Я выгибалась в объятиях Дамиана, подставляя ему шею, ключицы и грудь, уже избавленную от одежды. Еще пара секунд в его ловких руках — и я стояла перед ним полностью обнаженная, дрожа от холода и жара одновременно. Вот только он сам оставался застегнутым на все пуговицы. Я потянулась к воротнику черной рубашки, чтобы уравнять наше положение, но вампир отвел запястья в сторону.

— Не сейчас. Сначала посмотри, как бледнеют звезды, — одной рукой подхватив меня под оголенные ягодицы, другой он потянул шнур, открывающий жалюзи, — с затуманенным сознанием я даже не успела испугаться, — пока в тебе моя кровь, можешь не бояться рассвета.

Звук расстегиваемой молнии молил обернуться, но Высший властно удержал за плечо.

— Не двигайся и смотри. Если ты мне доверяешь.

— Конечно, до… — дыхание перехватило от неожиданного вторжения, — дове… — простонала я, скользя влажными ладонями о подоконник, — ооо…

Вероятно, эта поза была не самой удачной для первого раза — я не видела Дамиана, не знала, какой он, и вместе с тем неизвестность до одури возбуждала. Но Высший вдруг остановился, тогда как я хотела, чтобы он заполнил меня целиком.

— Ну так что, ты мне доверяешь, или до сих пор думаешь, что я работаю на Ленсара? — вкрадчивый шепот прошел вдоль позвоночника, — скажи!

— Я… — выдохнула я, с удовольствием отметив, что он продолжил движение, осторожно растягивая внутренние мышцы и тем самым доставляя изысканное удовольствие, — я тебе доверяю…

Да я сказала бы что угодно, лишь бы он не останавливался! Но ирония в том, что я вправду ему верила. Знала, что едва заметное сияние на горизонте, так похожее на нимб святых, не причинит мне вреда.

— Мне радостно это слышать, — легкий поцелуй между лопаток, и сердце встрепенулось от щемящей нежности. Не хватало еще влюбиться!

Но долго я этим не терзалась — все мысли выбило из головы с первым мощным толчком, перед глазами разве что искры не вспыхнули. Но до чего приятно… Аааах… Да, больше Высший не церемонился. Он брал свое — сильно, неистово, а я с трудом сдерживала крик боли и наслаждения. Будь я человеком, после два дня не смогла бы нормально ходить. Как минимум. Волны чистого экстаза, на которых я взлетала, как на американских горках (и не важно, что настоящих горок я в глаза не видела), крепкие руки на моих бедрах, жаркие непристойности — все это подвело меня к краю раньше, чем солнце позолотило жемчуг его волос.

Ослабленную и освобожденную, Дамиан уложил меня на расстеленный плащ, и несколько минут — или часов — мы находились в блаженном безвременье, неторопливо изучая друг друга. Последовал новый виток безумия, и еще один…

Я очнулась в своей комнате. Судя по электронным часам на книжной полке, была ночь. А это значит, что прошел целый день с тех пор, как мы… К щекам хлынула краска. Тело до сих пор хранило память о прикосновениях Дамиана. Вероятно, он же меня сюда и принес. Даже одел в просторную футболку до колен и укрыл одеялом, так заботливо… Я прикусила губу. Нельзя, чтобы Высший занимал мои мысли. Нельзя, но я снова и снова извлекала вчерашние воспоминания, как из драгоценной шкатулки — гладкий мрамор его совершенного тела, шелковые волосы, твердые и такие нежные губы…я помнила каждый миллиметр причудливой руны на спине. Но самое главное — он сам, без маски ледяной отрешенности. Не Судья, не всесильный Белый инквизитор, а мужчина из плоти и крови. Вчера не было тайн и недомолвок, я понимала его желания, будто сама была эмпатом…невероятное чувство.

Да, меня определенно не одолевало сожаление. И все же… Почему мне кажется, что все стало еще сложней? Дамиан не говорил слов любви. А если он просто решил проучить меня за дерзость? Ладно, не "просто". Его желание было очевидным, но он мог его утолить и больше не испытывать ничего, кроме… Чего? Какой теперь мой статус в глазах Высшего? Червячок сомнения разрастался в трехглавого змея. Спросить бы Светку, с ее опытом в парнях она могла бы дать совет, но пока я была не готова кому-либо говорить о вчерашнем. Пока не готова.

