— Таким своеобразным способом Вы воспитываете свою волю? — спросила я с вызовом, чтобы скрыть панический страх. Раскат грома почти поглотил конец фразы, но опекун все прекрасно расслышал. Его глаза сузились. Никогда не думала, что под ледяной оболочкой скрывается такая буря темных страстей. И что-то подсказывало, что увиденное лишь вершина айсберга.

— Уходи, — сквозь зубы прохрипел блондин. Подозреваю, что он из последних сил держал в узде самообладание.

— А если нет? — я не узнавала себя. Почему не пользуюсь шансом спастись? Неужели меня держит любопытство? Неужели я настолько хочу узнать причину самоистязания, которое он, вероятно, практиковал, еще будучи монахом? Видят боги, я была мотыльком, летящим на огонь саморазрушения.

Опекун ступал по влажной траве, опустив кнут и не сводя с меня тяжелого неподвижного взгляда. Убегать не было смысла, стоять на месте, ожидая своей участи — невыносимо. Повинуясь странному безумию, я пошла навстречу. Двигаясь сквозь дождь, моя оболочка размывалась на множество акварельных мазков, не чувствуя ни страха, ни холода. Гром отдалился, лесные звуки отрезало — все, кроме мягкой поступи Высшего, звучащей у меня в ушах.

Когда между нами оставалось несколько томительных шагов, он заговорил.

— Ты понимаешь, что делаешь? — в голосе было нечто звериное — то же, что и во взгляде. Инстинкт самосохранения с опозданием забил тревогу, кровь прилила к вискам, но трепещущая бабочка внутри меня все так же тянулась к этому темному огню, совершенно не опасаясь опалить крылья.

— Я…

— Ты не должна была гулять одна в грозу и выходить за пределы территории, — глухо произнес Высший, не разрывая визуального контакта.

— Я заблудилась, — пальцы сжали атру, как последнее спасение. Замершие звуки ожили, воспринимаясь еще острее. Дождь хлестал так, что не спасал естественный древесный шатер.

— Ты промокла, — опекун откуда-то достал свой свернутый плащ, оказавшийся сухим, и накинул мне на плечи. Учитывая нашу разницу в росте, он полностью укутал ноги и волочился по земле. Страх незаметно отступил, теперь к нему примешивалось смущение. Я опустила глаза, осознав, что Высший обнажен по пояс, и что такого идеального тела я никогда раньше не видела.

— Спасибо, — я нервно теребила полу плаща, гадая, что последует дальше. Слабо верилось, что он будет вести себя так, будто ничего не произошло. Будто я не застала его за жестоким самобичеванием, а просто встретила на прогулке в погожий день.

— Пойдем, я отведу тебя домой, — совершенно спокойным тоном произнес Судья и прошел вперед, вглубь леса.

Кажется, мне нереально везет. Я подняла глаза на опекуна и ойкнула.

— Ваши шрамы…не регенерируют… — ляпнула я, глядя на его спину.

Он застыл на месте. Медленно обернулся, и за эти несколько секунд я сто раз пожалела, что вообще открыла рот.

— Так должно быть, чтобы, как ты метко заметила, — его бровь иронично приподнялась, — воспитывать волю, — он покрутил в руке плеть. Я сглотнула, глядя вблизи на острые разноформенные наконечники, призванные причинить как можно больше боли.

— Там яд?

— Просто определенный состав, препятствует свертыванию крови.

Что же его настолько терзает? И не применит ли он ко мне подобные методы? Я плотнее закуталась в плащ, стараясь выбросить лишнее из головы. Получалось плохо. Он, вероятно, держит свое времяпрепровождение в секрете, почему же не счел нужным запугать меня до седых волос, чтобы не обмолвилась с Инной, например? Скорее всего, посчитал, что я и так не осмелюсь.

Мы шли дальше, я смутно узнавала местность, но взгляд невольно возвращался к Судье. Его руна, настолько приметная по сравнению с виденными раньше, напоминала искусную татуировку, и все же я знала, что она ею не являлась. У меня накопилось достаточно вопросов о рунах, и, возможно, именно опекун мог дать мне ответы, но снова дразнить удачу было слишком рискованно.

Незаметно шрамы на коже Высшего затягивались, а значит, к тому времени, как мы вернемся, от них не останется и следа.

