— Определенно, — вервольф сжал кулаки, — я не могу выгнать тебя из дома матери, но с радостью сожму руки на твоей шее.

Как мило.

— Если тебе так спокойней, я не буду общаться с Настей, но должна предупредить. Будь осторожен с суккубом. Ты знаешь, что он от вас подпитывается?

— Да как ты смеешь… — Ингвар побагровел, — упоминать…

Что его ребенок такой же проклятый, как и я? Простите, я такая неловкая! Раскаяния не было…почти.

— А как ты смеешь осуждать?

Не дождавшись ответа, я развернулась на каблуках и пошла в сторону дома.

Пульс набатом стучал в ушах, взгляд жег спину ненавистью, и я призвала всю свою волю, чтобы не сорваться и не поставить братца на место.

***

Восходящая мелодия свободно лилась сквозь навесной дизайнерский потолок студии, все выше, выше… Я была струной, а звук — моим дыханием. Вибрация уносила вдаль от этого помещения, от оценивающих взглядов Дамиана и Тамаша, на смену робости давно пришел восторг. Голосовые связки вампира прочней и эластичней человеческих, и сейчас я попросту дурачилась, испытывая их на прочность.

— Полегче. Смертные так не поют, — будто очнувшись от наваждения, проговорил Судья, я затрепетала от его голоса, — вернись на октаву ниже.

— По-моему, это прекрасно, — восторженно воскликнул румын, и неловкость вернулась, — где ты училась петь?

— В церковном хоре, — опустила глаза, но все равно чувствовала на себе перекрестье взглядов.

— Ты поешь не как хористка.

— Это врожденный талант, — повернулся к Тамашу Высший, решительно закрывая эту тему, — думаю, можно переходить к "программе".

— Ты разбираешься в нотной грамоте? — парень взял со стеллажей пухлую папку, — о, ну конечно же… конечно…

Он протянул мне несколько листов, похожих на знакомые хоровые партитуры. Вот только здесь все было написано от руки. Неужели эта вещь создавалась до изобретения печатного станка?

— Tree of life, — прочитала я название, — Древо жизни?

— Визитная карточка альбома, — охотно поведал Тамаш, Дамиан молча кивнул. Говорил он мало, и за это я была ему благодарна — каждый раз при взгляде на Судью хотелось глупо улыбаться. Действительно, так глупо…Я тряхнула головой, будто этим движением можно избавиться от лишних мыслей.

На акустической и бас-гитаре они прогнали песню два раза, чтобы я не просто запомнила мотив (при вампирской памяти требуется услышать единожды), но и разобралась со своей партией бэк-вокала.

— Драммера не хватает, — словно извиняясь, произнес Ливиану, — мы нашли его только вчера, а прибудет он завтра…сущая путаница, не обращай внимания.

— И без того очень здорово, — абсолютно искренне сказала я. Вот, значит, зачем они отлучались.

— Присоединяйся, — отдал команду Дамиан на "дубле три".

И только я собралась это сделать, дыхание перехватило. Я вчитывалась в текст песни, но видела только ровные строки каллиграфического почерка…Как на ленте-записке, что принес курьер в мой день рождения. Потрясенно, я опустила лист, которым закрывалась от высших вампиров. Атру прислал кто-то из них двоих.

С Тамашем на тот момент я знакома не была. Если даже опекун что-то обо мне рассказывал (что само по себе странно и, не буду отрицать, приятно), это не повод, чтобы делать настолько ценные подарки. На чудака румын не похож. Получается, атру отправил Дамиан. И я все это время носила его подарок. Руки ослабели, камень отозвался теплой пульсацией. Но почему он ничего не сказал? Делал вид, что его это не интересует и вообще не касается? "Дар богов", значит? Я подавила ухмылку и, снова спрятав глаза за листком, вступила на второй строчке.

Требовалось негромко выпевать текст — поначалу те две повторяющиеся фразы, которые оказались прелюдией к основному куплету. Его пел Дамиан. Низкий голос завораживал, заставляя пресловутые бабочки в животе трепетать. Потом мой мотив вплетался в рефрене. Я чувствовала себя плющом, льнущим к дубовой коре.

— Вы сочетаетесь идеально, — вынес вердикт Тамаш, когда композиция подошла к концу, я вздрогнула, — ваши голоса.

