На юге России праздновали Зелены Святки с клечевом в домах, с зелёной травой на полях, цветами на столах и окнах. К обеду подавали ягнёнка на блюде с зелёной травой. В церковь шли старики с зелёной веткой, женщины и молодёжь с цветами в руках. Полы в церкви тоже были усыпаны свежей травой, а образы украшены зелёными ветками. Целый день шёл праздник, танцы, игры в венках из весенних цветов и зелени.

На севере России праздновали Троицу иначе. Там эти дни назывались Семикос, вероятно, в честь прорастающих семян. В эти дни там сажали молодую берёзку, украшали её ветки цветами и лентами, орехами и пряниками. Танцы, хороводы водили вокруг берёзы, плясали, пели, играли. Семиково Древо — праздник Весны, радость цветения, зелени. Украшая берёзу, восточные славяне призывали Ярилу, Люля и Лялю, Богов любви и детства, чтобы эти Боги пришли и убаюкали людей, дали бы им счастье, согласие, мир и гармонию. По их верованиям, Ярила, исполняющий сердца вешней Ярью, несёт мир, дружбу и любовь. Ему, Богу нежности, счастья, возносились хвалы, прихода его ждали, как лучшего дня в году. Славяне старались видеть друг в друге воплощение этого Бога. Русалки, празднуемые в дни Русалий, воплощались в девушек, а Ярила — в юношей. Влюблённый юноша видел в невесте Ладу, а та видела в нём Ярилу. Стараясь воплотить в жизнь практическое богопочитание, люди поневоле имитировали Богов, как они себе их представляли.

Семиково Древо, праздник возрождения зелени, лесов и рощ, как и священных дубрав, начинало новый период религиозной жизни наших Предков, тёплый и солнечный, период произрастания, труда в июле, покосов, жатвы и прибавления стад, рождения ягнят (детей Агни, Ягни, Яги, Огнебога и Ягнибога). У ведийцев возрождение зелени было связано с возобновлением свежего Сома, делать который зимой было трудно. У славян зелень была священной, ибо она была атрибутом Ярилы, Хороса, Дажьбо, Ладо и Лады, Люля и Люди, Купалы и Вышнего. В зелени плясали Русалки, взмывая в синее Небо, бросая цветы щедрой рукой. В зелени рождался Святовид, Белобог, Радогощ; Мокошь выходила из трав на горизонте в виде красной Луны. Из трав выходила Заря (после того «как проскачет утренний Асвин»), разливавшая Мёд и Млеко в травах, и за ней Златоглавый Хорос вёл Золотую Телегу, запряжённую Небесными, Огненными Конями. Даждь-Бог направлял в травы свой Щит-Солнце, и Перун метал свои перуны — Стрелы-Лучи. Зима-Кострыня уходила на Полночь к Борею с Сивым, и Коляда катил Коло в травах по лугам и полям. В честь его и Крышнего на Ярил-день в пшеничной зелени раскладывали крашенки и ели творог с мёдом.

Семиково Древо было символом всякого дерева, а всякое дерево было символом Боголесья, Перуновых Огней, Молений. Омовение совершалось круглый год в банях-Мовницах, но Омовление в реках и озёрах начиналось лишь с майских дней, после празднования Семикова Древа. Берёзовая ветка в зелени, клечево, была символом здоровой жизни, в руке юноши она была обещанием долгой жизни, в руке взрослого — символом силы и здоровья, в руке старца — знаком спокойной и здоровой старости. Собираясь на берегу рек и озёр, молодёжь с берёзовым клечевом в руках махала им, распевая священные гимны, вызывая Мавок-Русалок «помаванием своим». Мавити — помахивать, призывая кого-либо. От помавания возникал тихий ветерок — Стрибогов Дух. Этим жестом призывали Стрибога на поля, чтобы он их сушил поскорее. Стрибожий Дух был подобен душе, которая была тем, что вызывает дыхание, последнее же — Стрибожье волшебство и без него нет Жизни, и приходит Мара, Богиня Смерти.

