Но прошлые религии, несомненно, оставили следы в фольклоре славян, как остались следы иудейской религии в христианстве. Найти эти следы очень трудно. «Амулеты» в этом вопросе — прямой ответ — и ответ положительный. Однако кроме «амулетов» из палео- и неолитического периода у нас не осталось ничего, разве что обычай носить «серьги», как мы уже говорили. Однако этот обычай мог быть вызван и другими соображениями. Тем не менее он указывает на верование наших Предков, что «душа пребывает в голове», и это верование несомненно праведическое, идущее из палео- и неолитического периода. Уважение же криниц, источников, ключей, рек и озёр идёт из ведического периода, где все источники воды играли решающую роль, так как водопой скота был одной из важнейших задач пастушьего периода жизни.

С пастушьим периодом русский народ никогда не порывал окончательно, и всегда на юге России были стада коров и овец, которые пастухи перегоняли с места на место. В Ставропольских степях Северного Кавказа эти стада достигали многих тысяч голов. Уходя в кочевья со стадами, крестьяне теряли всякий контакт с оседлым населением и возвращались к зиме, загорев и одичав до неузнаваемости. Конечно, главным условием такой жизни было знание основ травоведения, ветеринарного искусства, а главное — личное бесстрашие и выносливость. Этими качествами, можно сказать без преувеличения, обладало решительно всё население юга России. Пастухи знали звёзды, по которым вели своё направление в передвижениях, а также умели пользоваться солнцем, луной и даже в пасмурную погоду другими признаками, как, например, узнавать Север по лишайникам на камнях и т.д. Таким образом, будучи пастухами в открытой местности, наши Предки не могли не придать мистический характер своим ритуальным местам для служения перед охотой, и потому их служения происходили главным образом у костра перед Огнём-Агни. В этом Огне-Агни они приносили Агнца в Жертву Божеству, и потому в этом — «мистерия Огонь-Агни-Агнец». «Знание» таковой есть Веда.

Сохранилось поверье в крестьянской среде относительно травы-«богородки», или чебра, чебреца, рода дикого тмина, что он — трава Богоматери. Другие травы: «Азарум»-копытник и девясил, или «онэ» по-французски (иногда крестьяне, очевидно, ошибочно, как и нами тоже было ошибочно указано в предыдущем труде, называли «девясилом» этот копытник), были неизбежными составными частями всякого снадобья, имеющего под собой языческую религиозную почву. Девясил — трава Дев — была основной для приготовления напитка на мёду, которому южные крестьяне приписывали не только целительную, но и священную силу.

Боголесий у южнорусских людей не могло быть, так как мы уже сказали, что они жили в степях. Такими Богомолитвенными местами были у них родники. Каждый из них почитался Родом и к нему приходили в дни рождения младенцев, чтобы показать им родник и омыть их чистой Водой Моления. Обычно в таких местах, более влажных, чем остальная степь, были и богородка, и азарум, и девясил. Эти травы считались священными. На отваре из них приготовлялась вода для мытья волос, и девицы считали для себя обязательным мыть голову в Богородской воде. В таком же отваре из богородки, кудрявой мяты и канупера мыли и младенцев. Родники в степях были молельным местом, но самый родник был предметом особого культа, ибо считалось, что в нём пребывают Русалки, покровительницы Рода и Рожаницы (матери), или в них «бил» Род и Рожаниц, то есть сам Бог-Отец (Исварог). Азарум, девясил и богородка были основой для напитка, как мы сказали. Приготовлялся он так: раздавливали стебли и корни этих трав, к которым подливали чистого мёду-самотёку, хмеля (цветов) и оставляли бродить. Когда первое брожение было закончено, приливали ещё мёду и заставляли бродить по второму разу. После этого напиток был готов. Его пили, разбавив водой из родника, уважаемого в селе, и, выпив, считали, что этим исполнили какой-то древний обряд. Так делалось в Анновке и Юрьевке. На крайнем юге этой традиции не было, потому что там население было пришлым и вековых традиций не имело. Но в Анновке это нами было встречено ещё в 1913 году. На Жёлтых Водах и в Пятихатках такой напиток назывался попросту «мёд». Значение его там не знали, а в Анновке это значение было известно, хотя и смутно: «Так наши Прадеды пили, славя Бога!» Это, конечно, подобие Сомы ведийцев, ибо при этом говорилось: «Пусть Бог даст дождя, воды и “стравы”!» «Страва» — пища, как бы «идущая из травы». Ведийский, пастуший элемент в этих словах выступает сам собой. В Анновке дубов не было, но были деревья, а в Антоновке принято было, выпивая свою чару «мёду», «держаться за дерево» (символ Перуна-Варуны-Индры).