Жар хлынул к щекам, и я в сотый раз порадовалась, что внешне это никак не отражается.

Репетиция пролетела незаметно. После "Древа" — медленной проникновенной баллады, высшие продемонстрировали другую вещь, более энергичную. Я убедилась, что Светка была права. Они шикарны. Не удивлюсь, если на концерте новоиспеченные фанатки закидают их лифчиками. А меня — чем потяжелее…

Поймала себя на мысли, что почти не боюсь предстоящего выступления. Я ловила кайф от пения, от группы, от присутствия Дамиана рядом. Даже пожалела, когда Высший подал знак закругляться.

— Я напишу песню для тебя, — произнес сияющий Тамаш, зафиксировав инструмент на гитарной стойке, — ты слишком хороша для бэк-вокала.

— Одной можно не ограничиваться, — Дамиан взял у меня тексты, и наши пальцы почти соприкоснулись, напомнив о вчерашнем "прослушивании", — запишем альбом, я тоже внесу свою лепту.

Они что, соперничают? Нет, глупости какие. Просто привыкли работать вместе, и им это удается. Не скрою, во мне искрил азарт игры, когда наши взгляды случайно (случайно ли?) пересекались, и волнующее осязание тайны. Иногда от темного огня в глазах Высшего становилось не по себе. Казалось, он может подойти и попросту притянуть к себе, стянув мои волосы в узел. Предъявить права. И, о господи, я была не против. Низ живота свело судорогой. Может, если бы не это безумное желание, я бы мыслила более связно, и…

— Ева, останься на пару минут.

Заветное приглашение. И пугающее.

— Да, милорд? — робкий взгляд из-под опущенных ресниц.

Дамиан стоял у закрытого окна, а поднять глаза и прямо посмотреть на него я не осмеливалась. Он заговорил, когда шаги Тамаша стихли в коридоре.

— Снова "милорд"? — я представила, как его бровь иронично изогнулась, — или ты предпочитаешь ролевые игры?

Будто он задался целью смутить меня еще больше. Я переступила с ноги на ногу.

— Ева, посмотри на меня. Пожалуйста.

Пожалуйста? От неожиданности я даже забыла о страхе. Совсем не похоже на всесильного Белого Инквизитора — просить. А он выглядел так, словно от моих действий что-то зависело. Что-то важное для него.

Видимо, прочитав на лице согласие, он взял мои ладони в свои. Окутывая невероятно родным и таким необходимым теплом. Хотелось спрятаться на груди у Судьи ото всех — от проклятия, от Ленсара, от внимания Тамаша…

— Не знаю, сможешь ли ты меня простить, — хрипло произнес Дамиан, а мое сердце упало. Теперь он скажет, что "все было ошибкой", что дико сожалеет и хочет, чтобы я поскорее забыла о произошедшем недоразумении. Атра, вероятно, тоже недоразумение…

Щупальца холода безжалостно вторгались в блаженное тепло.

— Никогда не приносил извинений, никогда и никому, — Дамиан продолжил медленную пытку, — поэтому приходится импровизировать, — мои губы против воли дрогнули в улыбке, хотя грудь вздымалась от волнения — было непонятно, к чему он ведет, — я воспользовался своей силой и положением, тогда как ты достойна лучшего — ухаживаний, свиданий…цветов, наконец, — он невесело усмехнулся, — я был слишком самонадеян и думал, что поборю влечение к тебе. И ошибался, когда считал свои чувства простым влечением. Один давно ушедший друг сказал, что сдерживаемая страсть превращается в одержимость. Теперь я понимаю, что он имел в виду. Ты — моя одержимость. Мое сердце, мой свет. Только с тобой жизнь имеет смысл.

Мир перевернулся и встал на место — гораздо более чистый и яркий.

— Я бы попросил шанса все исправить, — Высший приложил мою дрожащую руку к груди, — но вместо прогулок по красивейшим местам мира могу предложить только новую тренировку воли. И кошмары в лабиринтах сознания.

— Пусть так, — выдохнула я, — главное, ты будешь рядом. Скажи, это ведь твой подарок? — расстегнув воротник кофты, извлекла атру. Золотистые вспышки бились о грани камня, словно тысячи светляков.