"Как говорил мой хороший знакомый, не следует делать того, о чем нельзя поговорить за чашкой чая", — раздался в голове голос Пересмешника.

"Твой знакомый — Оскар Уайльд?" — я скептически приподняла брови, узнавая цитату.

"Да, мы водили дружбу", — так небрежно, будто пил в пабе с соседом. А хрен с ним, вдруг правда? — "Не терзай себя, — мягко проговорил фей, — Дамиан Лантарини поддался искушению не для того, чтобы от него избавиться".

"Скажи, что ничего не видел и не слышал", — я простонала про себя, виски заломило.

"Самую малость. Ничего, что бы затронуло твою девичью честь, — мне показалось, или в учтивом тоне проскользнула ирония? — я пришел напомнить, что готов сотрудничать. Скажи Судье, когда он вернется."

"Непременно", — на автомате кивнула я, отметив главное — Дамиан отсутствует. Есть время перевести дух и подумать, как себя с ним вести. Хотя, возможно, хорошего мало, он бы не стал отлучаться без серьезного повода. И Пересмешник прав, с разговором больше тянуть нельзя. Только бы Высший не решил, что я что-то о себе возомнила и качаю права. Ладно, нет смысла грузиться, проблемы надо решать по мере их поступления.

Судья не появлялся третий день. За это время моя жизнь вернулась в привычную колею, и я привела эмоции в относительный порядок. Не было ни изнуряющих мозг тренировок сознания, ни репетиций (Тамаш пропал вместе со своим сиром) — ничего, что могло вывести из равновесия. Но я с неприятной честностью отметила, что в этом уютном спокойствии мне скучно.

На приеме у высокородной шатенки Настя узнала о своей беременности, и теперь весь дом был наполнен разговорами о малыше. Абсолютно все, даже мать, теперь знали "особенности" этого ребенка, но вели себя так, будто рождался наследник королевской семьи. Оно, конечно, так и было, но нельзя же забывать, какую роль ему готовил Ленсар! Если бы не наше вынужденное затворничество, Инна начала бы собирать приданное прямо сейчас, вместе с пеленками и погремушками. Обо мне как о потенциальной угрозе, к счастью, никто не вспоминал, только Ингвар временами странно косился в мою сторону, но ни разу, как и прежде, не подошел и не заговорил. Тем более странно было для меня, когда после шумного обеда он жестом попросил выйти.

Я пошла за вервольфом, которого пока язык не поворачивался называть братом, на задний двор, где парни играли в волейбол и делали барбекю. Я была уверена, что Настя держала слово и молчала о нашем с Ингваром сомнительном родстве. Значит, оставался второй вариант — братец решил "серьезно поговорить", чтобы не приближалась к его возлюбленной и ребенку. Сердце неприятно заныло.

Мы наконец остановились у искусственного водоема в китайском стиле, Ингвар втянул носом воздух и прорычал, даром что за грудки не схватил и не встряхнул как следует.

— Теперь понятно, почему тебя не изолировали. Ты подстилка Судьи, — словно выплюнул, — и не смей лгать, на тебе его запах.

М-да, я и не ожидала от него понимания, для веров мара оживший кошмар, но все равно как-то несправедливо.

— Слушай, принц, — десны свербило, но я сдержала трансформацию, — обозначим рамки наших…хм…отношений. Для начала, ты не лезешь в мою личную жизнь.

— Личную жизнь? Да пошла ты! — на культурную беседу он явно не был настроен, — сначала сломала жизнь моему брату, теперь крутишься возле Насти. Чтобы я тебя и близко с ней не видел!

Его слова полоснули по живому. Да, объективно я не причастна к потере Алексом ипостаси, но все равно чувствовала за собой вину. Если бы мы тогда не встретились… И насчет Насти — я сама безумно боялась дня, когда забьется сердце ее ребенка.

— Я не выбирала свою судьбу! Не выбирала своих родителей…и создателей. Я бы не отказалась, как и ты, родиться в уютном семейном гнездышке под крылом отца. Без крови фэйри, без проклятия, — Ингвар снова хотел перебить, но сдержался, — я борюсь со своей сущностью, и если силы воли не хватит, то сама пущу пулю себе в сердце. Думаю, в случае чего могу на тебя рассчитывать? — застывшая усмешка начала дергаться, как нервный тик.