В Антоновке пили этот «мёд» на Пасху и на Рождество, но не знали уже значения его. В Юрьевке в травы, уже указанные, прибавлялась солома, сено, как символ лета, тепла и плодородия. Туда же прибавляли зёрен ржи и масла.

В Юрьевке существовала легенда-миф такого содержания: молодая девушка летом, утомившись, легла в саду под деревом на земле и заснула. Пока она спала, Нечистая Сила в виде змеи влезла ей в рот и поселилась в ней. С тех пор она стала чахнуть и сколько бы ни ела, всегда ей было мало, а с виду она казалась худой, истощённой и в конце концов умерла. Здесь, вероятно, в основании этого рассказа-легенды лежит «солитер». Однако не раз приходилось слышать, что «когда Нечистая Сила хочет завладеть человеком, она принимает форму либо жабы, либо змеи, либо ещё кого-либо из отвратительных животных, насекомых или зверей». Чаще всего ведьма (злая колдунья) принимает вид кошки, иногда ящерицы, другой раз вид собаки. В полночь и до зари всякая кошка, встреченная по пути, либо собака, жаба или змея может быть ведьмой, колдуном или Нечистой Силой. Иногда это большой паук, иногда — дракон со ста головами, рычащий на идущего. Формы Нечистой Силы многочисленны и многообразны. Но всегда заря и пение петуха прогоняет её. Петуха Нечистая Сила боится особенно, ибо петух обладает сокровенной силой, данной ему от Бога, «чтобы указывать время». Нечистая же Сила именно тем и характерна, что, будучи Нечистой, она несёт с собой нечистое и делает нечистым всё, к чему прикасается. Так, воду, которую тронула Нечистая Сила, нельзя пить; по тому месту, где она появляется, нельзя ходить, а кони на дороге, если они доходят до места, «где ведьма ходила», начинают ржать и становятся на дыбы. Собаке дана способность видеть Нечистого Духа и знать заранее несчастье, которое должно случиться. Если собака выла, юрьевцы различали обычный вой «на луну» от «воя по мёртвому». Если собака начинает «выть по мёртвому», то обязательно кто-либо умрёт. Говорили о многих случаях, когда это подтверждалось. С другой стороны, говорили тоже, что в некоторых случаях, когда лежит при смерти человек, много согрешивший в жизни, и «Черняк с Беляком уже в быльце у него», то есть у ног постели, пришли «за душой», то собака может рычать на них, как на невидимого врага. Говорили много историй о том, когда был болен тот или иной из близких и пёс лежал в сенях, смотрел в угол, где ничего не было, и, ощетинясь, ворчал на кого-то, ему одному видимого. По словам «старых людей», это были духи зла, или же Нечистая Сила. Говорить об этом избегали под вечер, особенно накануне часа, когда надо было ложиться спать, потому что «нельзя его призывать». Напомним, что как в Швеции не говорят прямо о волке, называя его «тихим», так и здесь крестьяне избегали говорить о Нечистой Силе прямо, ибо поименование кого-либо есть акт магического выкликивания. Здесь мы касаемся истоков слова, как магического действа. Слово было в глазах крестьян некоей силой! «Он слово такое знает!» — говорили о ком-либо, удачливом охотнике или рыболове.