— Отлично, — Ингвар кивнул, — еще мысли? — в полном молчании он оглядел напряженные лица присутствующих, — или ты пойдешь одна? В принципе, если не боишься и владеешь навыками дипломатии…

Я буквально слышала, как на бешеной скорости крутятся шестеренки генератора идей у каждого за столом.

— Одна она не пойдет, — донеслось с порога.

Все как по команде повернулись на голос.

— Так вышло, что я наслышан о музыкальных пристрастиях Ирмы и Уны Янсен и могу их удовлетворить, — Дамиан прошел по комнате и взял миниатюрную чашечку с серванта. О ком это он? Не о сестрах ли Ингвара? С ледяной невозмутимостью, под ошеломленными взглядами сидящих, Высший подставил чашку под кран самовара и налил себе чаю, после чего отошел чуть в сторону, — Ингвар, ваша деятельная натура достойна восхищения.

Готова поспорить на атру, что внутри он кипит от злости! Или нет. Я усомнилась, скользнув взглядом по безмятежным жестам Высшего, когда он пригубил напиток.

Все последовали его примеру. Думаю, по большей части ради повода опустить глаза. Я так точно, меня сковали смущение и робость, как будто "собраться в узком кругу" было исключительно моей затеей.

Хоть чай оказался отличным. Ароматный, с ягодными нотками, в другой обстановке он подарил бы второе дыхание.

Ингвар пришел в себя первым и встал со своего места.

— Милорд…мы…

— Заинтересованы в деталях плана? — чашка так же безмятежно отправилась в допотопный рукомойник, — когда-то мы с Тамашем мечтали сколотить группу, но политика маскарада никогда бы не допустила такого курьеза, — по губам опекуна пробежала усмешка, — если согласны, мы сыграем на разогреве какой-нибудь известной группы, а там я возьму дело в свои руки.

Я едва ли слышала дальнейший разговор. В памяти воскресала музыка, извлекаемая опекуном из старой акустической гитары. В день после нападения исаэля, в моей однокомнатной квартирке. Целую вечность назад. Звуки, проходящие сквозь меня, превращались в стихийный поток, до боли резонируя в каждой клетке тела. Казалось, энергии вот-вот станет слишком тесно, и она вырвется, прошивая кожу множеством лучей. Горло перехватило, я отпила из чашки, совершенно не ощущая вкуса. Мелькнула случайная мысль, что когда-то эта спокойная музыка приносила успокоение.

Сейчас она вызывала агонию. Я будто услышала не предназначенное для моих ушей. Нечто запретное, вроде того, что увидел опекун во время своего путешествия. Если он сказал правду, конечно, а не придумал историю на ходу, от души потешаясь над наивной подопечной.

— Сколько у нас времени? — спрашивал Дамиан.

— Две недели, — Ингвар не просто одобрял, он загорелся азартом.

Высший остановился за спинкой моего стула и положил руку мне на плечо. Титаническими усилиями я сохранила внешнее спокойствие.

— Милорд?

— Наработанный материал требует наличие женского вокала, — его пальцы сжались чуть сильнее, посылая дрожь вниз по позвоночнику, — Ева, ты будешь петь, — обронил он негромко, наклоняясь к плечу, но для меня его слова прозвучали как гром среди ясного неба.

Похоже, остальных его предложение если не шокировало, как меня, то определенно удивило.

— Ты поешь? — удивленно воззрилась Инна, так же потрясенно выглядела Светка, — ты не говорила…

Конечно, не говорила! Было бы о чем! Но откуда Высший, что б его, узнал, что когда-то я пела в хоре при церковной школе и могла взять любую ноту в пределах трех октав. Неплохой диапазон, вот только я предпочитала о нем не распространяться. Уже не помню, что вызвало панический страх сцены и сольного выступления — возможно, очередная критика со стороны матери или насмешки близнецов — но я не видела в этом проблемы…до настоящего момента.

— Нет! — прохрипела я, забыв, что с опекуном лучше не спорить.

— Это твой урок воспитания воли, — едва осязаемо прошептал Высший, так, чтобы услышала только я.

Я его ненавижу! Он все знал, знал! То ли нарыл в голове, пока еще мог, то ли…я предпочитала об этом не думать…следил за моей жизнью. Нет, какой смысл, да и слишком самонадеянно. Как хорошо, что он больше не роется у меня в мозгах!

— Ладно, это все детали, — хлопнул в ладони Ингвар, — главное, мы сошлись во мнении.

Они с Дамианом пожали друг другу руки, все начали вставать и переговариваться, и только я срослась со стулом, не в силах встать…сделать хоть что-нибудь, чтобы прекратить движение этой дьявольской карусели. Не в силах сойти.

