Если такова вся современная американская тенденция в изучении мифологии, то отныне мы её берём под большое сомнение в смысле настоящей научности.

Летние работы в разгаре. На Петровку идёт работа по баштанам, прополка, выдёргивание сорных трав и т.д. До Зари бабы идут с тяпками в поле, возвращаясь только вечером. Обед скудный: хлеб, Квас-Суровец, зелёный лук, тарань (вобла), огурцы, редиска или редька, чеснок. Иногда это окрошка или же «холодный борщ», иногда, редко, рыба, если есть кому ловить, если есть Дед или мальчуган в доме. Поля начинают желтеть. Зреет ячмень, жито, пшеница ещё зелена. Между тем на баштанах работа подходит к концу. Вот и кончили. Мужики едут с поля со свежескошенной люцерной, клевером, травой. Жара становится всё большей. С утра уже собаки ищут прохлады, ложась в тени. Жарко с девяти часов утра. В эти дни не до Праздников, но тем не менее Петра и Павла крестьяне справляли с известным усердием: во-первых, кончалась Петровка, а во-вторых, после Петра и Павла начиналась Страда. Ввиду этого народ справлял Петра и Павла как веху в их Жизни. На другой же день после Праздника, справлявшегося с пирогами, зелёным борщом и всякой снедью, начиналась жатва Ячменя и Жита. В Полдень в хлебе пляшут Полуденки, или Полуденницы. Полагается спать, чтоб не стать их жертвой. Русалии кончены, а вместе с ними и веселье, смех, начинается трудный период, работа раньше Зари и позже Зари Вечерней, пока не стемнеет. Ночной отдых краток: шесть-семь часов, остальное — работа. Вместе с тем жара такая, что без соломенной шляпы с широкими полями в поле выйти нельзя. Начинают идти воз за возом, как корабли, переваливаясь с боку на бок, груженные снопами до самого верху. В эти дни «заплетают бороду Снопу», собирают Первый Сноп и с торжеством несут его в деревню. Сноп — Прадедо Вселенной. Бог-Отец, позаботившийся о своих внуках, ночью зажигает Стожары, Дорогу Святых в Рай, Млечный Путь. Некогда спать ночью, работы непочатый край, надо скот улаживать, лошадей купать, кормить овсом, чтоб на утро могли быть сильными и могли бы тащить мажары со Снопами. Сверчки трещат, светящиеся мухи летают, летучие мыши свищут. Ночь идёт, благостная, раскрывая Звёздные Сени, Храм Бога-Отца. В этом Храме — человек со всеми его немощами. Трудно ему. И Бог посылает передышку: Гром в Полдень. Льёт Дождь на Хлеб Дажьбовых Внуков. Спешат они по домам и рады отдохнуть в неурок, чтоб назавтра быть сильней. «Коси, коса, пока роса!» Косарям — каторга, работы невпроворот. И сидят в такой день, слушая Грозу и крестясь на Молонью, старые и малые в летней кухне, слушают, как Дед рассказывает «про старовину, да как тогда люди жили, во что веровали!» В один из таких грозовых дней нам удалось слышать драгоценные слова о прошлой славе Пастухов: «Наши Пращуры Пастухами были! Гоняли скот по степям. Жили просто и молились Богу. Оттого и мы молимся и говорим: “Слава Богу!” Наши Пращуры были Богославами!»

