Я двигалась с невероятной легкостью. Ничто не мешало мне проходить там, где непреодолимой стеной возвышались терновые кусты. И вот уже впереди начала виднеться более светлая полоса: темные тени леса расступались перед сумраком голых скал. Я все же решила надеть назад балетки, потому что совсем не хотела резать ноги об острые камни. Открытая местность встретила меня менее дружелюбно, но ночная прохлада продолжала оберегать от любых опасностей.

Я поспешила к ручью, шепотом напевая любимую песню. Стрекот кузнечиков, а так же других неизвестных мне насекомых создавал иллюзию именно того напева, который был нужен. Возле ручья царила тишина, если исключить мерное журчание воды.

Я замерла. Этот момент настал. Последняя встреча. Алек уйдет навсегда, и я больше никогда не смогу утонуть в глубине его глаз. Больше никогда мурашки не пробегут по моей коже от его прикосновений. Я настолько потерялась в нем, что теперь дальнейшая жизнь не имела смысла. Он стал ее частью. Если человек и может выжить без руки или ноги, то как жить без сердца?

— Женя? — послышался удивленный голос прямо у меня за спиной.

Я испуганно подскочила на месте и не смогла удержаться от крика. Я наблюдала за пещерой, и оттуда никто не выходил!

Медленно оборачиваясь, я не знала, чего ожидать, но увидела перед собой лишь смутно различимые в темноте знакомые черты лица. Его скулы и надбровные дуги неповторимы

— Женя? — снова повторил Алек, потому что я так и не сказала ни слова. — Это ты? Ну конечно, это ты! — Добавил он уже с легким смешком в голосе. — Что ты здесь делаешь? Ты что, лунатик? На улице почти два часа ночи!

Я рассмеялась, а потом уткнулась в его грудь. Твердую, но в это же время лучшей подушки и пожелать нельзя. Он медленно опустил руки мне на талию и прижал к себе. Я вдохнула его родной запах — запах леса и мороза. Он всегда пах морозом, свежестью. Это сводило меня с ума.

— Так что ты здесь делаешь? — снова спросил Алек, положив подбородок мне на макушку, и принялся медленно водить пальцами по моей спине.

— Они все узнали, — проговорила я, крепче прижимаясь к его груди.

— Родители? — обеспокоенно переспросил парень.

— Да. Один парень из деревни проболтался. Он следил за нами с Лерой, а потом все рассказал. Лучшей мести не придумаешь.

— Мести?

Я покачала головой, давая понять, что не желаю говорить на эту тему.

— А что родители? Все плохо?

— Все очень плохо, — выдохнула я, и крохотная слезинка скатилась с левого глаза.

Каким-то образом Алек почувствовал это и отодвинулся, а потом нежно смахнул капельку с моей щеки. Он выглядел странно напряженным, будто винил себя за все случившееся. Но ведь он не мог знать, что Саша идет за нами. Никто не мог, кроме меня.

Я снова поморщилась, когда в голову полезли все «бы», из-за которых все могло быизмениться.

— Давай, расскажи мне, — ободряюще сказал он, усаживая меня на траву и снова прижимая к себе.

Рядом с ним я чувствовала себя на своем месте. Он был именно тем, с кем хотелось лишь лежать, прижавшись друг к другу и переплетя пальцы. Рядом с ним время теряло свою силу, и каждая секунда казалась вечностью, которая неминуемо быстро подходила к концу.

— Был ужасный скандал, — начал я, и Алек ободряюще сжал мне руку, от чего тепло волнами заструилось по всему телу. — Папа и мама… Так кричали… Они не понимают. Не понимают, почему я прихожу к тебе. Неужели они обо мне такого плохого мнения? Они не дали мне даже слова сказать в свое оправдание! Папа теперь принимает меня за какую-то шлюху!

— Шш, — прошептал Алек, а потом нежно коснулся носом моего виска. — Они так не думают, я тебе точно говорю, они просто не знают, как реагировать на все это. Поставь себя на их место.

— Но ведь я не делала ничего такого!

— Ты две недели поднимаешься в горы, чтобы навестить парня, да еще и тащишь с собой младшую сестренку, и один Бог знает, чем мы тут занимается.