Нет, все нормально. Я просто не буду участвовать в безумной затее Высшего, не буду и все. Я решительно проторила себе дорогу назад во двор, чтобы просто подышать и побыть наедине с собой.

— Ева, я знаю, о чем ты думаешь, — убийственный голос прозвучал в спину, когда я почти выбралась из дома.

— Да неужели? — никогда раньше не позволяла себе такого тона в разговоре с опекуном, но сейчас за меня словно говорил кто-то другой, — Вы больше не можете читать мои мысли.

Я сдавленно вскрикнула, когда он настиг меня и обхватил запястья железной хваткой.

— Ты можешь позволить своему страху раздавить себя, — от его прикосновения стало физически больно, — ты можешь позволить страху держать себя на привязи. Или можешь освободиться, — он отпустил меня так резко, что я пошатнулась, — выбор за тобой. Но подумай, хочешь ли ты становиться марионеткой Ленсара, потерять себя, навредить своей смертной подруге и ее ребенку… Иди, у тебя есть время принять решение. Завтра мы уезжаем на новое место.

Он оставил меня на ветхой веранде, и я позволила сдавленным рыданиям освободить мою больную грудь. Хотелось зарыться в теплую шерсть Леди и выплакаться, но волчицы не было рядом. Как же она мне нужна… Тогда она нашла меня на краю пропасти, одинокую и потерянную, спасла мою человечность. Но сейчас я могу помочь себе только сама.

Позади раздались шаги, и я поспешила скрыться от глаз среди деревьев. Старые одичавшие яблони клонили ветви к земле, я бездумно пошла по заросшей тропинке и сорвала кислый, чуть шершавый плод. Всегда любила дикие яблоки.

Нет, в чем-то опекун прав. Я не могу позволить себе сдаться. Пройдя достаточное расстояние — не думала, что нынешняя территория настолько большая — я поняла, что готова озвучить свое решение. Не прямо сейчас, конечно, хотя часть меня стремилась увидеть реакцию Высшего на мои слова. Что это будет — удовлетворение, радость? Презрительная усмешка? Облегчение?

Ветер бросил в лицо пригоршню колючих капель, но возвращаться пока не тянуло. Тем более под деревьями земля оставалась сухой. Я опустилась на листву спиной к массивному каштану и просидела бы, наверное, долго, но ветер и дождь усилились. Стремительная пятерня молнии отметила темный отрезок неба, словно наведя прицел для удара, и огромные жернова с грохотом соприкоснулись. Теперь ливень шел сплошным потоком.

Я встала и направилась туда, где деревья росли плотнее, в глубине души начиная жалеть о своей прогулке. Не то чтобы я не любила дождь…но эта гроза отчего-то заставляла содрогаться всем телом, и никого из Теней не было поблизости. Странно, учитывая, что они должны патрулировать территорию по периметру. А если я ушла дальше? Меня защита могла выпустить, в отличие от остальных. Черт. С каждым шагом крепла уверенность в том, что я впуталась. Можно включить ориентацию и пойти на пульс друзей, но мерзкое чувство дежавю напомнило, к чему чуть было не привела первая такая попытка. Позвать Хранителя? Увы, имени я не знала.

В шуме дождя чудился свист плетей, постоянные вспышки молний превратили ночь в иллюминацию театра абсурда. Выхваченные из темноты, причудливо изогнутые ветви на долю секунды расцвечивались в самые невообразимые тона и снова в ней исчезали. В контрасте тьмы и света терялось даже приспособленное вампирское зрение.

Очередная вспышка меня ослепила. Проморгавшись, я поначалу приняла силуэт среди деревьев за игру света. Но это был вампир. Внушительного роста, обнаженный по пояс. Он стоял ко мне спиной шагах в двадцати. Не берусь точно судить, гроза и страх искажали многое. Мраморная кожа словно светилась в темноте, влага очерчивала рельеф мускулатуры. От основания шеи, к которой липли мокрые волосы, вдоль позвоночника тянулась руническая вязь. Правая рука с зажатой в ней… плетью резко опустилась, испещряя гладкую кожу свежими шрамами, и я инстинктивно шагнула назад. Вампир с остервенением наносил себе удары, заставляя вздрагивать каждый раз, когда длинная витая плеть с острыми наконечниками на кожаных "хвостах" впивалась в плоть, не успевавшую регенерировать. Кровь смешивалась с дождем. Мужчина повернулся в профиль, откинув назад волосы, потемневшие от воды, и его рука застыла в движении. Он меня заметил. Господи, теперь он понял, что я все видела, и должен меня убить. Это был Дамиан.