Ведийцы признавали, что «Небо и Земля — первая Пара Пращуров» и что «Души Героев горят Солнцами в Ночном Небе» (звёзды). Души храбрых уходят к Питрис, к Предкам. В русских народных поверьях падающая звезда — душа, идущая в Небо. В других углах России звёздное небо с его Млечным Путём называлось «тем Светом, где души праведников горят как свечи перед Престолом Всевышнего». Иногда говорилось, что «звёзды — суть Души — свечи Церкви Бога-Отца». В этом Боге мы без труда узнаем пережившего тысячелетие Исварога, Деда Вселенной. Таким образом, это — всё та же идея Мира-Храма, где звёзды — свечи, цветы — звёзды, а зелень — образ Сварога, зелень в руке старца — сила, здоровье, долголетие. Кто же Старец, если не Исварог? Умиравшему давали в руки «Огня» — зажжённую свечу, образ Агни, чтобы он с ним, этим огнём, «шёл на Тот Свет». С Огнём он и отходил. Когда же дыхание останавливалось, сведу задували со словами: «Душа ушла!»

При рождении ребёнка свечу зажигали со словами: «Пусть твоя душа горит ясно!» и держали огонь, пока ребёнок не был спелёнат и уложен в колыбель. Тогда свечу оставляли догорать и по тому, как она горела, угадывали будущую жизнь ребёнка на земле. Если свеча горела с большим количеством «слёз», это означало, что жизнь будет трудной и горестной, если «слёз» (капелек) почти не было и свеча горела ровно, значит, жизнь будет весёлой и радостной.

Огонь считался относительным началом, и, пройдя через огонь не обжёгшись, считали, что Бог принял раскаяние и очистил человека. И ребёнка, только что родившегося, погружали в воду трижды и проносили над огнём. Вода, как и огонь, были очистительным началом Божественного значения. Ни в воду, ни в огонь нельзя было плевать или загрязнять то и другое отбросами.

Всякая символика начинается со слов: «он, как Индра, идёт на врагов», а затем, после долгого повторения, когда в результате этого начинает стушёвываться смысл сравнивания, лежащего в основе символики, начинается персонификация: «как» выпадает и между словами «он» и «Индра» ставится знак равенства. Это равенство уже возникло в момент, когда началось сравнение, и однако же, если есть эзотерическое равенство, ещё нет равенства физического. Последнее возникает с момента, когда первоначальная транскрипция «он, как Индра, идёт на врагов» сменяется фразой: «Он, Индра, идёт на врагов». С этого момента «он» — Варуна или Агни — становится Индрой. Он с ним сливается и перед ним уже персонификация в разных лицах, или ипостасях. Так, у славян Перун есть «как Дажьбо врази разящ», «яко Дажьбо врази разящ», «Перун Дажьбо врази разящ». Перун становится Дажьбо. Эта тенденция сильнее подчёркивает единство Божеств, но она же, если она сводится к усиленному разграничению, как у древних греков, ведёт к плюрализму Божеств. Этот плюрализм возникает у них в результате строгого разграничения функций Божеств. И в этом разграничении состоит дробление таковых, завершающееся в политеизме, где каждому Богу отведено своё место и свои функции в Пантеоне. У славян в этом смысле Пантеона нет. У них все Божества — Дети Сварожьи, все они от него исходят и к нему приходят. Так, летом они действуют, а зимой отдыхают, уходя после Овсеней в Сваргу к Богу-Отцу. Они там ведут беседу Богов, совещаются, правят Требы в Небесной Мовнице и возвращаются с Колядина Дня, с Рождения Крышнего, чтобы начать новый активный период. У древних греков такого периодического появления Богов не было, что объясняется климатом, где нет суровой зимы и где трава остаётся зелёной всё время. Между тем у славян зелень, священная по себе, является знаком возвращения Богов. Поэтому у них, как у ведийцев, зелень играет огромную роль в их религиозной жизни (Сома). Но так как славянская символика не является разграничительной, как у древних греков, то и религия славян не является многобожием, как у политеистов, а лишь альтерированным единобожием. Доказательством этого служит постоянное упоминание, как у ведийцев о «Едином Существе», об идентичности Перуна с Дажьбом, Святовида с Белобогом и Хоросом, Дажьба с Вышним и Ладо. Это лишь отдельные имена Сварога в его активности. Если время от времени можно встретить забвение единства Богов, то можно найти и упоминание о нём.