Я вздохнула. Алек был прав, как всегда. Интересно, как ему удавалось оставаться в здравом уме, какие бы события не происходили? Мне бы хоть немного его самообладания и интуиции.

— Тебе сильно досталось? — спросил Алек через некоторое время.

— Все нормально, — соврала я. — Отец всегда все решал криком и упреками, гораздо больнее был бы спокойный тон мамы, но я закрылась в комнате. Не пустила ее… Алек, я разочаровала ее.

Это было больнее всего, на самом деле. Отец пытался воспитывать меня, а мама была просто разочарована. Она-то думала, что у нее растет хорошая, воспитанная дочь, а оказалось наоборот. Теперь я оказалась на месте тех девчонок, которых совсем недавно считала безответственными. Они ругались со своими родителями, убегали из дома из-за каких-то парней. Но чем я сама теперь лучше? Неужели Алек тоже просто парень? Это казалось безумным — сравнивать его с городскими пацанами. Но неужели я так же, как и мои знакомые, иду на поводу своей подростковой натуры, не думая о последствиях?

— Женя, все хорошо, — сказал Алек, словно прочитав мои мысли. — Главное, что ты сама знаешь, из-за чего приходишь сюда. Не позволяй чувству вины делать тебе больно. Я прошу тебя.

— Алек, я…

— Пообещай, что с тобой все будет хорошо. Ты же… Тебя ведь больше не выпустят из дома, так?

Я поморщилась. Какую роль играл мой приговор, если Алек все равно уйдет?

— У меня арест до конца лета. Но это не важно, у меня нет никакого желания выходить из дома, займусь учебой.

— Женя, прекрати! — простонал Алек. — К чему это все? Зачем ты сама себя приносишь в жертву? Твоя жизнь не заканчивается на моем уходе, не строй из этого трагедию.

— Ты не знаешь, — сухо ответила я. Приносить себя в жертву или нет — это уж точно мое личное дело.

Алек хотел что-то ответить, но потом лишь тяжело вздохнул и сильнее прижал меня к себе. Я уткнулась в его лицо и закрыла глаза. Я должна была запомнить все. Его запах, голос, манеру общения, черты лица, волосы, руки. Он исчезнет, но я не выпущу его из сердца. Алек всегда будет в моей памяти, а, значит, я никогда не буду одинока.

Он молчал, и я молчала. Может, Алек думал, что я уснула, но я-то уж точно знала, что он не спит. Он сидел слишком напряженно для спящего, и твердость его тела сводила меня с ума.

Луну и звезды заволокли тучи. Вот уже второй день подряд в Сибири собирались дожди. На горизонте сверкнула молния, раскаты грома приближались с каждым ударом.

— Мне не хватало дождей, — сказала я, но от долго молчания голос стал похож на скрежет гвоздя по ржавому гаражу.

— Он будет идти весь завтрашний день, — ответил на мой немой вопрос Алек.

Я даже не стала спрашивать, откуда взялась эта непоколебимая уверенность. Все, что он говорит — правда, в этом я перестала сомневаться уже давно, поэтому просто лежала, чувствуя рядом теплоту другого тела. Гроза приближалась, и я с благоговением ждала ливень.

Несколько капель со звонким стуком ударились о камень, а потом нас окатила волна. Дождь лил как из ведра, но мы с Алеком даже не думали подниматься с места. Я дышала слово рыба, оказавшаяся на воздухе. Мне нужна была эта небесная влага, и парень, сидящий рядом, понимал это.

Под мерные удары капель о лицо я не сразу поняла, что рука Алека поднялась выше и теперь лежала у меня на щеке. Его пальцы пришли в движение и бережно повернули мою голову. Наши взгляды встретились. Среди густой темноты его глаза казались последним прибежищем света.

— Женя, пожалуйста, я… — начал Алек, но запнулся на полу слове. — Я не хочу, чтобы тебе было больно. Потом.

— Ты уже опоздал, — ответила я, не открывая взгляда от его губ, которые потрясающие сжались от моих слов.

— Что я тебе сделал, что ты пленила меня столь сильно? Для меня ты — ангел, каким-то образом оказавшийся на земле, но ты не знаешь, насколько все сложно.

— И пусть.

— И ты не будешь жалеть? Даже если больше никогда не увидишь меня?

— Я не буду жалеть, даже когда вернусь обратно на небо.