Так и вышло. Скоро лес сменился знакомым одичавшим садом, а проливной дождь — легкой неприятной моросью. Высшие были на посту. Где же они пропадали час назад, а? Убеждаюсь, закон подлости в отношении меня срабатывает слишком часто.

— Грета, будь добра, отведи Еву в дом, — обратился опекун к вампирше, облачившейся в темно-серое по примеру Теней. Я отметила ее глубокий капюшон — в дождь самое то.

— Конечно, — она отвесила легкий поклон, не прибавив привычного "милорд". Без лишних вопросов шатенка сопроводила меня до парадного, хотя в этом не было никакой необходимости, я уже видела покосившуюся крышу среди деревьев. Но вампирша не обсуждала приказ — в данном случае похожий на просьбу, а я просто подчинилась, не веря, что так легко отделалась.

Высший просто меня отпустил. Без угроз, предупреждений или наказания. Не оставил ли он их на потом? Пока мы с Гретой подходили к мокрому выцветшему крыльцу, эмоции немного схлынули, и, прощаясь с доброжелательной женщиной, я могла спокойно улыбаться. Все не так плохо, пока есть доброе слово и дружеское плечо.

Не успела я ступить на порог, как меня сгребла в охапку Светлана.

— Где ты пропадала? Мы уже искать тебя хотели, но Тени запретили покидать территорию. Приказ Судьи. Подожди, — подруга оглядела меня с ног до головы, — откуда у тебя его плащ?

— Отняла в честной битве, — невесело пошутила я, но поняла, что под испытующим взглядом от объяснения не отвертеться, — просто решила проветриться после собрания. Пошел дождь…Высший отказался поблизости, — про себя я оценила, что звучит более-менее правдоподобно.

— Благородно с его стороны, — кажется, Светка поверила, — так ты действительно будешь петь? В "Темной лиге"?

— В чем? — я сняла плащ, повесила на расшатанный ржавый крючок и повернулась к подруге.

— Это их группа. Пока ты дышала воздухом, Тамаш кое-что наиграл…

— На ложках? — не припомню, чтобы поблизости были музыкальные инструменты.

— Гитара у него всегда с собой, — воодушевленно поведала Светлана, — до обращения он был бродячим менестрелем, средневековым бардом или наподобие того…и их музыка…это что-то! Они готовые звезды…они бы собирали стадионы, если бы захотели! Хочешь, пойдем, попросим Тамаша сыграть что-нибудь.

Ее глаза горели так, что во мне тоже зажглось любопытство.

— Почему бы и нет, — после того, что случилось в лесу, возможная неловкая встреча с Ливиану уже не пугала, — только переоденусь в сухое, — я только сейчас заметила, что мокрая одежда облепила все выпуклости фигуры, как вторая кожа. И в таком виде меня лицезрел опекун? Волна стыда промчалась от ног до макушки.

— Да, конечно, твой рюкзак в комнате рядом с моими вещами, — спохватилась Светка, — пойдем…

В темном заколоченном помещении оказались свалены все вещмешки, перенесенные из лодок. Чтобы добраться до моего рюкзака, пришлось поднять гору внушительных размеров, что вызвало у Светки легкий испуг.

— Ну ты даешь…как та чемпионка по вейтлифтингу, — она картинно замахала перед своим лицом, словно собиралась упасть в обморок.

— Нюхательную соль предложить? — вихрем ворвался Влад, и мы в четыре руки вытолкали его обратно в коридор, так как мне все еще требовалось переодеться.

Особо наряжаться не хотелось, да и не было у меня ничего особенного — все красивые вещи, привезенные Инной, остались в поместье, и теперь погребены вместе с ним. Я выбрала самую мешковатую футболку и старые джинсы, потертые на коленях. Не данью моде, а банально от времени. Как знать, вдруг сработают как отворот? Ведь в нашу первую встречу с Тамашем я выглядела королевой бала, разве что короны не было. Цинично, но совсем не хотелось и без того усложнять свою жизнь. Да и его тоже. Самое паршивое, что Тамаш мне начинал нравиться как друг. Он излучал тепло и уют, доброту и спокойствие — все то, что исходило и от Инны. Хех, а обращенные Дамианом похожи, почему я не замечала этого раньше?