дошли до отбора.

– И много нас таких? Как вы вмешались в жизнь других? – спросила я, едва скрывая горечь.

– Четверо. А кто они и как я вмешался – неважно. Вы бы не захотели, чтобы наш секрет стал достоянием общественности? Так и про остальных я не буду рассказывать. Интересно только… все эти девушки рады участию в отборе. Сопротивляетесь лишь вы. Это делает вас особенно интересной.

– Очень лестно, таросси ректор, – не сдержала ехидства я. Но сейчас мне следует затолкать чувства как можно глубже. Я должна с ним договориться во что бы то ни стало.

Я собралась с силами. Но, видимо, молчала слишком долго, он чуть раздраженно спросил:

– Помнится, вы хотели о чем-то попросить? Начинайте, у меня мало времени.

«Если у вас хватило времени все это мне рассказывать, значит, его достаточно», – подумала я. А вслух сказала:

– Да, таросси Ванирро. Но я хочу не столько попросить. Попросить я могла бы лишь освободить меня от отбора, но уверена, вы не пойдете на это. Я хочу предложить вам… сделку.

– Сделку? Кажется, я четко обозначил ваше положение. Вы сразу отдаете долг академии. Либо участвуете в отборе. О какой сделке может идти речь?

– Об участии в отборе, – усмехнулась я. Похоже, его манера усмехаться заразительна. – Позволю себе быть искренней. У меня нет денег, и я загнана в угол. Вы это понимаете?

– Разумеется, тарра Гварди.

– Значит, вы осознаете, что поставили меня в безвыходную ситуацию?