Вот что рассказывал мне Иван Филиппович Бас в Антоновке. «Заря Утренняя хотела повидать Зарю Вечернюю, да всё никак не могла её застать: как только загорится она, а Вечерняя ещё с Вечера спать легла! И решила она послать ей Вестника. Обратилась она к Летучей Мыши: «Ты летаешь и Утром, и Вечером! Скажи Заре, что хотела бы я её видеть!» Отвечала ей Мышь: «Некогда мне думать об этом, у меня детки малые, всё работать должна, чтоб кормить их. Попроси другого». Обратилась Заря Утренняя к мужику, что шёл в поле с косой, и говорит ему: «Скажи Заре Вечерней, что хотела бы повидаться с ней». Отвечал ей мужик: «Что ж ты, Заря милая, мне говоришь? Да как завижу Зарю Вечернюю, так скорей в солому да и сплю до Твоего прихода! Все силы на работе вымотал. Нет у меня ни минутки свободной, чтоб с Вечерней Зарей разговаривать». Обратилась Заря Утренняя к Лошади, что паслась на меже: «Скажи хоть ты Заре Вечерней, что повидаться с ней хочу». — «Куда же мне с Зарей говорить? Да как только Заря Вечерняя в Небе, так хозяин меня торопит домой да домой поскорее, чтоб выспаться успеть! Попроси другого». Обратилась Заря Утренняя к Косе Железной, а та ей и отвечает: «Кошу я, Заря милая, с Утра до Вечера! Некогда мне». Обратилась так Заря к Телеге, к Корове, ко всем, и ни у кого времени не было, чтоб передать её слова Заре Вечерней. И увидела Заря Утренняя Всадника на Коне, что потиху ехал: «Может, ты, добрый Молодец, можешь передать Заре Вечерней?» — «Могу, Заря милая! — ответил тот. — А что ты мне дашь за это?» — «А дам я тебе Красну Девицу, такую, что ни в сказке сказать, ни пером описать». — «Есть у меня уже Девица-Красавица! — отвечал ей Всадник. — А ты бы мне золота дала, червонцев! Нужно мне, Молодцу, не на что выпить даже». — «А вот гляди: там, в реке, видишь, сколько золота, зачерпывай!» Набрал Молодец полную шапку, видит: правда, червонцы. Высыпал их за пазуху и сказал: «Хорошо. Скажу Заре Вечерней». Сказал и поехал. А Солнышко припекло, и у Молодца все червонцы потекли. Так сорочку и замочило всю. «Вишь ты, вредная баба! — рассердился тот. — Дала червонцы, а оказалось вода». И поехал дальше. До Вечера он и забыл вовсе. Видит его на другой день Заря Утренняя и говорит: «Ну что, сказал Заре Вечерней?» — «Ах да! Позабыл сказать! Да и ты-то, Заря, меня лишь водой намочила! А ещё сказала: червонцы!» Отвечала Заря: «А коли б ты не забывал, так и червонцы бы сохранил». Всадник подумал, ещё раз полную шапку зачерпнул и снова поехал далее. Ехал, ехал да и забыл про поручение. И опять воды в рубаху натекло. Вечером, однако, вспомнил и сказал Заре Вечерней про поручение. Поблагодарила его та и к Заре Утренней послала с приветом. Утренняя выслушала и послала к Вечерней, а Вечерняя снова к Утренней, да так Добрый Молодец и всю жизнь ездит». В этой сказке-притче всё содержание ведических Асвинов. Если это не так, то другого объяснения мы не знаем.

Бросить пылью кому-либо вслед считалось в Юрьевке демоническим актом, призывающим на уходящего Укрутка! Так, человек, «у кого взяли след и бросили У крутку», считался человеком, которому пожелали несчастья. И не раз приходилось слышать во время «вывожения», то есть объяснения между оскорблёнными сплетней и бабой, которая сплетню сделала: «Ты меня уразила (с ударением на «а», оскорбила), Укрутку след бросила!» Укрут, как мы уже указывали, был демоном Скрутком, «Шро» по-люксембуржски, что доказывает, во-первых, пребывание славян и в Люксембурге, а во-вторых, единую идею от Днепра до Люксембурга, ибо «Црнобок», а мы находим даже дальше, нежели Люксембург, а именно в Ирландии (Вальтер Скотт упоминает о «Црнобоке»), а «Шро» лишь в Люксембурге и Германии, где его зовут «Шкраут». Таким образом, за этим суеверием находится большое географическое пространство и, вероятно, большое прошлое. Поговорка «пускай с ним Марко борется» долго занимала нас, пока мы не нашли, что у вендов (Мармье. «Леттр лю Нор». Париж, 1840?) была «легенда о Марко, имевшем силу пятидесяти человек», подвиги которого были записаны в книге на пергаменте. Следовательно, как-то наше русское население общалось и с вендами! Как и когда? Вероятнее всего, легенда о Марко передалась от одного славянского племени к другому без того, чтобы было нужно ещё какое-либо особое общение. Однако венды, имевшие легенду о Марко, знали «Скрутека» и, конечно, Чернобога. Вероятно, венды и вильцы были этнически близки к полякам, кашубам, борусам, мазурам, мазовцам. Большего сказать об этом не можем, так как не обладаем источниками на эту тему. Однако можно также предположить, что венды, вильцы и борусы могли знать друг друга ещё в Арии, что вполне вероятно. Каким путём прибыли они в Европу, не играет роли. Могли они прийти с германцами, как и вместе со славянами восточной ветви. Известно ещё было поверье, что Зимой «нельзя на Крещенье старого Огня взжигать». Оно произошло из обычая на Ладин-День (Крещенье) возжигать новый Огонь, ибо таким образом порывалась связь с Зимой. Об этом обычае мы тоже уже рассказывали. Рассыпать соль считалось «к ссоре». Если кто входил, а ему навстречу мели сор из хаты, считалось, что «гостя выметали», что тоже было предосудительным. Если кого не хотели видеть больше, заметали за ним! Положить тыкву кому-либо в телегу считалось за отказ выдать девушку за его сына. Плохим знаком считалось сломать венчальные свечи, уронить кольца, потерять фату. Если при отъезде после венчания кони понесли и стали беситься — плохой признак для будущего супружества.