Церковь полна последних цветов. В наших краях (Донская область) сады ещё полны георгинов, гвоздик, астр, петуний, майоров. Из этих цветов сделаны большие букеты. Они у икон, у их подножия, и вокруг Креста, стоящего посреди церкви. Воздвиженье — Большой Праздник Расставанья с Летом. После него — Осень. В этот День люди несут Богу последний Дар Земли — Цветы. Глубокая древность в этом обычае, и, несомненно, он — наследие прошлого. В отдалённые времена славяне несли Цветы в Боголесье, в последний раз Ладе, Перуну, Хоросу, Купале, Снопу. Снопы Цветов — Снопу-Деду Вселенной. В этот День — Зеленоядение, Постная еда в память Конца Года (в древности — первого сентября), ибо земледельческий год начинается с весеннего сева и заканчивается осенним. Были смены дат. Церковь, чтоб вырвать с корнем языческий обычай, перенесла Новый год с января на сентябрь. Пётр Великий вернул его на январь. Однако обычаи уже не перешли вместе с датой и остались с сентябрём. В этот день Предки наши делали Жаризну в честь всего Сонма Богов Руси, приносили Сваре Агнца-Овечку. Это — Дар Солнцу, «которое — Овца». Таким образом, то был Дар Колу Времени, Коляде — Солнцу, чтоб Сивый не умертвил, чтоб Овсени были Дверью в Новый год, чтоб Коляда с Крышним пришли и осветили Свет новым Светом.

Посреди дворов раскладывали Огнище из новой соломы и зажигали его в честь Солнца-Огня-Агни-Живы. У Огнища плясали и пели песни, посвящённые описанию Красоты Огня-Семаргла, Огнебога-Агни-Варуны-Перуна, уходящего в Осенний Путь. Пели, утверждая, что Перун вернётся. Ещё до сих пор оставались такие песни: «Ой, повей, повей, Да-Боже, на тую нашу Солому, а жги её ясно, на добро доброму и злому!» Таким образом, в этот День желали Добра «и доброму, и злому»! В этих пожеланиях видна незлобивость наших Предков, от которых, несомненно, шла ещё эта песня у Огнища. В это Огнище клали новую картошку, в золе пекли и ели, соля трижды на-крест. Этот обычай, вероятно, относится к другому корнеплоду и, может, бурачку (свёкле), потому что картошка — корнеплод позднейший, а также потому, что свёклу пекли одновременно с картошкой. В Юрьевке в Огнище вкатывали большую тыкву, у которой была срезана верхушка, вынуты семена, а в середину насыпано сахара и положен ком масла. Когда тыква была испечена, её тут же все ели совместно. Это, вероятно, символическая Жертва, так как открытые Жертвоприношения были, вместе с христианскими нововведениями, запрещены. Надо было нести всё в церковь. Между тем тыква, испечённая в Огнище, была, по всем данным, ещё языческой Жертвой.

Так как Круг Года — Коло, а Летний Период — Зелено Коло, то Зимний Период — Бело Коло. Два этих Полукола суть две Половины Года. Мы говорили, что Свяг-Никола — Сивый, но он же, вероятно, через транспозицию (переложение) является и Летним Колядой, если считать, что Коляда — Бог Кола. Ясно, что Зимний Никола открывает Путь Году, ибо в те времена, когда Год начинался в сентябре, Осенний Период и Зимний были под эгидой Сивого. Но Зимний же Никола, если считать Год с января, приготовляет Путь Года, тогда как Никола Вешний открывает Путь Весне и Лету. В Антоновке называют Вешнего Николу Никола Клечевый, потому что он более или менее совпадал с Праздниками Троицы, когда дома и дворы украшали Клечевом — Зелёными Ветками. «Зелено кругом, весело, цветы цветут, птички поют. Едут воза свежей Травы, Зелени, нового Сена. На одном из них, запряжённом Коськой, сам Микола-Милостивец, в руке — Ветка Дубовая (Перунье Клечево), зелёная, в листве, машет ею Святитель Земли Русской, коня погоняет: “Н-но!... Кося! Чего та! Поторапливайся. Не Зима ведь, запросто доедем!” И по худому крупу веткой хлестнёт (переливая в слабого Коня Силу Перуна!). Коська ухом ведёт, назад оком кидает: нет ли кнутика у Хозяина. А тот — простой, в бороде чёрной, с проседью, глаза добрые, шапчонка гнездом птичьим на голове, армяк на одном плече на рубаху-косоворотку наброшен. Чего ему! Никогда больно не бьёт, да и куда торопиться-то? И шагом доедет коли надо, а ежели сказал, чтоб торопиться, так — для дела, и от одной версты полосатой до другой, через всю Россию аг-ра-амадную, до краёв самых. Там и — тпру! будет: некуда ехать больше. А покуда Никола шажком едет — жаворонка слушает. Птичка — сама невеличка, в синем Небе Богу песню поёт. Высоко-высоко летит, к самому Солнцу, да как запоёт, засвищет и — нет сил в Небе держаться, на хвост скользит к Земле, прямо камушком падает. Перестанет, снова вверх взберётся, подымется к Солнцу, Престолу Божию, и снова поёт. Слушает Никола, думу думает, как помочь по-крестьянству православному, чтоб овсы были хорошие да чтоб ячменя, жито, пшеница поднимались, урожались, как надо. Вольная воля кругом, всего вдосыть: и хлеба, и сала, и картошки ещё с прошлого года всей не съели. Много ли надо Миколе Милостивцу? Хлеба ломоть да луку зелёного горсть. Сидит на возу Святитель, хлеб с луком ест, благословения Господнего просит на все поля, луга, на веси, грады и всех живущих в них, на всякий край, леса, реки, горы, озера, и чтоб скотина не болела, люди здравы были», — рассказывал Иван Филиппович Бас в Антоновке. Перво-наперво отметим, что Никола с Веткой Перуньего Древа-Дуба. Это, конечно, символика древнего язычества. Дуб-Перун, а «прикоснуться Дуба — Силу получить». С другой стороны, умереть, по-местному выражению, «Дуба дать!» Значит, Жизнь и Смерть, обе — от Перуна.

Сам Никола Вешний отличается от Зимнего. Зимний — Сивый, а поместному «сивый» значит седой. Вешний Никола чернобородый, он моложе Зимнего. Коська — его Конь, к которому доброе отношение крестьян: «Николин Конь!» значит Колядин Конь. Это тот Конь, что «вырвался из Сонма Божественного и прискакал к нам!» («Риг-Веда»), Есть, правда, ещё Конь Верхового, есть также Конь Святого Георгия (Юрия), но один из них мистический, а другой христианский и даже православный. «Сивка-Бурка» сказок, пожалуй, тоже Колядин Конь, он же Хоросов, но уже в Небесной Телеге.

Что под Николой есть древнее Божество, видно, что оно — русское и что «там и тпру будет! Некуда ехать больше!», ибо раз дальше чужая Земля, то там русскому Божеству делать нечего. Вероятно, культ Святителя — Николая совпал с древним культом, с которым и слился. Это видно из многих атрибутов, как Дубовая Ветка, Жаворонок, которого в древности считали вместе с Облаком Ходячим атрибутом Свара. «Сварог Жаворонка слушает», — говорили славяне, а здесь — Никола. Не Сварог ли он сам? По мысли язычников, у всех Божеств можно было просить помощи, но прощения лишь у Бога-Отца, Сварога. Кроме того, «Солнце — Престол Божий» — тоже языческое представление, ибо Солнце-Индра, одно из главных Божеств ведизма, представляло собой «Единое Существо, которому мудрые дают множество Имён».

Трогательно общение Николы с Коськой: они — друзья, и здесь высказана мысль, что Бог и Конь связаны дружбой, а потому и крестьянин, глядя на своего Коську, поневоле переносил на него религиозную нежность, которую чувствовал к Николиному Коське. Правда, не все крестьяне любили и холили своих коней, особенно на Севере, но на Юге России отношение к Коню было иное. На Юге его любили и ухаживали за ним, как за родным. Характерна также забота Николы Милостивого о Коське: Зимой он укрывает его попонкой в заплатах, а весной поит его водой, кормит свежей травой. Всякое такое действие он делает, говоря: «Благослови, Боже!»

Вешний Никола едет не для «формы» только по дорогам «Руси агра-а-амадной», нет, он думает, как исполнить просьбы, моления людей, чтоб овсы были хорошие, пшеница, жито. Здесь крестьянин сам себе даёт ответ на молитвы: он сам просит обо всём этом, и вот Никола слушает его Молитву!

Культ Николы Милостивца на Руси ничем другим объяснить нельзя, кроме того, что он перекрыл собой другое верование, значительно более древнее, ещё языческое. Будучи Сварогом, Колядой, Перуном, он в то же время, вероятно, ещё и Ладо, а, может, и Купала, Сивый и Коляда, он в то же время Савитри, Варуна-Сома, ибо везёт Траву, Зелёную силу. Он — Хорос, ибо он же указывает два Полукола, и, кроме всего, он — Индра, ибо защищает, хранит, как Вишну, и помогает, как Присный.